Владимир Маяковский - Том 6. Стихотворения, поэмы 1924-1925 Страница 27

[1925]

Notre-dame*

Другие здания      лежат,         как грязная кора,в воспоминании           о Notre-Dame’e[20].Прошедшего      возвышенный корабль,о время зацепившийся            и севший на мель.Рсскрыли дверь —         тоски тяжелей;желе   из железа —      нелепее.Прошли   сквозь монаший            служилый елейв соборное великолепие.Читал   письмена,         украшавшие храм,про боговы блага            на небе.Спускался в партер,         подымался к хорам,смотрел удобства         и мебель.Я вышел —      со мной         переводчица-дура,щебечет   бантиком-ротиком:«Ну, как вам      нравится архитектура?Какая небесная готика!»Я взвесил все      и обдумал, —            ну вот:он лучше Блаженного Васьки*.Конечно,      под клуб не пойдет —                  темноват, —об этом не думали         классики.Не стиль…      Я в этих делах не мастак.Не дался       старью на съедение.Но то хорошо,      что уже местаготовы тебе      для сидения.Его      ни к чему      перестраивать заново —приладим         с грехом пополам,а в наших —      ни стульев нет,            ни орга̀нов.Копнёшь —      одни купола.И лучше б оркестр,         да игра дорога —сначала   не будет финансов, —а то ли дело      когда орга́н —играй   хоть пять сеансов.Ясно —      репертуар иной —фокстроты,      а не сопенье.Нельзя же        французскому госкинодуховные песнопения.А для рекламы —         не храм,            а краса —старайся       во все тяжкие.Электрорекламе —         лучший фасад:меж башен      пустить перетяжки,да буквами разными:         «Signe de Zoro»*[21],чтоб буквы бежали,         как мышь.Такая реклама      так заорет,что видно         во весь Boulmiche[22].А если   и лампочки         вставить в глазахимерам       в углах собора,тогда —      никто не уйдет назад:подряд —         битковые сборы!Да, надо      быть      бережливым тут,ядром   чего      не попортив.В особенности,         если пойдутгромить   префектуру         напротив.

[1925]

Версаль*

По этой   дороге,      спеша во дворец,бесчисленные Людовикитрясли   в шелках         золоченых каретцтелес   десятипудовики.И ляжек   своих      отмахав шатуны,по ней,   марсельезой пропет,плюя на корону,          теряя штаны,бежал   из Парижа         Капет*.Теперь   по ней      веселый Парижгоняет   авто рассияв, —кокотки,      рантье, подсчитавший барыш,американцы      и я.Версаль.      Возглас первый:«Хорошо жили стервы!»Дворцы   на тыщи спален и зал —и в каждой          и стол         и кровать.Таких   вторых      и построить нельзя —хоть целую жизнь         воровать!А за дворцом,      и сюды         и туды,чтоб жизнь им      была         свежа,пруды,   фонтаны,          и снова прудыс фонтаном      из медных жаб.Вокруг,   в поощренье         жантильных манер,дорожки      полны стату́ями —везде Аполлоны,           а этих             Венербезруких, —      так целые уймы.А дальше —      жилья         для их Помпадурш* —Большой Трианон*         и Маленький.Вот тут   Помпадуршу         водили под душ,вот тут   помпадуршины спаленки.Смотрю на жизнь —         ах, как не нова!Красивость —      аж дух выматывает!Как будто        влип      в акварель Бенуа*,к каким-то      стишкам Ахматовой*.Я все осмотрел,         поощупал вещи.Из всей   красотищи этоймне      больше всего          понравилась трещинана столике         Антуанетты*.В него   штыка революции            клинвогнали,      пляша под распевку,когда   санкюлоты*         поволоклина эшафот         королевку.Смотрю,       а все же —         завидные видики!Сады завидные —         в розах!Скорей бы          культуру         такой же выделки,но в новый,      машинный ро́змах!В музеи   вот эти         лачуги б вымести!Сюда бы —      стальной         и стекольныйрабочий дворец          миллионной вместимости, —такой,   чтоб и глазу больно.Всем,   еще имеющим         купоны            и монеты,всем царям —      еще имеющимся —               в назидание:с гильотины неба,         головой Антуанетты,солнце      покатилось         умирать на зданиях.Расплылась      и лип         и каштанов толпа,слегка   листочки ворся.Прозрачный      вечерний         небесный колпакзакрыл   музейный Версаль.

[1925]