Перец Маркиш - Стихотворения и поэмы Страница 28

Возмездье — за кровь и за горе!

Ты слышишь ли голос страны?

В атаку, сыны Черноморья!

Огонь, Черноморья сыны!

1942

Перевод Д. Бродского

БАЛЛАДА О ВОИНСТВЕ ДОВАТОРА

БАЛЛАДА О ВОИНСТВЕ ДОВАТОРА

На конских гривах снег. Клинков блистает сталь.

Пар из ноздрей валит. Сугробы словно горы.

Вот-вот раскроется синеющая даль,

Вот-вот расступятся по сторонам просторы.

Метнется рыбкою падучая звезда

Над снежной белизной нетронутого мира.

Вблизи деревня спит. Лесистые места.

Доваторовцы ждут приказа командира.

Из монолитных глыб тугие торсы их,

Но каждый мускул жив, сердца не знают страха,

Шинель распахнута, как крылья — в ветер, в вихрь,

И лихо набекрень посажена папаха.

В полночный тихий час по снежному пути,

Пока деревня спит, покуда сны ей снятся,

Бойцам Доватора в глубокий рейд идти —

По вражеским тылам без устали скитаться.

На статных лошадях, чья поступь так тверда,

Что даже в бездну, в ночь рвануться вмиг готовы, —

Комбат неугомонный Кабарда

И подполковник Аристов суровый.

Сквозь ночи тишину им слышен стон и зов

Замученных земель, где стынут на просторах

По горло в горестях домишки городов

И сел, где — весь в крови — еще лютует ворог.

В снегу деревья спят, и ветер на лету

Заденет ветви их и сам замрет в испуге,

И видят конники сквозь ночи темноту,

Кто ждет прихода их, кто протянул к ним руки.

Скорей бы в ночь коней пустить одним рывком,

Чтоб ветер ледяной припал к тугим поводьям,

Чтоб вражьи черепа снести лихим клинком

И вражий стан залить весенним половодьем.

Приказа нет еще, зовущего к боям.

Секунды замерли в снегах. Вот чей-то голос,

И вот раздался стон — затрепетал баян, —

Не у дивизии ли сердце раскололось?

Смутила песня тьму, вспугнула снежный сон,

И звуки из-под рук, что искры, полетели,

И Кабарда в седле привстал, — он удивлен:

«Постой, что слышу я? Лезгинка... неужели?»

И он, как молния, стремглав слетел с коня.

Взметнулась бурка вдруг, как буйный вихрь

крылата,

И по снегу пошел он, шпорами звеня,

И все, дивясь, глядят на молодца комбата.

И Аристов с коня сошел и, как во сне,

Как зачарованный, идет за ним по кругу.

Так вьется над землей, так лихо топчет снег,

И в быстрой пляске друг пошел навстречу другу.

А снег кипит, кипит. Две бурки — два крыла.

А руки в стороны, как стрелки часовые.

Казалось, ночь сама вприсядку вдруг пошла,

В такой могучий пляс увлечена впервые.

«Эй, подполковник, жарь!» — Вдогонку ветра свист.

Во тьме храпят и ржут нетерпеливо кони.

То левою щекой, то правой гармонист

Самозабвенно льнет к заливистой гармони.

И льется песня в ночь, и всадники сидят

На конях, и вокруг-везде земля родная,

И всадников сердца стучат и в такт и в лад

Тем звукам, что плывут, бойцов объединяя.

Скорей бы принести весну, свободу, свет

Войной измученным, врагом закабаленным!

Ждут конники в ночи. Еще приказа нет.

И полночь с песнею идет по эскадронам.

И вдруг, вторгаясь в песнь, всех канонад сильней,

Из генеральских уст послышалось родное.

«По ко-ням! — раздалось. — На-пра-во, по три, эй!

Доваторовцы, марш, бойцы, вперед, за мною!..»

Ночь вызвездила. Тишь. Насторожилась мгла.

Деревья скованы ледком и сонной ленью.

По снежному пути из спящего села

Бойцы Доватора рванулись в наступленье.

1942

Перевод Л. Озерова

БАЛЛАДА О ПЯТИ

БАЛЛАДА О ПЯТИ

1

За тополем скользит по скатам тополь,

Как в перебежке, промелькнув.

Они прибудут к ночи в Севастополь,

Прибудут с донесеньем про весну.

Там травка каждая, и лозы винограда,

И волны звонкие на светлом берегу —

Все поклялись повсюду стать преградой,

Дорогу выстлать пламенем врагу.

Сетями цепкими там станут все проходы,

И пропастью — ущелья гор родных.

Священней есть ли что, чем ярый гнев народа?

И есть ли что грозней, чем ненависть страны?

Прорвали тополи кольцо осады грозной,

Для солнечной весны открыли все пути.

Враг гонит пред собой стада овец колхозных,

Чтобы под их прикрытьем подползти

И новым натиском обрушиться нежданно,

Дома и улицы огнем испепели.

Свинцом перепахал повсюду он баштаны,

Телами детскими засеял все поля.

Ордами танков он меж древних скал протопал,

Где ветер и орлы, где горных гнезд не счесть.

Но к ночи тополи домчались в Севастополь

И принесли ему тревожащую весть.

И встали перед ним, и вытянулись гордо,

И тихо молвили листвой своих вершин:

«Иссякнуть может ли луч солнца животворный?

И высыхает ли простор морских глубин?»

Пожар над городом метался исступленно,

Снаряды воющие мчались издали,

Но никогда еще акации и клены

В горящем городе так пышно не цвели.

2

Росой обрызганы вершины гор и тропы,

Долины словно замертво легли.

Вели их оживить прибою, Севастополь,

И тополям твоим оружье взять вели.

Сады склоняются в тревоге постоянной

С мольбой безмолвною к земле, чтоб сберегла

От бурь неистовых, от буйных ураганов,

От стали воющей, сжигающей дотла.

Всё небо затянул зловещий дым пожаров,

Густые облака проносятся вдали.

Где бродят крымские несчетные отары?

Куда угнал их враг из солнечных долин?

Он в третий раз идет на приступ исступленный,

Он в третий раз ведет свои оравы в бой,

Но остаются здесь навеки батальоны,

Не погребенные, не скрытые травой.

В расщелинах меж скал их осень схоронила,

Зима их вьюгами и снегом замела,

А вешних вод стремительная сила

Из щелей выплеснула мертвые тела.

Но трижды умерев средь каменных уступов,

В звериной ярости враг ищет вновь тропу

И вновь шагает он по грудам стылых трупов,

Не удостоенных пристанища в гробу.

Взбешенный, ищет он проход на Севастополь,

Он рвется к городу, истерзанный, в крови,

И танков табуны хотят пройти галопом,

Чтобы стальной броней прибрежье раздавить.

Но черноморцы здесь стоят на страже,

И каждый куст, и каждый выступ скал...

Не дать пройти стальной лавине вражьей

Спокойно комиссар отряду приказал.

3

Акаций аромат сквозь горький дым пожаров

Плывет и зыблется на улицах сквозных.

Стройны, как тополи, явились к комиссару

Пять моряков, пять черноморцев молодых.

И море знает их, и черноморский берег:

Перед врагом они не дрогнут никогда.

Так пусть же комиссар им эту честь доверит —

И танков не пройдет ревущая орда.

Не посрамят они матросского бушлата

И, если смерть придет, не дрогнут перед ней...

Неслись над городом обрывки туч косматых,

И море Черное листало книгу дней,

Читая летопись сражений на просторе

О краснофлотцах, защищавших от врага

Безбрежность синюю родного Черноморья