Двор чудес - Ирина Владимировна Одоевцева Страница 28

И тянет тоскою из щелей окна,

Из сада, где дождь и промозглая слякоть.

– Не надо, не надо!

            Прошу вас не плакать.

1958

«Все было, было, бы…»

Мы играем не для денег,

А чтоб время провести.

А. Пушкин

Все было, было, бы…

                                  Лото под лампой,

Старушки-богаделки, старцы-богадельцы —

От жизни старостью, как театральной

                                                             рампой.

Вечернее лото – приятнейшее дельце,

Пред тем как спать идти, с восьми до десяти.

Ведь «не для денег, а чтоб время провести»,

Как черти в дурачки у Пушкина играли.

Тэ-лэ трещит в почти безлюдном зале.

Я в комнате своей у лунного окна.

Дверь заперта на ключ. Одна, всегда одна

С тех пор, как умер ты, – одна на целом свете.

Пора, казалось бы, и мне ожесточиться,

Стать язво-сплетницей, подслеповатой, злой,

Лихой лотошницей, как богаделки эти.

              Луна сквозь облаков полупрозрачный слой,

              Как там, как над Невой, прелестно серебрится.

– Луна, далекий друг, сестра моя луна…

…Не то, что молодость спешит, летит стрелой

И падает стремглав подстреленною птицей,

А то, что молодость так бесконечно длится,

Когда давно она мне больше не нужна.

1959

«Неправда, неправда, что прошлое мило…»

Неправда, неправда, что прошлое мило.

Оно как открытая жадно могила —

Мне страшно в него заглянуть.

– Забудем, забудьте, забудь!

По синим волнам океанится парус,

Налейте вина и возьмите гитару.

Давайте о завтра мечтать,

Чтоб завтра казалось еще неизвестней,

Еще невозможней, тревожней, прелестней,

Чтоб завтра не стоило ждать.

О, спойте скорей «Лебединую песню»,

И «Белой акации…»,

                                И «В том саду…»,

Хоть встретились мы не в саду, а в аду,

В аду эмиграции.

А парус белеет, навек одинокий,

Скользя по волнам в байроническом сплине,

В пучине стихов, от шампанского синей.

– Прощайте, прощайте, пора!

Прощайте, желаю вам счастья!

Но разве так поздно? Нет, здравствуйте,

                                                          здрасте!

Уже не сегодня, еще не вчера,

Еще далеко до утра!

И значит, игра

                       Продолжается.

1960

«Банальнее банального…»

Банальнее банального,

Печальнее печального

Сознанье – жизнь прошла.

Ну что ж? Поговорим

О подвигах, о славе —

                                    Троя, Рим…

Вот дни мои и все мои дела:

Как мало доброго. Как много зла!

Не то я делала, не так жила,

И ясно, что я лучше быть могла.

От одиночества и от усталости

Прилив горячей нежной жалости

К себе и прочим тварям на земле,

Как уголек, краснеющий в золе.

Печаль, похожая на вдохновенье,

И драгоценно каждое мгновенье,

Когда уже отсчитаны они —

На счетах звонких и магических, —

Мои пустынные торжественные дни.

Но раз в стихах лирических

Нельзя без точки зрения

И собственного мнения,

Я признаюсь – банальнее банального,

Сусальнее сусального

Мне кажется высокий этот тон

Раскаяния, просветления

И старческого всепрощенья

            Предпохоронный звон,

            Полупоследний стон,

            Благословляющее – Ах!

– Нет, старость мудрая, прости,

С тобою мне не по пути

Ни в жизни, ни в стихах

До самой смерти!

1959

Ночь без сна

Ледяная луна в ледяной высоте

Озаряет озябшие вязы и клены,

И на снежной поляне четыре вороны,

Как чернильные пятна на белом листе.

Почему их четыре? Не три и не пять?

Почему мне опять ничего не понять?

Почему все меня до смешного тревожит

И ничто на земле успокоить не может?

Если б было ворон или пять, или три,

Треугольник или пентагон

Без затей и затрат

Преудобно улегся бы в сон.

Но четыре вороны – вороний квадрат, —

Никуда не уляжется он.

В черной душной ночи горят фонари,

Далеко до луны, далеко до зари,

Невозможно уснуть и немыслимо спать,

Оттого что ворон-то четыре,

А не три и не пять.

И кругами, кругами все шире и шире

Наплывает отчаяние.

1959

Примечания

1

Поэт Виктор Поляков застрелился еще до войны 1914 года в Париже на площади Трокадеро. – Примеч. автора.