Виктор Боков - Том 1. Стихотворения Страница 3

* * *

Какое время вот теперь?Встал утром, видишь оттепель.

На крышах талый снег лежит,Из-под него вода бежит.

Летят вороны стаями,Все ожили, оттаяли!

Глядит петух на солнышко,Нагнется, клюнет зернышко,

И окриком он кур зовет.— Нашел! — зовет. — Скорей! — зовет.

В оврагах, где ключи гремят,В лощинах, где ручьи стремят,

Прислушайся, замри на миг,Под снегом бьет земли родник.

И светятся кустарникиНасквозь, как бы хрусталики.

Весна уже в лесок идет,И по деревьям сок идет.

Проснулось все и ожилоИ сердце мне встревожило.

Я жить хочу, я петь хочу,Мне б крылья, я лететь хочу!

Метель

К. Федину

Замела, закрутила:— Я так, пошутила! —Ничего себе шутка, эге,Хлещет, будто кнутом, по ноге.Взявши снегу охапку,Поделала шапкуДа на крышу избы —Здесь eй быть!Запележен, в соломе,В богатырском шеломеВитязь снежный стоит,И дыми-и-и-ит.Курит трубку печнуюИ в темень ночнуюЩурит глаз;Р-раз! —Снежной пылью взяласьБелоснежная ризаС карниза.И пошла метель, закудесила,Белый свет занавесила:Ничего не видать!Стала в окна кидать,Изломала дороги,На каждом порогеПоказала свой лик,Закричала на крикИ завыла, волчонок,Пугая девчонок,Что к теплу материнских грудей,Как меж добрых людей,ПриютилисьИ пьют молоко.Далеко-о-оПо пустыне по снежной,По равнине безбрежнойСлышны шутки, что шутит метель,Попадется ей щель,Заиграет на флейте,Сиротою заплачет она:— Пожалейте-е-е! —Никого на ответ,В мире жалости нет!

Старушка

Старушка плетется,Беззубо смеется:— Ин, вишь, како дело,Коза продается!Сбывают нарошно,Не очень молошна.— Что пялишь глаза-то,Нужна, что ль, коза-то?Молоко густое…— И-и-и, мелешь пустое,Мы здешни, мы местны,Нам козы известны! —И дальше плетется,Беззубо смеется:— Что булки, аль сушки,Аль напросто черный?Да ты не втирайся,Уж очень проворный!А то вот — под шубу,И дело с концами!Где кашу-то брали?Какая — с рубцами?Вот на тебе! ПулейЛети за кастрюлей.Касатик, родимый,Уважь мне, старушке,Возьми без черёду,Всего-то две сушки.Да вы не орите,Берите, берите!Я так, попытала…Согнулася, встала…— Вчера ввечеру,Вот те крест напужалась, Вор, думаю, лезет,А вышло на жалость!Стоит на порогеВ шинели безногий,Тощой, да небритый,Невзрачный, убитый:«Мне б ночь ночевать,Дом колхозника полон».Пустила. Побыл до утра и ушел он,Такие рассказывал страсти до свету,Спросила: «Ты плачешь?»«Слез, бабушка, нету!И жизнь мне постыла,И люди постыли.Поймешь ли ты это?Подай-ка костылик!Пойду потихоньку,Уже развиднелось».Мне бедному чем-тоПомочь захотелось.Стою чуть не плачу:«Сударик, сударик,Возьми-ка сухарик,Возьми-ка сухарик!»— Довольно болтать-то!Четыреста, что ли?— Четыреста, милый!А сиверко в поле.Сердешный дойдет ли,Жену-то найдет ли?Чать, где-нибудь строит,Копает аль роет.Ведь ныне везде так:Всё эдак да эдак.Иззябла я что-то,И всю меня ломит,И в сон меня клонит, —Старушка плетется,Беззубо смеется:— Ин, вишь, како дело,Стемнело, стемнело!

Мать

За забором домок,Над трубою дымок.В двух окошках свет,В третьем — нет.

Стала сыну матьНа войну писать.Ничего не слышит,Только пишет, пишет.

«Сколько темных ночекЯ не сплю, сыночек,Весть подай скорей,Поубавь скорбей!

Ветер в поле кружит,Ох, и сильно вьюжит,Вьюге ни во что,Коль замерзнет кто».

Вышла утром в сенцы,Защемило сердце,Намело сугроб,Ну, совсем как гроб.

Мать по сыну плачет:Слезы в платье прячет:— Нет, не может быть,Чтобы был убит!

На бугре домочек,Над трубой дымочек,Смеркнулся денек,Вспыхнул огонек.

Мать сидит вздыхает,Скорбь не утихает.Ничего не слышит —Пишет… пишет… пишет!

* * *

Колокольчик позванивалВсю дорогу,Каждый встречный выранивал:— Ну, и народу!

Присаживался иногда,Вынимал кисет.— Какие берут года?— Все!

Впереди нас маячилоСтолько дуг, столько дуг.Что бы все это значило?Расставанье, мой друг!

Расставались с тобойМы на камском на льду.— Где тебя, дорогой,Я теперь найду?

В синем ли небе звездочкой,В черном ли хлебе корочкой?На лугу былинкой?На шляху пылинкой?

Пусть уж будет врагПодкопытный прах,А тебе под каской-невидимкоюСквозь бой пройтиНевредимкою.

Слезы наших разлукЯ умел беречь.Я их помню, мой друг,Не о них речь.

Слезы этой разлукиКамский лед прожгли.Они каплями ртутиСквозь меня прошли.

Слезы этой разлуки,Как ртуть, во мне,Никогда их не высушить,Ни в каком огне!

Загорода[1]

Сильная, вороненая,Ни дождем, ни ветром не ронёная,На Ивана КупалуНе помялась, не упала,Вызрела, выстояла,Напоказ себя выставила,Напоказ, на виденье,Как невеста на выданье.

  Я тебя, моя загорода,Не продам ни за какие задорога,Не дам с тебя ни единого цветка сорвать,Не дам о тебе ни единогоСловца соврать,По твоим задамПроходить не дам:Ни конному, ни пешему,Ни ведьме, ни лешему,Ни галкам, ни воронам,Ни больным, ни здоровым,Я сам тебя, моя загорода,            выкуплю,Я сам о тебя свою косу вытуплю,В твоей росе звенеть моей косе,Плохо ли, худо ли,Гулять моей удали!Твою траву кашиватьМоим рукам,Твое сено кушиватьМоим коням.Коса литовская,Хватка московская,У меня отецХоть куда косец!Я чуть похуже,Прокос чуть поуже.Над моей над загородойШмель гудит.У меня на косьбуПлечо зудит.На моей на загородеСарафан цветной,Посмотри, полюбуйся,Народ честной!

Март

Везде в всюду сказываетсяМарт, старый капельмейстер.Две капли с крыши скатываются,Летят на землю вместе.

И падают на клавишиДвух водосточных луночек,От радости заплакавши,Что снова неразлучны.

Что, если и поднимутсяОни обратно, наверх,На этот раз обнимутсяНе как-нибудь, а навек.

Грачиного и галочьегоМарт-месяц полон крика.Он дирижерской палочкойНам воскрешает Грига.

По луночкам надраиваетОн радужную пенуИ всю капель настраиваетНа светлый звук Шопена.

И жмурится и светитсяКапель, летя с карнизов,Исполнена март-месяцаИ всех его капризов.

Скупая