Владимир Маяковский - Стихи об Америке Страница 3

СИФИЛИС

Пароход подошел,                                 завыл,                                             погудел —и скован,                как каторжник беглый.На палубе                  700 человек людей,остальные —                        негры.Подплыл                катерок                              с одного бочка́.Вбежав              по лесенке хро́мой,осматривал                     врач в роговых очках:«Которые с трахомой?»Припудрив прыщи                                и наружность вымыв,с кокетством себя волоча,первый класс                        дефилировал                                                 мимоулыбавшегося врача.Дым        голубой                      из двустволки ноздрейколечком                 единым                                свив,первым               шел                       в алмазной заресвиной король —                               Свифт.Трубка            воняет,                         в метр длиной.Попробуй к такому —                                      полезь!Под шелком кальсон,                                     под батистом-лино́поди,         разбери болезнь.«Остров,                дай                       воздержанья зарок!Остановить велите!»Но взял              капитан                            под козырек,и спущен Свифт —                                  сифилитик.За первым классом                                   шел второй.Исследуя                 этот класс,врач         удивлялся,                            что ноздри с дырой,—лез      и в ухо                  и в глаз.Врач смотрел,                          губу своротив,нос      под очками                          взмо́рща.Врач         троих                   послал в карантиниз    второклассного сборища.За вторым                   надвигался                                       третий класс,черный от негритья.Врач посмотрел:                              четвертый час,время коктейлей                              питья.— Гоните обратно                                трюму в щель!Больные —                     видно и так.Грязный вид…                          И вообще —оспа не привита.—У негра              виски́                        ревмя ревут.Валяется                 в трюме                                Том.Назавтра                 Тому                           оспу привьют —и Том           возвратится в дом.На берегу                  у Тома                               жена.Волоса              густые, как нефть.И кожа ее                  черна и жирна,как вакса                «Черный лев».Пока         по работам                             Том болтается— у Кубы                 губа не дура,—жену его                прогнали с плантацийза неотработку                           натурой.Луна         в океан                       накидала монет,хоть сбросся,                        вбежав на насыпь!Недели              ни хлеба,                              ни мяса нет.Недели —                   одни ананасы.Опять           пароход                          привинтило винтом.Следующий —                          через недели!Как дождаться                           с голодным ртом?— Забыл,                 разлюбил,                                   забросил Том!С белой               рогожу                            делит! —Не заработать ей                               и не скрасть.Везде           полисмены под зонтиком.А мистеру Свифту                                 последнюю страстьраздула              эта экзотика.Потело             тело                     под бельецомот черненького мясца́.Он тыкал                 доллары                                 в руку, в лицо,в голодные месяца.Схватились                     желудок,                                     пустой давно,и верности тяжеловес.Она        решила отчетливо:                                         «No!»[2], —и глухо сказала:                            «Yes!»[3].Уже        на дверь                        плечом напиралподгнивший мистер Свифт.Его       и ее               наверх                            в номеравзвинтил                услужливый лифт.Явился              Том                      через два денька.Неделю              спал без просыпа.И рад был,                   что есть                                  и хлеб,                                              и деньгаи что не будет оспы.Но день пришел,                             и у кож                                          в темнотеузор непонятный впеплен.И дети            у матери в животеонемевали                   и слепли.Суставы ломая                           день ото дня,года календарные вылистаны,и кто-то              у тел                       половину отняли вытянул руки                           для милостыни.Внимание                  к негру                               стало особое.Когда          собиралась па́ства,морали              наглядное это пособиепоказывал                   постный пастор:«Карает бог                      и его                                и ееза то, что                 водила гостей!»И слазило                  черного мяса гнильес гнилых               негритянских костей.

В политику                   этим                           не думал ввязаться я.А так —              срисовал для видика.Одни говорят —                             «цивилизация»,другие —                 «колониальная политика».

ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ

(ХРИСТОФОР КОЛУМБ)

Вижу, как сейчас,                               объедки да бутылки…В портишке,                     известном                                        лишь кабачком,Колумб Христофор                                   и другие забулдыгисидят,           нахлобучив                                шляпы бочком.Христофора злят,                               пристают к Христофору:«Что вы за нация?                                 Один Сион!Любой португалишка                                     даст тебе фору!»Вконец извели Христофора —                                                       и онпокрыл             дисканточком                                     щелканье пробок(задели              в еврее                            больную струну):«Что вы лезете:                             Европа да Европа!Возьму              и открою другую                                           страну».Дивятся приятели:                                «Что с Колумбом?Вина не пьет,                        не ходит гулять.Надо смотреть —                                не вывихнул ум бы.Сидит всю ночь,                             раздвигает циркуля́».

Мертвая хватка в молодом еврее;думает,              не ест,                          не досыпает ночей.Лакеев             оттягивает                                за фалды ливреи,лезет          аж в спальни                                 королей и богачей.«Кораллами торгуете?!                                         Дешевле редиски.Сам        наловит                       каждый мальчуган.То ли дело                   материк индийский:не барахло,—                         бриллиант,                                            жемчуга.Дело простое:                         вот вам карта.Это океан,                   а это —                                  мы.Путь пунктиром —                                и бриллиантов каратына каждый полтинник,                                      данный взаймы».Тесно торгашам.                              Томятся непоседы.По суху              и в год                          не обернется караван.И закапали                   флорины и пезетыХристофору                      в продырявленный карман.

Идут,         посвистывая,                                отчаянные из отчаянных.Сзади тюрьма.                          Впереди —                                               ни рубля.Арабы,             французы,                                испанцы,                                                датчане.Лезли           по трапам                             Колумбова корабля.«Кто здесь Колумб?                                    До Индии?                                                       В ночку!(Чего не откроешь,                                  если в пузе орга́н!)Выкатывай на палубу                                     белого бочку,а там          вези                   хоть к черту на рога!»Прощанье — что надо.                                        Не отъезд — а помпа:день         не просыхали                                 капли на усах.Время            меряли,                          вперяясь в компас.Спьяна             путали штаны и паруса.Чуть не сшибли                            маяк зажженный.Палубные                  не держатся на полу,и вот,          быть может, отсюда,                                               с Жижона,на всех парусах                            рванулся Колумб.

Единая мысль мне сегодня люба,что эти вот волны                                Колумба лапили,что в эту вот воду                                с Колумбова лбастекали              пота                      усталые капли,что это небо,                       землей обмеля́,на это вот облако,                                вставшее с юга,— «На мачты, братва!                                       глядите —                                                          земля!» —орал         рассудок теряющий юнга.И вновь               океан                          с простора раскосоговбивал            в небеса                            громыхающий клин,а после             бросался                              с волной сарагоссовой,и вместе                пучки травы волокли.Он     этой же бури слушал лады.Когда ж              затихает бури задор,мерещатся                    в водах                                  Колумба следы,ведущие                на Сан-Сальвадор.

Вырастают дни                           в бородатые месяцы.Луны         мрут                  у мачты на колу.Надоело океану,                              Атлантический бесится.Взбешен Христофор,                                      извелся Колумб.С тысячной волны трехпарусник                                                         съехал.На тысячу первую взбираться                                                     надо.Видели Атлантический?                                          Тут не до смеха!Команда ярится —                                  устала команда.Шепчутся:                  «Черту ввязались в попутчики.Дома плохо?                       Стол и кровать.Знаем мы                  эти                        жидовские штучки —разные              Америки                              закрывать и открывать!»За капитаном ходят по пятам.«Вернись! — говорят,                                       играют мушкой.—Какой ты ни есть                              капитан-раскапитан,а мы тебе тоже                            не фунт с осьмушкой».

Лазит Колумб                        на бра́мсель с фо́ка,глаза аж навыкате,                                 исхудал лицом;пустился во-всю:                              придумал фокуссо знаменитым                           Колумбовым яйцом.Что́ яйцо? —                        игрушка на́ день.И день             не оттянешь                                   у жизни-воровки.Ходит команда                          на Колумба глядя:«Крепка              петля                        из генуэзской веревки.Кончай,             Христофор,                                  собачий век!..»И кортики                 воздух                             во тьме секут.— «Земля!» —                          Горизонт в туманной                                                               кайме.Как я вот                в растущую Мексикуи в розовый                      этот                              песок на заре,вглазелись.                     Не смеют надеяться:с кольцом экватора                                   в медной ноздревставал              материк индейцев.

Года прошли.                        В старика                                          шипунасмельчал Атлантический,                                             гордый смолоду.С бортов «Мажести́ков»                                           любая шпанаплюет           в твою                       седоусую морду.Колумб!              Пропало твое наследство!В вонючих трюмах                                 твои потомкис машинным адом                                в горящем соседствележат,            под щеку                            подложивши котомки.А сверху,                 в цветах первоклассных розеток,катаясь пузом                         от танцев                                           до пьянки,в уюте читален,                            кино                                     и клозетовплывут синьоры,                              донны                                          и янки.Ты балда, Колумб,—                                     скажу по чести.Что касается меня,                                  то я бы                                                лично —я б Америку закрыл,                                    слегка почистил,а потом              опять открыл —                                           вторично.

ТРОПИКИ