Андрей Дементьев - Избранное Страница 3

Хлеб

Трудно родится хлеб.Трудно хлеб достается.Тот, кто душою слеп,Может быть, усмехнется.

И похохмит над тем,Как я, с достатком в доме,Хлеб суеверно ем,Крошки собрав в ладони.

Это живет во мнеПамять о той войне…

Горькие времена!Худенький мальчик, где ж ты?В сутки – лишь горсть зерна,Триста граммов надежды.

Бабушка нам пеклаХлеб из скупой мучицы.Жизнь,Что давно прошла,В сердце мое стучится.

Хлеб нас от смерти спас.Он и сейчас бессмертен…Всё настоящее в насЭтою мерой мерьте.

«Где-то около Бреста…»

Где-то около БрестаВдруг вошла к нам в вагонНевеселая песняВоенных времен.

Шла она по проходу –И тиха, и грустна.Сколько было народу, –Всех смутила она.

Подняла с полок женщин.Растревожила сны.Вспомнив всех не пришедшихС той последней войны.

Как беде своей давней,Мы смотрели ей вслед.И пылали слова в ней,Как июньский рассвет.

Песня вновь воскрешалаТо, что было давно.Что ни старым, ни малымПозабыть не дано.

И прощалась поклоном.Затихала вдали.А сердца по вагонамВсе за песнею шли.

Дочь

Новый год стучался веткой елиВ дом, где тяжко заболела дочь.Мы с тобой уже какую ночьНе отходим от ее постели.

А в углу игрушки в полном сбореТихо ждут Маринкиных забав.Девочка, уставшая от боли,Жарко спит, ручонки разбросав.

В этот миг нет ничего дорожеПовзрослевших, молчаливых глаз.Доктор утешает нас как может,И в душе тревожится за нас.

А когда болезнь вдруг уступила,Дочка этой радости в ответТак нам улыбнулась через силу,Словно мы не виделись сто лет.

Поманила нас к себе неслышно.Я присел неловко на кровать…Мама встала и на кухню вышла,Чтобы дочке слез не показать.

«Я возвращаюсь улицей детства…»

Я возвращаюсь улицей детстваВ город по имени Тверь.И вершится в душе моей действо,Чтоб в былое открылась дверь.

– Здравствуй, мама! Как ты красива –Ни морщинок, ни седины… –И глядит на меня РоссияФотографией со стены.

Это я подарил когда-тоСвой наивный тверской пейзаж.Мать торопится виноватоСтол украсить на праздник наш.

Батя режет тугое сало.Белое, как за окном мороз.– Баба Сима тебе прислала,Чтоб здоровым и сильным рос. –

На столе довоенный чайникИ крахмальная белизна…

Как мне горестно и печальноСознавать нереальность сна.

Русь

Я – русский.Я из той породы,Чья кровь смешаласьС небом и травой.Чьи прадеды в зеленый храмПриродыВходили с непокрытой головой.

И молча били низкие поклоныКлочку земли –В страду и в недород.Им Русь казалась горькой и соленой,Как слезы женИли над бровью пот.

Всё помнит Русь –И звоны стрел каленых,И отсветы пожаров на снегу…Мы входим в жизньОткрыто и влюбленно.Уйдем –Оставшись перед ней в долгу.

Сыновья

Наивные акселераты,Смешные наши малыши!Они, наверно, втайне рады,Что батек в росте обошли.

Мы были в их года пожиже –Война, разруха, недород.Тогда нам впору было б выжитьОт тех харчей, от тех невзгод.

Смотрю на сына – и пугаюсь:Что ждет их в этом мире гроз?Он так доверчив, словно аист,Что нам с тобой его принес.

«Ты ставишь на видное место цветы…»

Ты ставишь на видное место цветы,Но что-то мне грустно от их красоты.Как будто ты их принесла из былого,Из юности нашей, из той суеты,Где было все радостно и бестолково.

Нам было тогда на двоих сорок лет.А может быть, меньше чуть-чуть,Я не помню.…Мой поезд пришел из ТвериТолько в полночь.И первое, что я увидел, – букет.Веселый, огромный – из белых гвоздик.И так тебе шло это белое пламя,Что даже перрон от восторга затих…

…А кончилось все,Словно в чеховской драме –Расстались влюбленные,Вырублен сад…Когда я смотрю на гвоздики чужие,Я вижу сквозь нихТвой восторженный взгляд.И думаю –Как же красиво мы жили!

«Я – в гостинице…»

Я – в гостинице.А за окнамиПо-осеннему грустный вид.Бродит осень лугами мокрыми,Заморозить их норовит.

Я печально смотрю на берег,На крутой его поворот.Словно где-то мой дом затерян.И всё ждет он меня.Всё ждет.

Словно юность моя осталасьНа холодном на волжском дне.И спокойная,Будто старость,Волга зябко течет по мне.

Черный ворон

Этот зловещий фургон, прозванный в народе «черным вороном», однажды остановился у нашего дома и увез моего отца.

Старели женщины до срока,Когда в ночиОн отъезжал от темных оконИ угрожал: «МОЛЧИ…»

И мы молчали, друзей стыдились,Хотя не знали их вины.А где-то стреляные гильзыИм счет вели.

О «черный ворон», «черный ворон»!Ты был внезапен, как испуг.И просыпался целый городНа каждый стук.

Не видя слёз, забыв про жалость,Свой суд творя,Ты уезжал… Но оставалась,Но оставалась тень твоя.

На доме том, где ночью побыл,На чистом имени женыТого, чей час нежданно пробил,Час не дождавшейся вины.

На снах детей, на тыщах судеб,На всей стране.Как трудно было честным людямЖить с тенью той наедине!

И закрывались глухо двериПеред добром.И люди разучились веритьСперва себе. Ему – потом.

О «черный ворон», «черный ворон»!Будь проклят ты!Сейчас ты – лишь бумаги ворохДа безымянные кресты.

Да память горькая, да слезы,Да имена друзей.Проехали твои колесаПо сердцу Родины моей.

Дочери

У нас одинаковые глаза,Только твои синее.У нас одинаковые глаза,Только мои грустнее.У нас одинаковые глаза.И разные адреса.

И разные по утрам рассветыВ моем окне,На твоем этаже.И разные радости и секретыВ сердце твоемИ в моей душе.

Через беды,Через разлукиПровожает тебя мой страх.Слышишь сердце?Ты –В этом стуке.Видишь слёзы?Ты –В тех слезах.

И приходят ко мне твои письма,Как в горло приходит ком…Словно ты на руках у меня повисла,Прибежав из разлуки в дом.– Здравствуй! –Строчки прыгают вверх и вниз.– Здравствуй!

И продолжается жизнь…

«Мне кажется, что всё еще вернется…»

Мне кажется, что всё еще вернется,Хотя уже полжизни позади.А память нет да нет и обернется,Как будто знает в прошлое пути.

Мне кажется, что всё еще вернетсяИ чуда я когда-нибудь дождусь…Погибший брат на карточке смеется,А брату я уже в отцы гожусь.

Мне кажется, что всё еще вернется, –Как снова быть июню, январю.Смотрю в былое, как на дно колодца.А может быть, в грядущее смотрю?

Мне кажется, что всё еще вернется.Что время – просто некая игра.Оно числом заветным обернется,И жизнь начнется заново с утра.

Но возвратиться прошлое не может.Не потому ль мы так к нему добры?И каждый день, что пережит иль прожит,Уже навек выходит из игры.

«Под Новый год, когда зажглась звезда…»

Под Новый год, когда зажглась звездаНа елке, что мы украшали вместе,Я упросил отца купить дрозда,Пусть до весны поет он в доме песни.

И в тот же день отец дрозда принес.И стало как-то веселее в доме.Как брали летом мы птенцов из гнезд,Так взял дрозда я в теплые ладони.

И дрозд нам пел, как будто тоже знал,Что он свободу обретет весною.И только кот, настырный, как шакал,Был недоволен – и дроздом, и мною.

Прошла зима… Последний спал мороз.Настало время с птицей расставаться.Я вынес клетку… И веселый дроздВдруг почему-то начал волноваться.

В прихожей было, как всегда, темно.Пылала печь и освещала своды.И дрозд решил, что этот свет – окно,И что за ним желанная свобода.Влетел он в пламя, словно в небеса.И я от ужаса и боли замер.Отец ладонью мне утер глаза.И молча бросил клетку в то же пламя.

«Как все на свете мамы – перед сном…»