Уильям Шекспир - Гамлет Страница 3

Призрак возвращается.

Но тише! Вот ой вновь! ОстановлюЛюбой ценой. Ни с места, наважденье!О, если только речь тебе дана,Откройся мне!Быть может, надо милость сотворитьТебе за упокой и нам во благо,Откройся мне!Быть может, ты проник в судьбу страныИ отвратить ее еще не поздно,Откройся!Быть может, ты при жизни закопалСокровище, неправдой нажитое, –Вас, духов, манят клады, говорят, –Откройся! Стой! Откройся мне!

Поет петух.

Марцелл,Держи его!

Ударить алебардой?

Бей, если увернется.

Вот он!

Вот!

Призрак уходит.

Ушел!Мы раздражаем царственную теньОткрытым проявлением насилья.Ведь призрак, словно пар, неуязвим,И с ним бороться глупо и бесцельно.

Он отозвался б, но запел петух.

И тут он вздрогнул, точно провинилсяИ отвечать боится. Я слыхал,Петух, трубач зари, своею глоткойПронзительною будит ото снаДневного бога. При его сигнале,Где б ни блуждал скиталец-дух: в огне,На воздухе, на суше или в море,Он вмиг спешит домой. И только чтоМы этому имели подтвержденье.

Он стал тускнеть при пенье петуха.Поверье есть, что каждый год, зимою,Пред праздником Христова рождества,Ночь напролет поет дневная птица.Тогда, по слухам, духи не шалят,Все тихо ночью, не вредят планетыИ пропадают чары ведьм и фей,Так благодатно и священно время.

Слыхал и я, и тоже частью верю.Но вот и утро в розовом плащеРосу пригорков топчет на востоке.Пора снимать дозор. И мой совет:Поставим принца Гамлета в известностьО виденном. Ручаюсь жизнью, дух,Немой при нас, прервет пред ним молчанье.Ну как, друзья, по-вашему? Сказать,Как долг любви и преданность внушают?

По-моему, сказать. Да и к тому жЯ знаю, где найти его сегодня.

Уходят.

Сцена 2

Там же. Зал для приемов в замке.

Трубы. Входят король, королева, Гамлет, Полоний, Лаэрт, Вольтиманд, Корнелий, придворные и свита

Хоть смертью брата Гамлета родногоПолна душа и всем нам надлежитПечалиться, а королевству в скорбиИзбороздить морщинами чело,Но ум настолько справился с природой,Что надо будет сдержаннее впредьСкорбеть о нем, себя не забывая.С тем и решили мы в супруги взятьСестру и ныне королеву нашу,Наследницу военных рубежей,[5]Со смешанными чувствами печалиИ радости, с улыбкой и в слезах.При этом шаге мы не погнушалисьСодействием советников, во всемНам давших одобренье. Всем спасибо.Второе. Королевич Фортинбрас,Не чтя нас ни во что и полагая,Что после смерти братниной у насРазвал в стране и все в разъединенье,Возмнил такое о своей звезде,Что надоел нам, требуя возвратаПотерянных отцовых областей,Которые достал себе по правуНаш славный брат. Вот вкратце что о нем.Теперь о нас и сущности собранья.Тут нами извещается в письмеКороль норвежцев, дядя Фортинбраса.По дряхлости едва ли он слыхалО замыслах племянника. Мы просимПресечь их в корне, так как войско сплошьИз подданных его и их содержатНа счет казны. Письмо мы отдаемВам, добрый Вольтиманд, и вам, Корнелий.Свезите старцу-королю поклон.Мы вам не расширяем полномочий.Держитесь в совещаньях с ним границ,Дозволенных статьями. Поезжайте.Готовность докажите быстротой.

Здесь, как и всюду, мы ее докажем.

Не смеем сомневаться. Добрый путь!

Вольтиманд и Корнелий уходят.

Итак, Лаэрт, что нового услышим?[6]Шла речь о просьбе. В чем она, Лаэрт?С чем дельным вы б ни обратились к трону,Всегда добьетесь цели. Мы ни в чемВам не откажем и пойдем навстречу.Не больше ладит с сердцем голова,Для пользы рта не больше служат руки,Чем датский трон – для вашего отца.Что вам угодно?

Дайте разрешеньеВо Францию вернуться, государь.Я сам оттуда прибыл для участьяВ коронованье вашем, но, винюсь,Меня опять по исполненье долгаВлекут туда и мысли и мечты.С поклоном хлопочу о дозволенье.

Отец пустил? Что говорит Полоний?

Он вымотал мне душу, государь,И, сдавшись после долгих убеждений,Я нехотя его благословил.Благоволите разрешить поездку.

Ищите счастья; в добрый час, Лаэрт.Как вздумаете, проводите время.Ну, как наш Гамлет, близкий сердцу сын?

И даже слишком близкий, к сожаленью.

Опять покрыто тучами лицо?

О нет, напротив: солнечно некстати.[7]

Ах, Гамлет, полно хмуриться, как ночь!Взгляни на короля подружелюбней.До коих пор, потупивши глаза,Следы отца разыскивать во прахе?Так создан мир: что живо, то умретИ вслед за жизнью в вечность отойдет.

Так создан мир.

Что ж кажется тогдаСтоль редкостной тебе твоя беда?

Не кажется, сударыня, а есть.Мне «кажется» неведомы. Ни мрачностьПлаща на мне, ни платья чернота,Ни хриплая прерывистость дыханья,Ни слезы в три ручья, ни худоба,Ни прочие свидетельства страданьяНе в силах выразить моей души.Вот способы казаться, ибо этоЛишь действия, и их легко сыграть,Моя же скорбь чуждается прикрасИ их не выставляет напоказ.

Приятно видеть и похвально, Гамлет,Как отдаешь ты горький долг отцу.Но твой отец и сам отца утратил,И так же тот. На некоторый срокОбязанность осиротевших близкихБлюсти печаль. Но утверждаться в нейС закоренелым рвеньем – нечестиво.Мужчины недостойна эта скорбьИ обличает недостаток веры,Слепое сердце, пустоту душиИ грубый ум без должного развитья.Что неизбежно и в таком ходу,Как самые обычные явленья,Благоразумно ль этому, ворча,Сопротивляться? Это грех пред небом,Грех пред умершим, грех пред естеством,Пред разумом, который примирилсяС судьбой отцов и встретил первый трупИ проводил последний восклицаньем:«Так быть должно!» Пожалуйста, стряхниСвою печаль и нас считай отнынеСвоим отцом. Пусть знает мир, что ты –Ближайший к трону и к тебе питаютЛюбовь не меньшей пылкости, какойНежнейший из отцов привязан к сыну.Что до надежд вернуться в Виттенберг[8]И продолжать ученье, эти планыНам положительно не по душе,И я прошу, раздумай и останься[9]Пред нами, здесь, под лаской наших глаз,Как первый в роде, сын наш и сановник.

Не заставляй меня просить напрасно.Останься здесь, не езди в Виттенберг!

Сударыня, всецело повинуюсь.

Вот кроткий, подобающий ответ!Наш дом – твой дом. Сударыня, пойдемте.Своей сговорчивостью Гамлет внесУлыбку в сердце, в знак которой нынеО счете наших здравиц за столомПусть облакам докладывает пушкаИ гул небес в ответ земным громамСо звоном чаш смешается. Идемте.

Все, кроме Гамлета, уходят.