Томас Элиот - Бесплодная земля - пер. Андрей Сергеев Страница 3

IV. СМЕРТЬ ОТ ВОДЫ

              Флеб, финикиец, две недели как мертвый,              Крики чаек забыл и бегущие волны,              И убытки и прибыль.

                                 Морские теченья,              Шепча, ощипали кости, когда он, безвольный              После бури, вздымаясь и погружаясь,              Возвращался от зрелости к юности.

                                                Ты,              Иудей или эллин под парусом у кормила,              Вспомни о Флебе: и он был исполнен силы                                                   и красоты.

V. ЧТО СКАЗАЛ ГРОМ

              После факельных бликов на потных лицах              После холодных молчаний в садах              После терзаний на пустошах каменистых              Слез и криков на улицах и площадях              Тюрьмы и дворца и землетрясенья              Грома весны над горами вдали              Он что жил ныне мертв              Мы что жили теперь умираем              Набравшись терпенья

              Нет здесь воды всюду камень              Камень и нет воды и в песках дорога              Дорога которая вьется все выше в горы              Горы эти из камня и нет в них воды              Была бы вода мы могли бы напиться              На камне мысль не может остановиться              Пот пересох и ноги уходят в песок              О если бы только была вода средь камней              Горы гнилозубая пасть не умеет плевать              Здесь нельзя ни лежать ни сидеть ни стоять              И не найдешь тишины в этих горах              Но сухой бесплодный гром без дождя              И не найдешь уединенья в этих горах              Но красные мрачные лица с ухмылкой усмешкой              Из дверей глинобитных домов

                        О если бы тут вода                        А не камни                        О если бы камни                        И также вода                        И вода                        Ручей                        Колодец в горах                        О если бы звон воды                        А не пенье цикад                        И сухой травы                        Но звон капели на камне                        Словно дрозд-отшельник поет на сосне                        Чок-чок дроп-дроп кап-кап-кап                        Но нет здесь воды

              Кто он, третий, вечно идущий рядом с тобой?              Когда я считаю, нас двое, лишь ты да я,              Но, когда я гляжу вперед на белеющую дорогу,              Знаю, всегда кто-то третий рядом с тобой,              Неслышный, в плаще, и лицо закутал,              И я не знаю, мужчина то или женщина,              - Но кто он, шагающий рядом с тобой?

              Что за звук высоко в небе              Материнское тихое причитанье              Что за орды лица закутав роятся              По бескрайним степям спотыкаясь о трещины почвы              В окружении разве что плоского горизонта              Что за город там над горами              Разваливается в лиловом небе              Рушатся башни              Иерусалим Афины Александрия              Вена Лондон              Призрачный

              С ее волос распущенных струится              Скрипичный шорох колыбельный звук              Нетопырей младенческие лица              В лиловый час под сводом крыльев стук              Нетопыри свисают книзу головами              И с башен опрокинутых несется              Курантов бой покинутое время              И полнят голоса пустоты и иссякшие колодцы.

              В этой гнилостной впадине меж горами              Трава поет при слабом свете луны              Поникшим могилам возле часовни -              Это пустая часовня, жилище ветра,              Окна разбиты, качается дверь.              Сухие кости кому во вред?              Лишь петушок на флюгере              Ку-ка-реку ку-ка-реку              При блеске молний. И влажный порыв,              Приносящий дождь.

              Ганг обмелел, и безвольные листья              Ждали дождя, а черные тучи              Над Гимавантом[8] сгущались вдали.              Замерли джунгли, сгорбясь в молчанье.              И тогда сказал гром              ДА              Датта[9]: что же мы дали?              Друг мой, кровь задрожавшего сердца,              Дикую смелость гибельного мгновенья              Чего не искупишь и веком благоразумия              Этим, лишь этим существовали              Чего не найдут в некрологах наших              В эпитафиях, затканных пауками              Под печатями, взломанными адвокатом              В опустевших комнатах наших              ДА              Даядхвам[10]: я слышал, как ключ              Однажды в замке повернулся однажды              Каждый в тюрьме своей думает о ключе              Каждый тюрьму себе строит думами о ключе              Лишь ночью на миг эфирное колыханье              Что-то будит в поверженном Кориолане.              ДА              Дамьята[11]: лодка весело              Искусной руке моряка отвечала              В море спокойно, и сердце весело              Могло бы ответить на зов и послушно забиться              Под властной рукой

              Я сидел у канала              И удил, за спиною - безводная пустошь              Наведу ли я в землях моих порядок?

              Лондонский мост рушится рушится рушится

              Poi s’ascose nel foco che gli affina[12]              Quando fiam ceu chelidon[13]- О ласточка ласточка              Le Prince d’Aquitaine à la tour abolie[14]              Обрывками этими я укрепил свои камни              Так я вам это устрою.              Иеронимо снова безумен.              Датта. Даядхвам. Дамьята.

              Шанти шанти шанти[15]

Примечания

 А   то  еще  видал  я  Кумскую  Сивиллу в бутылке. Дети ее спрашивали: "Сивилла, чего ты хочешь?", а она в ответ: "Хочу умереть". Петроний "Сатирикон"

2

Мастеру выше, чем я (итал.).

3

Я вовсе не русская, родом из Литвы, чистокровная немка (нем.).

4

Свежий ветер летит/ к родине, где ты сейчас,/ моя ирландская дева? (нем.).

5

Уныло и пустынно море (нем.).

6

"Лицемерный  читатель!  -  подобный  мне,  -  брат мой!" (франц.) - последняя строка стихотворения Ш. Бодлера "К читателю", открывающего сборник "Цветы  зла":  обращение  к  читателю  -  духовному  соучастнику  таящихся в обыденной городской жизни мерзостей и убийств.

7

"И  о  эти  голоса детей, под куполом поющих!" (франц.) - последняя строка   сонета   П.   Вершена  "Парсифаль",  написанного  под  впечатлением одноименной  оперы  Вагнера.  Хор  детей  поет  у Вагнера во время церемонии омовения ног, предшествующей завершению поисков Грааля.

8

              Гимавант - священная гора в Гималаях.

9

Датта Datta - дай (санскр.).

10

Даядхвам Dayadhvam - сочувствуй (санскр.).

11

Дамьята Damyata - владей (санскр.).

12

"И скрылся там, где скверну жжет пучина" (Данте, "Чистилище", XXVI, с.  148) - повествовательное заключение монолога Арнальда Даньеля (см. прим. к "Пепельной Среде").