Терентiй Травнiкъ - И Музыка, и Цвет… Стихотворения Страница 3

«Куда уходит час ночной?..»

Куда уходит час ночной?Куда рассветные минуты?И разве можно с кем-то спутатьТу, что зовешь ты Тишиной.

Она, как женщина из древнихНедосягаемых веков,Твоим путям – молчаньем внемлет,Безоговорочно приемля,Лавины всех твоих снегов.

Раба, позволь встать на колени,Отныне путь мой завершен.О Тишина, бесстрашный генийТвоею верностью сражен.

Там, где берут свои началаИ жизнь, и смерть, и ход времен,Ты прорицательницею стала —Твой мерный шаг в Закон внесен.

На параде

Победа грезилась, мечталась.Был дорог жизни каждый миг…Тут я спросил: Как… воевалось?..«Обычно, – произнес старик,

Война ни есть какое дело.Мир – вот что главное, сынок».Чтоб миру быть – нужна тут смелость:Не допустить несчастий срок…

«Весна и юлиста и статна…»

Весна и юлиста и статна.Быть может потому тетрадьСтихов неряшлива и в пятнах —В чернильных пятнах. Не узнать

По ней вчерашнего поэта.Что холил каждый лист строкой.Весна… И это ль не примета,Что мне не пишется тобой?

Ну как поэту без оттенков,Без шепота полутонов?Ушла из школ природных «сменка» —Законных утр и вечеров.

Весна, что сможет называтьсяТобою? Будешь ли ты впредь?Позволишь ли себе рождатьсяС ручьями, таять… Зеленеть

Пугливой нарожденной почкойИ мать-и-мачехским желтком,Влезать стыдливой новью в строчкуС ленцою юной и зевком…

«Окрест же ныне молятся…»

Окрест же ныне молятсяИ ты, друг, примечай:Пришла Святая ТроицаНа Русь твою, встречай!

Все – зелено, все травами,Душистые церква.Триангельской оправоюРусь нынче скреплена.

Что скажешь, друже, более?Чем выкажешь любовь?Как только с доброй волеюОтдашься жизни вновь!

«Свершилось! Сорок девять лет …»

Свершилось! Сорок девять лет —Я эту дату ждал с рожденья.В ней строф стихов моих секрет,Слагаемые вдохновенья.

В ней цвет невидимых картин,Что я осваивал с рожденья,Где каждый чистый лист вершин,Подстать всем горечам паденья.

В ней танец надлежащий муз,Чье благородство несравненно.Скрепленный жребием союз —Печать словес, что неразменна.

Четыре, девять – вот ониПришли ко мне на суд и славу.Путь узок, что не говори —Бессильны опыт здесь и навык.

Но знаю, как из глубиныСапфира неба в час полночныйСтруятся слезы тишиныК сердечной чаше. В центр точно

Направлен сей поток и в немПостигнутое безвременьеСо всецелительным огнемМолитвы и благодаренья.

Свеча народная

Повсюду радость примечаю!Отец, и Сын, и Блаже —Единым духом исполняютТела и души наша!

Сегодня Русь – на всю страну,Сегодня – травы стелются.Бывают чудеса. А ну,Взгляни – и впрямь метелица!

Кружит медовый ароматЦветочный, пьяно-пряный.Москва не просто город – градВеликого Ивана!

Хранитель памяти СвятойСо златоглавым пламенемСтал всероссийскою свечойС покоем белокаменным!

Живи и царствуй во благах,Отечество свободное.Смиренным пламенем в векахГорит Свеча народная!

Молитва к Родине

Русь, благомудрие святынь,Дарохранительнице наша.Господь, Владыко и Святый!Припадаем к единой чаше!

К тебе, Отчизна, облик свой,К душе твоей расположили.Ты стала прежде век Святой,Всех век, Хранящая Россию!

К тебе страна и дщерь, и сыне,К тебе с любовью люд спешит.Храни же всех в Христовой силе,В надежде, что не посрамит.

«Случается такое…»

Случается такоеВ обычной жизни нашей.Когда однажды двое…Кто? – спросишь, – а не важно.

Так вот, те двое станутИскать друг друга вскоре.Ведь поздно или раноНа стыке, на изломе

Душа их занеможетБез взглядов и касаний.Душа, она ведь тожеЖдет иногда признаний.

Она не семижильна,Она – обыкновенна,Как городская пыль на…На платье у царевны.

Она заставит этихДвоих истосковаться.Двоих на целом светеОткрыться и признаться.

Она лишит покоя,Перевернув все мысли.Случается такоеВ душе у каждой жизни!

И если бы ни этиДуши незрелой требы,Кто б несмышленым детямСмог о любви поведать?

«Смеркается, но вечер светел…»

Смеркается, но вечер светел,И нежен вдумчивый закат.Что лучше скажет мне о лете,Чем лип душевный аромат.

Такой родной, такой знакомый,Как контур пушкинской строфы.Присела тишина у домаИ с нею рядом я и ты,

И липы… Ох уж эти липы! —Усадеб сладостный напев.Сегодня я из века выпал,Едва на лавочку присев.

Закрыл глаза и окунулсяДушою в мир цветущих грез.Куда? Откуда он вернулся?И, подхватив меня, понес

Сквозь еле различимый вечерНа самый, самый тонкий край.И только локон, губы, плечиИ тихое твое: прощай…

«Вечерний август – он особый…»

Вечерний август – он особый.Когда в томленой синевеПесочной россыпью и многоНа небе звёзд. И жалко мне,

Что я по-прежнему не местный,Я – городской. Тогда во всем,Что август позволяет – тесно,Оно, досадно, не мое.

Оно б душе моей сгодилось,Ах, август, что ни говори,Не раз мне это чудо снилось!Но выстлан городским внутри.

А я хочу грести в туманах,Травой дышать из кулака,Без объяснений и обмановСтать августовским на века.

И непременно – деревенским,Простецким, захолустным стать,Чтоб август больше не был тесным,Чтоб смог душе своей сказать:

Вечерний август – он особый,Без вездесущей суеты.Смотри, душа, как счастья много!Теперь остаться сможешь ты.

«Сирень была рассветна и густа…»

Сирень была рассветна и густа.Весь май, казалось, вырядился ею.И сел, обмякнув, – видимо, устал —Под невообразимою сиренью.

Неслось по улицам гудение шмелей,И щебет птиц протискивался в парки.Весна рядила всех под королейИ горностайно ляпала помарки.

И пыль крутилась, как ключи на пальце,И город шепеляво шелестелОт маяты, растянутой на пяльцахБокастых площадей. И, словно мел,

В руке крошился тонкокостно юной —К доске прижатого вопросом – школяра.Сорила вишнею и яблоней безумноТакая же безумная весна.

А мне, поэту, было все в палитру,Все перецветье вкладывалось в лист.Так, словно выпили привычную поллитруХудожник и беспечный пианист.

А было это… было этим годом,Искал пять звездочек в сиренях и нашел!Пишу весну красиво и свободно —Так забивают с углового гол!

«Душа твоя стихам открыта…»

Душа твоя стихам открыта,Я видел все, когда тебеЧитал, что было мной изрытоНа изблокнотовом листе.

Читал весь бисер запятошный,Все кружево кривлястых букв,С усердием читал, дотошно, —Из первых уст, из первых рук.

Ты молча слушала… На палец,Мотала локон-серпантин…Мой поэтический скиталец,Ценитель всех моих чужбин.

«В любви, пусть самой скромной и земной…»

В любви, пусть самой скромной и земной,Всегда таится глубь любви Небесной.Свободно в ней для жертвенности местоИ для благого выстрадан покой.

В любви земной, такой обыкновенной,Такой тишайше тихой и простойНайдется то, что мерой неразменно,Что не исчезнет в ней за суетой.

Ночью

Июньским у ночи был цвет —Цвет лунно-василькой тени.Истертым абрисом монетКривились на крыльце ступени.

Шепталась сонная трава,Ель лапами в ответ вздыхала.Их темно-синие словаДуша стихом воспринимала…

Воспринимала, как напевБаюнный, сказ июньской ночи.Вздыхало небо. Нараспев,Слезами звездных многоточий

Слагались строфы в этот час.Был странен контур откровенийИ трав, и старой ели глас,И скрип рассохшихся ступеней…

Ночной сеанс