Наталия Грудинина - Двоевластие Страница 3

Как пишет в своем биографическом очерке о матери (не опубликованном) дочь Грудининой Анна, «Наталия Иосифовна занималась восстановлением справедливости не только в писательских кругах, но и в медицине», и называет имена Качугина, Васильева – пропагандиста бальнеологической методики Залманова, вспоминает заступничество «за одного мурманского врача» и освобождение «одного незаконно осужденного псковского музыканта». Кстати, шуточное стихотворное поздравление «Наклепал на нас какой-то сатана…», адресованное академику А. И. Бергу, относится ко времени отнюдь не шуточной и весьма драматической борьбы Грудининой и ее друзей, врачей и писателей, за разработанный А. Т. Качугиным новаторский метод семикарбазид-кадмиевой терапии рака, который советские официальные онкологи объявили шарлатанством, но благополучно подхватили, развили и усовершенствовали их западные коллеги.

Всю жизнь Грудинина работала с литературной молодежью. Десять лет вела занятия со старшеклассниками в литературном клубе «Дерзание» при Ленинградском Дворце пионеров, руководила ЛИТО на заводе «Светлана», ЛИТО «Нарвская Застава», а в конце 60-х гг. – центральным ЛИТО при ЛО СП. Участвовала в составлении коллективных сборников молодых поэтов Ленинграда, была автором предисловий к книгам своих воспитанников. В первую очередь к ним, но и к каждому читателю тоже обращены слова поэта, звучащие сейчас как завещание:

Пусть автор мертв, но он заставил ЛетуРучьем пробиться сквозь земную твердь…Его вопросы ждут твоих ответов.Пригубь строку, осилившую смерть.

Как-то в нашем разговоре уже последних лет Наталия Иосифовна вдруг спросила меня – что мне помнится из ее стихов? Я прочитала наизусть «Любовь – винтовая лестница…» (в первой редакции). Мне показалось, она была несколько разочарована и как-то отстраненно, словно не о себе, обронила: «Ну, это классика…». Справедливо. Все стихи, которые ждут тебя, читатель, – классика поколения, его идеалы, сомнения, бесценная для нас жизнь. Большая, мужественная жизнь. Высокая поэзия.

Колокольная бессонницы

«Еще в беду меня не бросила…»

Еще в беду меня не бросилаНичья холодная рука,А уж из красной рамы осениКо мне шагнули облака.

Они всю комнату завьюжили,Предупреждая и грозя,Что скоро старость безоружнаяКо мне навяжется в друзья.

И скажет: – Стань моей голубою,Не простужай моих костей,Не приноси из мира грубогоНеутешительных вестей.

Уже лицо твое муарово,И привкус инея в стихах…Давай займемся мемуарамиОб извинительных грехах.

Про то, как где-нибудь обиделиКого-то по ничьей вине,Про все, что видели-не видели,Безгласно стоя в стороне.

Еще припомним умилительноЗаслуги большие в сто крат:Растили гласно и рачительноНе просто дерево, а сад.

Короче – жизнь недаром прожитаИ – в свой черед награждена!

Скажи мне, старость, кем ты прошенаИ кем к столу приглашена?

Еще не столь вегетарьянственноЗдесь все на вкус ленивый твой,Еще бушует ветер странствияНад сумасбродной головой.

Еще худая мебель выстоит —Чем старомодней – тем прямей.Здесь все кричит – от книг залистанныхДо грешной памяти моей.

Не смей вязаться мне в союзники,Имей, горбатая, в виду —Еще пока деревья – узникиВ моем ухоженном саду.

Еще бредут неотомщенныеСедые призраки в стихи,Еще не знаю, где – прощенные,А где – зудящие грехи.

Я буду жить, пока не вызнаю,Кто завладеет вслед за мнойМоей мучительной отчизноюС ее раскаянной виной.

И только в день и час доверия,С былым и будущим в ладу,Переломлюсь отжившим деревомВ неогороженном саду.

«Слава тебе, охотничий нож…»

Слава тебе, охотничий нож,Детская прыть двустволки.В листьях хлопочет сентябрьский дождь,Солнечный и недолгий.

Тучи – как яблоки на весу,День холодней и чище.Бродит поэт в брусничном лесу,Ищет духовной пищи.

Где-то есть страны своих теплей,Дом там и стол готовый.Дай ему, Боже, твоих журавлейКрасноязычный говор.

Дай ему с древа добра и злаГрешное яблоко славы.Дай! Чтоб завистливого стилаНе искушал лукавый.

Пусть вольнодумно звучит струна,Зависть и страх осилив —Осень! Охота разрешенаВ светлых лесах России!

Слава тебе, охотничий нож,Детская прыть двустволки…Слезы? Да полно! Сентябрьский дождь —Солнечный и недолгий!

Настроение

С тех пор, как мир перешагнул порогиДозволенного сердцу и уму,Я, капля в море, я, одна из многих,Своих предначертаний не пойму.

Не спрошенная сильными ни разу,Как рядовой в сумятице войны,Послушная непонятым приказам,Я, может быть, преступна без вины.

Мне не ходить по самобытным тропам,Не вырваться из добровольных пут,Моя любовь лежит под микроскопом,Моя печаль выносится на суд.

Ни лжи, ни правды на земле не вызнав,Болею и блаженствую на нейПодопытным животным оптимизма,Глашатаем подопытных идей.

Но, может быть, с исходом поколеньяМоя усталость, боль и слепотаНайдут награду или искупление:Так строят просто дом в местах сражений,Где нет ни обелиска, ни креста.

Другу

Несешь свой малый искренний талантБезропотно по тропке невезучей,Пока на смену не придет атлантНести эпоху на плечах могучих.Покорно переносишь немотуИ глухоту к своим земным надеждам,Притворно не рядишься в простоту,Не тратишься на модные одеждыЗато не доживешь ни до суда,Ни до закланья при честном народе —Померкнешь бескорыстно, как звезда,На непременном солнечном восходе.

«Невесть откуда он пришел на землю…»

Невесть откуда он пришел на землю,Кудесник ли, волшебник или Бог.Глаголу неизученному внемля,Он отдал человеку все, что мог.

Он умер потому, что отделилсяКорнями от магической звездыИ драгоценным разумом вселилсяВ людские немудрящие труды.

Так, домыслы наук опережая,Рассеянная в прахе и в пыли,Метеорита химия чужаяСтановится сокровищем Земли.

Христос – второе пришествие

Он получил в наследство дом,Который хоть на слом.Наследству бедному не рад,Вступил в заросший сад.Не плотник и не садовод,Растерянно бранясь,Он все ж трудился целый год,Убрал щепу и грязь.Неточно бухал молотком,Сбивая в кровь персты,И выкорчевывал с трудомБесплодные кусты.Сажал цветы и черенки,Насквозь в седьмом поту,Но вредоносные жукиТочили красоту.К тому же гром пустой гремел,А ливни всё не шли.Он слишком многого хотелОт медленной земли.Вот крыши крен подпер столбом,Полы настлал кой-как,И всё один, своим горбом,И всё один пока…И вот устал, и умер, иВознесся в небеса.Багряным отсветом зариВ саду цвела роса…Пришел другой в незрелый сад,В незавершенный дом,И был доволен, говорят,Тем начатым трудом.Пускай в нужде, да не в бедеПолы и потолки,И приживаются кой-гдеХристовы черенки.До счастья не подать рукой,Но и печаль не та…Дай Бог победы хоть такой,Как дом и сад Христа.

Женщине

Убереги свой чистый домОт золотого дна.Ночной пчелой пусть дочка в немУснет, притомлена.

Неслышной женскою рукойПротри стекло окна:Тысячелетняя, с клюкой,В твой сад пришла весна.

Она вершит привычный труд,Светлы ее черты,И на клюке ее цветутБагровые цветы.

Никто не в силах умереть,Когда работы воз…Не уставай и ты смотреть,Чтоб каждый бремя нес.

Концы невидимы покаСвятых людских дорог.А деньги – что! От них рукаНе в свой отсохнет срок.

Голубое колесо

Памяти конструктора турбиныКрасноярской ГЭСЛьва Николаевича ПетроваПривечали, провожали.Оттерпелись величанья,Отзвенели хрустали.К тихой даче с витражамиВ красно-желтом осияньеВетры ночью прибрели.По трубе, по тонкой жестиБарабанят дробью длинной.

В бочке вспыхнула вода…– Отворяй, начальство, двери.Подставляй к столу корзину —Думы высыпать куда…

– Заходи, товарищ Лева.Заждался тебя я, двериНе закрыты на засов.Будем вместе думать думы,Вместе верить ли, не веритьВ голубое колесо.

А когда оно приснилось,Голубое, отразилосьВ красно-желтом витраже?Прикатил же черт такое!В красно-желтом непокоеДесять лет живем уже.

Уработались до пота…За успех такой работыНикаких гарантий нет.Енисей тебе не бочка.Обхохочет нас, и точка, брат,Технический совет.

Может дело выйти боком…По эскизу темным окомПоплутали, как в лесу.Обругали марку стали,Посчитали, покричали,Все бока ему намяли,Голубому колесу.

Красный ветер в небе мчится,Тучи желтые качая,Красно-желтая жар-птицаБарабанит по трубе.– Завари покрепче чаю,Мне опять не по себе.

Подкрепился, отдышался,Желтым профилем прижалсяК ветру красному в ночи.– Не гляди, начальство, хмуро.Уродилось сердце дурой —Вот такие калачи.

Ты мне лоб рукой не трогай!Сердце выброшу дорогой,Думы дальше понесу.Отнесись, начальство, строгоК голубому колесу.

Красно-желтый пламень сея,Провода Сибирью всеюПобегут туда-сюда!Без огня у ЕнисеяНекрасивая вода.

В тихом зале неколонномКто-то лоб губами тронул,Кто-то молвил над бедой:– Был ты, Лева, обреченныйСдюжить груз тысячетонныйИ лежишь не окрещенныйЕнисейскою водой.

Что ни слово – все не ново,Поздним светом светит слово,Провожая в путь неблизкий.Только дело не в словах:Колесо над обелискомГолубое в головах…

Слышишь, ты, не плачь, начальство.Не дожить кому-то нужно,И дожить кому-то нужно,И зажечь кому-то нужноВоды темные в ночи.А, не в службу, брат, а в дружбу.Вот такие калачи.

На открытии волжской ГЭС