Владимир Набоков - Университетская поэма Страница 3

34

Она лениво — значит, скверно —играла; не летала серной,как легконогая Ленглен[4].Ах, признаюсь, люблю я, други,на всем разбеге взмах упругийбогини в платье до колен!Подбросить мяч, назад согнуться,молниеносно развернуться,и струнной плоскостью сплечаскользнуть по темени мяча,и, ринувшись, ответ свистящийуничтожительно прервать, —на свете нет забавы слаще...В раю мы будем в мяч играть.

35

Стоял у речки дом кирпичный:плющом, глицинией обычнойстена меж окон обвита.Но кроме плюшевой гостиной,где я запомнил три картины:одна — Мария у Креста,другая — ловчий в красном фраке,и третья — спящие собаки, —я комнат дома не видал.Камин и бронзовый шандалеще, пожалуй, я отмечу,и пианолу под чехлом,и ног нечаянную встречупод чайным чопорным столом.

36

Она смирилась очень скоро...Уж я не чувствовал укорав ее послушности. Веснусменило незаметно лето.В полях блуждаем с Виолетой:под черной тучей глубинузакат, бывало, разрумянит, —и так в Россию вдруг потянет,обдаст всю душу тошный жар, —особенно когда комарнад ухом пропоет, в безмолвныйвечерний час, — и ноет грудьот запаха черемух. Полно,я возвращусь когда-нибудь.

37

В такие дни, с такою леньюне до науки. К сожаленью,экзамен нудит, хошь не хошь.Мы поработаем, пожалуй...Но книга — словно хлеб лежалый,суха, тверда — не разгрызешь.Мы и не то одолевали...И вот верчусь средь вакханалийназваний, в оргиях систем,и вспоминаю вместе с тем,какую лодочник знакомыймне шлюпку обещал вчера,и недочитанные томы —хлоп, и на полочку. Пора!

38

К реке воскресной, многолюднойместами сходит изумрудныйгеометрический газон,а то нависнет арка: тесенпод нею путь — потемки, плесень.В густую воду с двух сторонвросли готические стены.Как неземные гобелены,цветут каштаны над мостом,и плющ на камне вековомтузами пиковыми жмется, —и дальше, узкой полосой,река вдоль стен и башен вьетсяс венецианскою ленцой.

39

Плоты, пироги да байдарки;там граммофон, тут зонтик яркий;и осыпаются цветына зеленеющую воду.Любовь, дремота, тьма народу,и под старинные мосты,сквозь их прохладные овалы,как сон блестящий и усталый,все это медленно течет,переливается, — и вотуводит тайная излукав затон черемухи глухой,где нет ни отсвета, ни звука,где двое в лодке под ольхой.

40

Вино, холодные котлеты,подушки, лепет Виолеты;легко дышал ленивый стан,охвачен шелковою вязкой;лицо, не тронутое краской,пылало. Розовый каштанцвел над ольшаником высоко,и ветерок играл осокой,по лодке шарил, чуть трепалюмористический журнал;и в шею трепетную, в душкуя целовал ее, смеясь.Смотрю: на яркую подушкуона в раздумье оперлась.

41

Перевернула лист журналаи взгляд как будто задержала,но взгляд был темен и тягуч:она не видела страницы...Вдруг из-под дрогнувшей ресницыблестящий вылупился луч,и по щеке румяно-смуглой,играя, покатился круглыйалмаз... “О чем же вы, о чем,скажите мне?” Она плечомпожала и небрежно стерлаблистанье той слезы немой,и тихим смехом вздулось горло:“Сама не знаю, милый мой...”

42

Текли часы. Туман закатныйспустился. Вдалеке невнятнопропел на пастбище рожок.Налетом сумеречно-мглистымпокрылся мир, и я в слоистом,цветном фонарике зажегсвечу, и тихо мы поплылив туман, — где плакала не ты ли,Офелия, иль то былалишь граммофонная игла?В тумане звук неизъяснимыйвсе ближе, и, плеснув слегка,тень лодки проходила мимо,алела капля огонька.

43

И может быть, не Виолета, —другая, и в другое лето,в другую ночь плывет со мной...Ты здесь, и не было разлуки,ты здесь, и протянула руки,и в смутной тишине ночнойменя ты полюбила снова,с тобой средь марева речногоя счастья наконец достиг...Но, слава Богу, в этот мигстремленье грезы невозможнойзвук речи английской прервал:“Вот пристань, милый. Осторожно”.Я затабанил и пристал.

44

Там на скамье мы посидели...“Ах, Виолета, неужеливам спать пора?” И, заблиставпреувеличенно глазами,она в ответ: “Судите сами, —одиннадцать часов”, — и, встав,в последний раз мне позволяетсебя обнять. И поправляетприческу: “Я дойду одна.Прощайте”. Снова холодна,печальна, чем-то недовольна, —не разберешь... Но счастлив я:меня подхватывает вольновосторг ночного бытия.

45

Я шел домой, пьянея в тесныхобъятьях улочек прелестных, —и так душа была полна,и слов была такая скудность!Кругом — безмолвие, безлюдностьи, разумеется, луна.И блики на панели гладкойдавя резиновою пяткой,я шел и пел “Алла верды”[5],не чуя близости беды...Предупредительно и хмуроиз-под невидимых воротвнезапно выросли фигурытрех неприятнейших господ.

46

Глава их — ментор наш упорный:осанка, мантия и черныйквадрат покрышки головной, —весь вид его — укор мне строгий.Два молодца — его бульдоги —с боков стоят, следят за мной.Они на сыщиков похожи,но и на факельщиков тоже:крепки, мордасты, в сюртуках,в цилиндрах. Если же впотьмахих жертва в бегство обратится,спасет едва ли темнота, —такая злая в них таитсявыносливость и быстрота.

47

И тихо помянул я черта...Увы, я был одет для спорта,а ночью требуется тут(смотри такой-то пункт статута)ходить в плаще. Еще минута,ко мне все трое подойдут,и средний взгляд мой взглядом встретит,и спросит имя, и отметит, —“спасибо” вежливо сказав;а завтра — выговор и штраф.Я замер. Свет белесый падална их бесстрастные черты.Надвинулись... И тут я задал,как говорится, лататы.

48

Луна... Погоня... Сон безумный...Бегу, шарахаюсь бесшумно:то на меня из тупикацилиндра призрак выбегает,то тьма плащом меня пугает,то словно тянется рукав перчатке черной... Мимо, мимо...И все луною одержимо,все исковеркано кругом...И вот стремительным прыжкомокончил я побег бесславный,во двор коллегии пролез,куда не вхож ни ангел плавный,ни изворотливейший бес.

49

Я запыхался... Сердце бьется...И ночь томит, лениво льется...И в холодок моих простыньвступаю только в час рассвета,и ты мне снишься, Виолета,что просишь будто: “Плащ накинь...не тот, не тот... он слишком узкий...”Мне снится, что с тобой по-русскимы говорим, и я во снес тобой на “ты”, — и снится мне,что будто принесла ты щепки,ломаешь их, в камин кладешь...Ползи, ползи, огонь нецепкий, —ужели дымом изойдешь?

50

Я поздно встал, проспал занятья...Старушка чистила мне платье:под щеткой — пуговицы стук.Оделся, покурил немного,зевая, в клуб Единорогапошел позавтракать, — и вдругвстречаю Джонсона у входа!Мы не видались с ним полгода —с тех пор, как он экзамен сдал.“С приездом, вот не ожидал!”“Я ненадолго, до субботы,мне нужно только разный хлам —мои последние работы —представить здешним мудрецам”.

51