Александр Димитриев - Возвращение (стихотворения) Страница 3

и губ прикосновеньем у виска.

Пусть годы-люди промелькнут гурьбой, —

я твоего покоя не нарушу.

Но чтоб болеть со мной одной судьбой,

в мою без веры высохшую душу

своей любовью двери отвори

и ты одна поймёшь, что мною движет.

Родная, сядем ближе, станем ближе.

Поговори со мной, поговори

…19.06.1989

Я вижу всё чаще и чаще…

Я вижу всё чаще и чаще:

осевшее небо во мгле,

под долгим дождём моросящим

меж будущим и настоящим

иду я по скользкой земле.

Один я и негде укрыться,

и нет ни пути, ни огня,

везти не берётся возница

и лишь безразличные лица

преследуют всюду меня…

Прозрение многих ко многим

приходит к нам только теперь.

К реальности надо быть строгим:

товарищ потерян в дороге

и нет тяжелее потерь.

Движение необратимо —

мы верили, дух затая.

Иду, – а дорога, вестимо,

пытается неотвратимо

вернуться на круги своя.

…30.06.1989

По наказу лицемеров сытых…

Н.Ш. и другим воинам – «афганцам» – моим бывшим пациентам.

По наказу лицемеров сытых,

успокоившихся у Стены,

выполнили долг вы за убитых,

на носилках возвратясь с войны.

Мальчики! Безногие герои!

Счастлив тот, кто остаётся жив,

если рядом мина яму роет,

лишь твоё здоровье одолжив.

Вы ушли, не долюбив, в солдаты,

чуть не в срок оставили свой взвод,

чтоб, оглохнув в тишине палаты,

испытание вновь продлить на год.

В поздний час, когда мужчина плачет,

зубы сжав, или ничком – навзрыд,

боль слезой из раны выйдет, значит

и гнойник душевный будет вскрыт.

Ляжет боль как знак одноязычий

жёлтыми полосками на грудь.

Ноги, почку, часть мужских отличий —

нам уж это, право, не вернуть.

Пальцев не вернуть недостающих,

остальное – просто ждёт свой час.

Не оставь же, мужество, живущих

и бессилье отведи от нас.

Ослепляют белый и багряный —

на халат стекающая кровь,

запах опьяняющий и пряный

встречи с вами мне напомнит вновь.

Помню мышц торчащие лоскутья

и чернеющий некроз культи…

Кинула судьба на перепутье

поседевших, сбившихся с пути.

Никогда вас не ждала награда —

только письма из родимых мест,

в них в одной палате жили рядом

верность жён с продажностью невест.

Знали цену мы мужских истерик

и прощали многое потом, —

где, солдат, ты свой отыщешь берег, —

в водке ль, захлебнувшись полным ртом?

Только к мамам возвращайтесь смело:

вечна их любовь и нет новей.

Мать-Россия, как же ты посмела

бросить на геройство сыновей?..

…7.07.1989

Никогда я не верил в Бога…

Никогда я не верил в Бога,

никогда я не верил в сны,

верил только в себя немного,

в справедливость, во власть весны.

Не нуждался в святом причастьи

и душе не искал покой,

верил в совесть, любовь и счастье

и иконы не знал такой.

Верил в труд и в талант я верил,

но не верил, что вправе хам

стать судьёй и стоять у двери,

не пуская в священный храм.

Верил в будущие дороги,

но другие идут, соря.

Не нуждался я раньше в Боге —

оказалось, что, видно, зря.

8.07.1989

Будит рассвет ночь…

Будит рассвет ночь,

бьёт провода дрожь.

В час этот – точь-в точь —

первый трамвай ждёшь.

Тянет меня в путь —

манит тебя глушь.

Только ли в том суть

иль неродство душ?..

Мне с тобой жизнь – в век,

месяц с тобой – в год,

дождь без тебя – снег,

даже вино – лёд,

ссоры с тобой – вздор,

крыша для нас – кров,

мох – как цветы с гор,

и как Париж – Псков.

В поезд спешу сесть —

еду тебе вслед.

Главное – ты есть,

врозь нам пути нет.

…27.07.1989

А что ни говори…

А что ни говори —

все люди прошлым мечены.

Я осознал с трудом

то, что ни с чем не вяжется:

для тех, кто, власть познав,

отведал человечины,

через года и смерть —

не облегченье, кажется.

Таким же вот, как я,

и их здоровье вверено,

и в ужасе во сне

как будто не кричат они,

а держатся за жизнь

привычно и уверенно,

не зная страшный суд

архивов запечатанных.

И пусть они живут,

подмяв десятилетия,

пусть губы стариков

кривятся над пророчеством

(за проданную честь,

ей-богу, не в ответе я):

презренье вспомнит их

по именам и отчествам!

1.08.1989

Думы о державе и о праве…

Думы о державе и о праве

не читал я на твоём лице.

Фианит в серебряной оправе

как цветок на золотом кольце

теребила ты, а руки висли,

словно ветви никнут под дождём,

горечь слов перебивала мысли:

«Господи, куда же мы придём?»

Этим чувствам не было названья —

их теперь назвал простой народ:

боль, и стыд, и разочарованье —

это так, а не наоборот.

Слишком долго мы шутили с властью,

слишком поздно нам открыли рты,

чтобы голой и голодной страстью

Родину, что встала у черты,

возродить; где ближние как звери,

чей закон – «гребите под себя»…

Но нельзя уж ни во что не верить,

лишь кольцо на пальце теребя

…12.08.1989

На улице

Это не Rue Saint Denis,

не Reeperbahn, – это Невский…

Западным нравам сродни,

город погасит огни

и распахнёт занавески.

Вылезет, как лебеда,

гвоздь искривлённый и ржавый,

в час тот – беда – не беда —

нищий великой державы.

Встанет он, как на постой,

в толпы спешащих зажатый,

пенсионер непростой —

наш прокурор и глашатай.

Жест одинокой руки —

в спазме крестьянской ладони.

Да, в ней звенят медяки,

но и душа наша стонет.

21.08.1989

Влюблённость, слава, ненависть и власть…

Влюблённость, слава, ненависть и власть —

вот что пьянит и мере не подвластно.

Но обольщенье усыпляет всласть,

а разум отрезвит – и схлынет страсть,

и ты поймёшь, что было

всё напрасно.

6.09.1989

Ты только себе не лги…

Ты только себе не лги,

оставшись в пустой палате:

теперь не вернуть долги

вдогонку чужой утрате.

А адская круговерть

добавит людского горя,

и станет привычной смерть,

всё время с живыми споря.

13.07.1990

Страна моя, расколотое зеркало…

Страна моя, расколотое зеркало,

гляжусь в тебя и всё не разбирусь:

идея чья сынов твоих коверкала,

и чья любовь насиловала Русь?..

Град-мачеха, открой свой терем внутренний,

где издревле гнездилось вороньё,

свой срам прикрыв, звони, народ, к заутрене

и веруй в воскресение своё!

25.07.1990

Не пройдёт и недели, как поезд…

Не пройдёт и недели, как поезд

отнимет меня

у хлопот и обид, от которых

мне некуда деться,

и погонит сквозь лес, в завывании

ветра кляня,

что на месяц вперёд я не смог

на тебя наглядеться,

что утешить не мог, а был скрытен,

ворчлив и суров,

если нежность, стыдясь, забывала

друг друга коснуться…

Мне до боли сердечной дороже

теперь всех даров

хоть за тысячу вёрст, но к тебе

поскорее вернуться.

1.08.1990

Ты не плачь, дорогая, хорошая…

Ты не плачь, дорогая, хорошая,

не вини, не руби на корню.

Я на днях схоронил своё прошлое,

завтра будущее схороню.

А сейчас, понапрасну скорбящая,

ты, наверное, знаешь сама,

сколько стоит моё настоящее —

стоит только сойти с ума.

Или стоит забыть эти вымыслы,

слёзы высохнут в ямочках щёк?

Сколько вместе с тобою мы вынесли,

сколько вместе ты сможешь ещё?..

1.10.1990

Горе знавшим себе цену…

Горе знавшим себе цену,

не поднявшимся на сцену,

горе мне.

Дьявол жёлтый, ворон чёрный

признают талант, покорный

сатане…

…29.10.1990

Что истина? В чём цель и кто судья…

Что истина? В чём цель и кто судья?

– Мир перевёрнут, с детства нам знакомый.

Несётся жизни хрупкая ладья

и океан не разбирает, кто мы…

Но нам судить, пока мы на плаву.

– И я живу.

6.11.1990

На кладбище

Нет! Вы ушли не навсегда,

ведь где-то рядом – ваши души…

Конец ознакомительного фрагмента.