Михаил Ромм - Скульптура сна Страница 3

В сентябре

Милый друг, не грусти, что весна позади,Не печалься, что лето промчалось,Ещё бьётся весёлое сердце в груди,Ещё целая осень осталась!

Ещё яблоки с яблонь на землю летят,И арбузы – как узники в клетках,Ещё держат деревья зелёный наряд,Точно зонт над тобою на ветках.

Это счастье, как рыбка, в сеть солнечных днейУгодило: «Ну что тебе, старче!»И чем трепетный воздух с утра холодней,Тем любовь моя чище и ярче.

Муму

Я героически примувсе изменения в сюжете,и мы с тобой пойдём в «Му-му»и чёрта по дороге встретим.

И будет нам не страшен чёрт,и счёт, что нам предъявит время…Оно иначе здесь течёт,И здесь приветливы со всеми.

Мы будем глупо хохотатьи чувствовать себя моложе.Кассирша, добрая, как мать,Конфетку на поднос положит.

И, отделённые стекломот бега улицы тревожной,мы наклонимся над столом,мы будем очень осторожны.

Клаузевиц

Днём я – блистательный Клаузевиц,Днём я – Ротшильд, я стойкий.Ну, а ночью смываю с тебя твоих птиц,И откуда их, маленьких, столько?!

Светлый лес мой осенний, опавший мой друг, —Ты хранитель мой, ты и свидетель…Ты моё воскресенье, мой сладкий испуг…И в моей голове твои дети.

Среди белых квадратов лежу я без снаИ транжирю горячую воду.Ольга, Олечка, Оля, – моя тишина…Семена этих птиц – на свободу.

Заложник

Всё неправильно и некстати:У тебя – семья, у меня – семья,Ты мне скажешь, что я предатель…Но ведь только заложник я.

Я заложник, вернее, узник,Осуждённый на много лет,Ты – единственный мой союзник —В темноте – голубой просвет.

Обрешеченное оконце…Но, коль день не залит свинцом,Тихо в камеру входит солнце,Согревая моё лицо.

Ты палишь меня и тревожишьНедоступным золотом дня.И уйти от меня не сможешьТы ведь, в сущности – часть меня.

Тучка золотая

Улетела тучка золотая,Снова я один, как тот утёс;Плачет осень, в клёнах угасая,Как всегда, внезапно – время слёз.

Как всегда, внезапно холод дует,Но всё мнится: ты ещё любим.Горький вкус последних поцелуев,Точно осень, он неотвратим.

Вместо звуков в радиоэфире —Треск помех, так обрывают нить…Свет погашен, и в пустой квартиреНи желанья нет, ни силы дальше жить.

Недолгая любовь

Перебирает ветер волосы,Как будто бы рукой твоей,И среди тени света полосы,Как память наших общих дней.

Ныряю в эту память окунем —Неси, волшебная река!И не сентябрь греет щёку мне,А тёплая твоя щека.

Спасибо солнцу, – каждый луч егоТебя мне возвращает вновь,Ведь все, что было в жизни лучшего —Твоя недолгая любовь.

Бусинки слов

Слова давно забытых строк

Слова давно забытых строк,Печаль давно забытых истин,Любви бессмысленный урок,Засохшие в бокале кисти.

Руки небрежный поворот,Разбитое случайно блюдце, —Всё вновь и вновь меня зовётК безумью творчества вернуться.

К тем невозможным островамБесплодной и прекрасной Грёзы;И плачу я, и по щекамСолёные стекают слёзы.

И Вечность из горсти водойПоит бредущего в пустыне —Комочек разума живой,Что в равнодушной бездне сгинет.

Неизвестный автор

Автор был смешным и славным,Словно Чарли Чаплин,И ни в чём он не был главным,Никогда, ни капли!

Автор не искал успеха,Изнутри светился.После смерти, вот потеха,Тотчас же забылся.

А стихи его – стишочкиБродят в мире нашем,И повсюду строчки, строчкиТросточками машут.

Безумный бред, в котором звук угадан

Я по лестнице приставнойЛез на всклоченный сеновал,Я дышал звёзд млечной трухой,Колтуном пространства дышал.

Невидимые кони не оставляют следов

Безумный бред, в котором звук угадан —Холодный звон пружины мировой.Как жалок человек, кадящий ладан,Перед сверкающей с небес звездой.

Он крошит хлеб орлу, он так уверен,Что чист от первородного греха,И открывает в бесконечность двери,А там, за ними – млечная труха.

Там бормотанье нёба не в ладуСо всем, что мелко, мелочно и внятно,Что поймано на логики уду,Что схвачено и признано печатным.

Шуршанье слов на языке комет,Но эти звуки выше их значенья, —Структура смысла, замысел твореньяНевидимы, и не оставят след.

Ночные прогулки

Сегодня ночью я один на свете.Собака, друг, веди на воздух нас,Где на пороге Космосменявстретит,В глаза направив иглы звёздных глаз.

Ну здравствуй, Папа! Ты такой огромный,Что не заметен за мельканьем дня.Но нынче ночью, здесь один я помню,Что всё это Ты создал для меня.

Вот мой дневник – фальшивых нет отметок,Но здесь один Художник – это Ты!Всё это Ты – узор весенних веток,И фонарей оранжевых цветы.

А я?.. Ни ночь, ни воздуха морозность, —Не передать мне людям ничего.И я умолкну, созерцая звёздностьТаинственного мира Твоего.

Почему я пишу стихи

Есть кухня, есть утро, есть мартовский снег, —И в этой застывшей картинкеМне кажется – я не совсем человек —Я падаю в каждой снежинке.

Таинственный мир, я в него погружён,Как в шутку, удачу, безделку.В плетёном гнезде пролетает сквозь сонПушистая чёрная белка.

Внутри меня бродят живые слова,Хвостами соединяясь,И лопнет хлопушкой от них голова,И вспыхнет, как «мэнэ» и «фарэс».

И лампочки-рифмы тихонько звенят,Как часть уравненья в системе.И это не время течёт сквозь меня,A я протекаю сквозь время.

Всё то, что живо мне и свято

Всё то, что живо мне и свято,Для всех – мертво и тяжело.Такая за любовь расплата —Украденное ремесло.

Конечно, не для передачиДаётся тайны чистый звук —Причудами слепой удачи —Квадратом выплавленный круг.

И лишь тебе, за узкой дверцейНевнятицы строки моей,Быть может, перехватит сердцеТоской неясной соловей.

В душе забьётся малой птицей,Забрезжит в синеве звезда,И ты, склонившись над страницей,Мой мир почувствуешь тогда.

И свежесть утреннего вздоха,И облака прощальный взмах,Печальных перемен эпоху —Вкус земляники на губах.

Читатель

Читатель, где ты, мой читатель?Ау… ау! Ты где, мой друг?Тут каждый – недоброжелатель,Одни писатели вокруг!

Вот напряжённо и ревнивоОни за строчками следят:Одним скучны мои порывы,Другие – откровенно спят.

Конечно, бедолаги ночьюТворили, не смыкая глаз.От этого устали очень…А ты не посещаешь нас —

Вернись, вернись, вернись, читатель —Спаси у бездны на краю!Я покормлю тебя и, кстати,Ещё и рюмочку налью.

Моноспектакль

Среди разноцветных и ярких картин,Клубка из удач и печали,Жизнь – моноспектакль, и зритель одинНа сцене огромной и в зале.

Опять он выходит один против всех,Сам собственный враг и союзник,И сам у себя вызывает он смех —Своей бесконечности узник.

Бывает любим и бывает влюблён,И смотрит глазами ребёнка,Назначенной ролью от всех отделён,Как будто невидимой плёнкой.

Не слышно пространству, о чём он кричит —Ведь звук отключили нарочно.А воздух отечества сладко горчит,Да так, что становится тошно.

Песня

Такой отвратительно мерзкий уловИз рыб, что драконам под стать.И если никто не читает стихов,Зачем же тогда и писать?

Теперь красота – барахло от Кутюр,Мерзавцам за подлость в награду.Плетёный узор шелестящих купюрПохитил сияние радуг.

Защитник свободы – милиционер —Стоит на посту возле храма,В умах торжествует Святой Люцифер,А в душах – реклама.

Шуршат, как пожухлые листья, слова,Что раньше набатом звучали,И песня стихает, начавшись едва,Себя немотой измочалив.

Мучительно сжаты немые уста,Но звуком наполнен я весь —Вот-вот она грянет, сильна и чиста,А всё потому, что ты есть!

Вертинский