Артур Троицкий - Фалес Аргивинянин Страница 3

Я укажу вам, где светлейший,

К Тому, о ком был знак вам дан», –

И указующим перстом,

Поднявшись на ноги потом,

На дом в долине показал,

Но баять далее продолжал, –

«Иисус – Учитель с Назареи

Вошёл с воскресшего в тот дом.

Собрались также там халдеи,

Поверив сердцем и умом.

Там Лазарь жил, живёт поныне,

Но дом паломникам отныне

Священной службе будет дан,

Всё это свет, а не обман!»

2

Так в благодарности великой,

Хитонах жизни многоликой,

Великих мужу благ даря,

Пошли мы, духом воспаря…

В тот сад Магдалы окружащий,

И запах дерева пьянящий

Манил в ветшалый дом тогда.

То не забыть мне никогда.

Но только в сад ступить успели,

Два мужа стройных подоспели,

Нам путь преградой застелив,

Лишь неприятности сулив.

Один был средних лет мужчина,

Второй юнец; льняных волос

Спадала прядь, бела как льдина,

И доносился к нам голос:

«Ответ держите, вам куда,

Скажите сразу без вреда!»

Так первый муж нам приказал,

Что даже имя не назвал.

Я произнёс ему в ответ:

«Несём мы дружбы вам привет.

К Учителю держали путь,

А ныне ж ищем, где уснуть»

Сверкали злобой лишь глаза,

А с сердца потекла слеза,

И сонмы ангелов святых

Замолкли в нимбах золотых.

«Ступайте прочь, покуда целы,

Он не к язычникам пришёл!»

А под деревьями омелы

На землю ангел снизошёл.

Подобной грубостью встречаясь,

Улыбкою их смог обдать.

Но голову склонив, смиряясь,

Им посылал я благодать.

«Моим очам предстал мудрейший:

Я вижу, Вы великий муж,

Что может дать тебе Светлейший

Учитель ваш, Спаситель душ?

Мы посему желали б тоже

Подобно вам стать, или схоже.

Учитель б нас мог научить,

Да глупость нашу присмирить».

И мой ответ был не по нраву

Защитнику садов святых

Вот потянул юнец рукаву,

Шепнул на ухо, и затих.

Пронзивши взглядом, улыбнулся, –

Умнее боле был юнец,

И пальцем губ своих коснулся

Он, юный статный молодец.

«Прошу присесть, меня дождаться, –

Он ласково слова сплетал, –

Пришлю товарища – признаться,

Должны ему вы!» – запорхал.

3

Мой мозг не стал чинить преграды,

И дабы были люди рады,

Мы сели там и так благой

Селя божественной чертой.

Я ощущал, настигнув цели,

Что струны сердца как свирели

Ловили, так в саду святом

Струится, мог он лишь в одном.

Однако ждать мне не пришлось,

Видение моё сбылось.

Стоял пред нами азиат —

Священной расы был сатрап.

И тихой мудрости печать

Челом сверкала – благодать!

Одежды чистые. Маяк

Горел от Красной Расы – знак!

Откуда Трижды Величайший

(Великий, как песок мельчайший),

Где тонут в мудрости града,

Где треугольник властвует всегда…

И наши знаки видел он,

С улыбкой подарив поклон,

Урок преподал этикета

Для столь необразованного света.

«Привет вам, братия из Фив!

Так значит, это был не миф?!

Фома – мне имя – ученик

Того, куда ваш путь приник!

Но какова же ваша цель?

Где мудрых ваша цитадель?

Кем посланы вы были, братья? —

Он рядом сел, приподняв платья.

И полился наш разговор

На языке, живущем с пор

Сознания самой Земли,

О чём и думать не могли.

Фома поведал нам о том:

«Учитель послан был Творцом!»

И слово молвил Клодий так:

«Великих ангелов Вожак!» —

Насупив нос, скосивши взгляд,

Но я его словам был рад.

И вот гордыней воспылал,

Он, улыбнувшись, продолжал:

«Подобно мифам древних лет

Он ниспослал на Землю свет,

Он Альфой и Омегой стал!» —

Но, поклонившись, промолчал.

Немногословна речь моя,

И сердцем разум упоя,

Я право слова перенял,

Безмолвно с Клодия сорвал.

«Ужели ты не помнил, право,

Вверяясь полно в гущи нрава,

Что Гераклит нам наказал,

О чём при встрече он сказал?!»

С виною низкой, несравненной,

Его глаза смотрели ниц:

«Или Молчанья – жрец блаженный

О покаяньи падал бриз?

Готовься, мой Македонянин!

Увидел истину саму,

Ведь я, Фалес Аргивинянин,

Не верил боле никому!»

Фома привстал и поклонился,

И также глас его явился.

Не смею боле слов ронять,

Порою лучше промолчать:

«Пойду Учителя позвать!», –

Что мог он нам ещё сказать?

Походкой словно бы писца

Он в сад вернулся слегонца.

Но только вышел в чащу древ,

Его я имя нараспев,

Как тайны знак произнеся,

В священный транс перенесся.

Грядущего так видел созерцанья,

Невинных образов мерцанья

И мне дано увидеть то,

Основу времени – ничто…

Как только речи разомкнул,

Увидев женщину земную,

Печать заботы так коснул

Перстом великим кожу льную.

Её небесный голос тихо

Призвал проследовать за ней,

А Клодий – нетерпенья лихо

Предался чувствам – Гименей!

Покуда чувств был Клодий раб,

То на сиденье не держался

И под влияньем «нутрих жаб»

Навстречу истине помчался.

Вот, тихо следовав за ним,

Мне сердце хладом обжигало,

Ибо печать зерцанья сим

Небесный ум мой огорчало.

4

Дорогой лунною сотканной

Небес великие ткачи,

И трели живности чеканной

Нам пели гимны в той ночи.

Вселенской пылью орошал

Бесценным серебром листву,

И тусклым светом умащал

Лучи, готовя в тетиву.

Маслин несчётные деревья

Террасы лунной полон блик.

И вот, закончивши моленья,

Пред мной божественный был лик.

То был Учитель Неизречённый

Под тусклым взором той луны.

В тени маслин непревзойдённый.

Тогда, казалось, были сны.

Высокий рост, худое тело,

Лишь на плечах висел хитон.

Лицо его как будто пело,

Из тела же сочился стон…

Тёмно-каштанового цвета

Покрыто волосом лицо.

Великое Страданье Света

Ковались в кокон-яйцо.

Лобзая ноги, неподъёмно

Македонянин уж лежал.

Учитель руку неуёмно

Ему на тело возлагал.

Наполнился рыданьем скорбным

Террасы сад, округи близь.

Но я держался неприступным

Возвыся взор свой тихо ввысь.

Та дева, что вела по саду,

Полуиспуганно глядя

То на меня, молясь по взгляду,

Каноны вежести блюдя.

И тихий на себе взгляд чуя,

Подобно сотне матерей,

Небесным голосом воркуя,

Я ждал божественных речей.

«Рыданья друга всё сказали.

Скажи же ты, зачем искал?», –

Вокруг уж птицы замолчали,

А я в ответ ему сказал, –

«Принёс привет тебе, Молчанья

Светил, убежища привет!

И хлад великого познанья…

Лишившись сил, прошу ответ!»

«Так почему товарищ твой, –

Ласкал глас уши как благой, –

Всего лишившись, не любви,

Сбери любовь в своей крови?!»

Так шёл великий разговор,

Но продолжался чистый спор.

«Ибо не видел созерцанья

И будущего к нам увещеванья!»

«Неизречённым звал меня,

Веков ты мудрость зришь, храня!»

Его фигура и сложенье

Зерцало всем своё явленье.

И свет невидимых лучей,

Пронзая плоть аж до костей,

Великой данью одарил,

На Землю благодать пролил.

«Тебя узнать нельзя – Великий,

Ведь жизнь твоя же быть безликим,

Узнать же можно только то,

Что нам явишь в лицо одно.

Я потерял, хочу сказать,

Что боле не хочу иметь

Громадных волей благодать,

Дабы душа умела петь!»

Но тихо так рука святая

Моей коснулась головы

И словно в детстве я, мечтая,

Скрывал свой слух от злой молвы.

Он обернулся к деве ясной,

И снова глас его прекрасный

По саду ветром разнесся,

Любовь, спасение неся.

«Скажи по сердцу же, Мария,

Кто с этих двух мужей

Ко мне любовью, как стихия

Пылает больше и сильней?!»

Она же робко указала

Перстом на Клодия тогда

«Он любит больше, – замолчала, –

А тот же… мне страшно. О, да!»

«Любовь испугана страданьем,

Блажен ты – мужества венец!»

И, преисполнившись молчаньем,

Добавил так: «То был конец!»

«Учитель, этот к Тебе ближе!» —

В порывах страсти прервала.

А Клодий зарывался ниже

(Улыбка тронуть нас смогла).

«Права ты снова – это так,

Ибо познанья он исполнен.

Частичный над Землёю мрак,

Что ране был злодеем узаконен».

«Со мной идёшь ли, Клодий, ты?!», –

Спросил Учитель, и мечты

О наших странствиях иных

Тонули вмиг в судьбах чужих.

И на согласье перст вознёс

Гасить горящий над челом

Тот Вечности Маяк, и произнёс:

«Забудь же, Клодий, о былом!

С главы твоей снимаю крест

И возлагаю на плечах.

Так, странником незваных мест,

Поборешь ты предсмертный страх.

Любовью мудрость же твоя

Пусть окропится на века,

Распятьем смертным упоя,

Душа, как времени река!»

Вперяя взор вселенских ок,

Вдыхая воздуха глоток,

Спросил Учитель у меня,

Разменной данью пророня:

«Тебя я видел, – говорил, –

О чём ещё могу молить?»

«Идём со мной!», – Он попросил.

«Не можешь ты о том просить.

Ибо всегда я за Тобой

Ту стражу вечную несу

И вглубь веков перенесу!»

«Да будет так!», – сказал Учитель.

Стихий земных он повелитель, –

«Я жизни страх тебе верну,

Неси её ты к бездны дну.

Ты к Гераклиту возвратись,

Скажи, дабы он ждал меня,

Доколе не вернусь я близь,

Заветы вечности храня.

Не должно путь держать туда.