Александр Холин - Недостроенный храм Страница 3

Пасха

Ночь. Над водой разливаетсятяжкий гудок, будто стон.Всё, словно сон, забывается,всё превращается в сон.Видел на свете не мало я —в ликах старинных иконесть чистота небывалая.Всё превращается в сон.Мыслил коснуться ладонямисчастья, что долго искал,но за бегами-погонямитолько себя потерял.Но за слезами незванымитихий приходит покой,нежно прикрытый туманами,словно Господней рукой.Звёзды на волнах качаются.Пасха. Малиновый звон.Всё, словно сон, забывается,всё превращается в сон.

Пророчество Ересиарха

Грязным снегом запорошенапродаваемая Русь.В долларёвых лужах брошена,утонула наша грусть.Грусть о той, о несгибаемойкости в горле у врага.Сослагаемой, склоняемойстала Русь – и вся пурга!Лишь чумное словотворчествопо дорогам, точно встарь,и в Писании пророчество:храм построен!На алтарьмного небыли положено,но столичная пургатак бела и так ухожена —вот и вся вам недолгá.Вот и всё вам словотворчествои мычанье на луну.Что ж, гуляй, моё пророчество,пока жив, на всю страну!

«Спасибо, Господи, за боль…»

Спасибо, Господи, за больи за Любовь, что мне послал!Я жизнь – несыгранную роль —ещё в стихах недописал,недоболел, недолюбил,недомолился перед сном,и недопонял, что не милкому-то в городе пустом.Опять блуждая по судьбе,то неприютен, то весел,я вновь и вновь скажу Тебе:Спасибо, Господи, за всё!Я снегом белым упаду,когда полночный город стих,и Вифлеемскую звездуя отражу в глазах своих.

«Летит над болотом зелёная мреть…»

Летит над болотом зелёная мретьи жизнь засосало в болотонастолько, что хочется лечь, помереть —не слушать болота икоту.Тускла позолота на Божьих церквах.По кочкам бредут пилигримы.И в этих не русских, но русских краяхвсё зимы да зимы, да зимы.Народ!Помолись, оглянись не спеша —на Родине ты иль в изгнанье?Тогда ты поймёшь, как рыдает душа,как страждет она покаянья.

«Я ребёнок военной России…»

Я ребёнок военной России,утонувшей в нескладных боях.Снегом белым меня заносило,как в окопе, в обыденных днях.Снегом белым меня заносило,и тревожила смерть у виска,и чумная судейская силапротив шерсти трепала слегка.Наблюдал я как нелюди-людинашу родину распродают,как голодным подносят на блюдепросвинцованный снежный уют.Мне хотелось завыть и вцепитьсяв сало толстых улыбчивых рож,и поганою кровью напитьсяпродавцов, или взять их на нож.Что же, нечисть опять ополчилась?Но, как встарь, на житейском пути,Русь моя, если ты помолилась,проходимцев крестом освяти.

«На этом весёлом свете…»

На этом весёлом светемне не нужны слова.И я на дорожной лентезаметен уже едвасреди миллионов нищихи мудрых, как жизнь, бродяг.Здесь каждый чего-то ищети каждый чему-то рад.Врага, обретя и друга,наперсника и лжецаувижу, что ночь да вьюгапила с моего лица.На мудрость не хватит силы,для глупости нет ума.И даже сырой могилыменя не приемлет тьма.Хромает по лужам ветер,жуя нитяной мотив.На этом весёлом светея только любовью жив.

«Познавая сущность Иисусности…»

Сестре Галине

Познавая сущность Иисусности,руки на груди сложив крестом,быть хочу искусным в безыскусности,но не указующим перстом.Оставляя в прошлом страсть и страстности,тайну покаяния познатья хочу. Хочу причастностик Истине Пресветлой.Исполать!Познавая сущность Иисусности,руки на груди сложив крестом,я познаю сущность Иисущностив самом сокровенном и святом.

Армагеддон

На каменные клинописи лицсветила лик, простреленный навылет,глядит из-под слабеющих ресниц.На сгустки и клубы белёсой пыли,осевшей на деревья и на птиц,на лица зданий и отживших клёнов.И нет уже различий и границмеж храмами Парижа и Поклонной.Настало время:Ангел вострубил,и сделались смятения и смуты.И скоро, скоро грозный Гавриилсочтёт твои последние минуты.Настало время:всё вернулось вспять,всё умирающее или неживое,и никого на помощь не позвать,и грудь земли под пыльною травою.Восстала рать.Пред ней – другая рать.Они сошлись, разя, в последней битве.И солнце не спешило догорать,и люди становились на молитву.Всё это было.Было?Но когда?Я помню крики боли и страданья,и догорала Божия Звезда,и ни следа, и ни воспоминанья…Всё это было или будет впредь —земли сырой оплавленные комья.Всё умерло.И только умеретьне смог один, который это помнил.

«Отщебетали в парках птицы…»

Отщебетали в парках птицы,но город требует поэм.И по столице след искритсяпахучих белых хризантем —тотем не для богатых нищихи не для нищих богачей.И в подворотнях ветер ищетмерцанье трепетных свечей.Ключей от рая не отыщешь.Но почему же там и тутв часовню старого кладбищамолиться странники идут.Падут снежинки на дорогунеразрешённых мной проблем,но след людей, идущих к Богу,в благоуханье хризантем.

«Покровский отблеск октября…»

…И кто-то камень положилЕму в протянутую руку.

Покровский отблеск октября,

разлив кленового заката,

и мысль о том, что прожил зря

всю эту жизнь, уже чревата.

Уже чревата бытиём

под звук унылой депрессухи.

И солнца луч пронзил копьём

в лесу клубящиеся слухи

о том, что будет и чему

уже совсем не приключиться.

И весь октябрь опять в дыму,

как искалеченная птица.

Я долго думал и гадал,

кружил в лесу, подобно звуку,

и вдруг последний лист упал

в мою протянутую руку.

«За узорным зелёным болотом…»

За узорным зелёным болотомстерегут тишину камыши.Просыпается давнее что-тов закоулках уснувшей души.Раньше пелась молитва, как песня,и ласкали крылом облака,а теперь по заснеженным весямни огня, только чахлый закат.Но в безверье и бездорожьея храню, словно тайну, следыудивительной,невозможнойзолотой Вифлеемской звезды.

У входа в Иерусалим

Бдите и молитеся, яко не весть,

в кий час Господь ваш приидет.

Сижу у врат, презревши плоть,от лета и до лета.Не знаю я, когда Господьпройдёт дорогой этой.Я пролил здесь немало слёз,в стране чужой безвестной.Не знаю я, когда Христоспройдёт в свой Храм Небесный.Смогу ли я Его узретьсреди толпы гудящей,иль суждено мне умеретьтаким, как есть, пропащим.О, Боже! Милостивым будьмне грешному. И всё же,о, Боже, укажи мне путькаким пройдёшь…О, Боже!

«Чечня и чеченцы…»

Светлой памяти Св. Евгения Родионова посвящается

Чечня и чеченцы…Кремлёвские споры:откуда у «духов» взялись АКМ?Кровавое солнце взошло,значит, скороубийство, резня без вопросов-дилемм.Из русских ребят, заключённых в зиндане,чеченские суки терзали не всех,а тех православных, кто видел в Коранелишь бред сатанинских телесных утех.Решили сломать Родионова Женю:сначала сулили гарем и рубли,но видел Евгений, что к Богу ступениидут через Крест…Только Богу внемли!Тогда ты услышишь, что было, что будет,тогда лишь поймёшь тяжкий смысл Бытия.Евгений подумал:«Пусть молятся людиза крест и за русских. Быть может, и ямолитвою к Богу приду и Престолусмогу поклониться, но крест не сниму!..»И демоны взвыли на выси и долы —солдат Родионов не сгинет во тьму!

Ковчег

Жил я, с собой соглашаясь и спорявплоть до последнего дня.Церковь, ковчег мой, из мёртвого морявынеси к жизни меня.Сколько вокруг утонуло и тонетв море не пролитых слёз.Церковь, ковчег мой, над волнами стонетангел смертей – альбатрос.Кто-то прощальное слово обронит,как драгоценный опал.Церковь, ковчег мой, куда меня гонитморя житейского шквал?

Моление о чаше

В час моления, в час бытия,всех собак, поминая, подлунных.Господи!Минет ли Чаша сиямимо грёз моих грешных, бездумных?Нет! Моленье о Чаше не блуд,не снискание смерти нескорой.Господи!Просто мне грешному будьхоть надеждой, а лучше – опорой.В час смятения, не был ли япозабыт и Тебя не забыл ли?Всё же римское жало копьяту же рану во мне сохранило.

Рождество