Даниил Андреев - Стихотворения и поэмы Страница 31

1945—1950

* * *

Таится дрёмный мир сказаний,Веков родных щемящий зовВ нешумной музыке прозванийСтаринных русских городов.

О боре сказочном и хмуром,О мухоморах в мягком мхуУслышишь память в слове Муром,Приятном чуткому стиху.

Встает простор пустынный, пенный,На побережьях – конский порск,И город бедный, белостенныйМне в прозвище Белоозерск.

Орлы ли, лебеди ли, гуси льШиряли к облаку стремглавОт княжьих стрел, от звона гусельУ врат твоих, Переяслав?

И слышу в гордом слове ТуровЛетящих в мрак ветвей и хвойУпрямых, круторогих туровС закинутою головой.

Ветрами чистыми овеянЯзык той девственной поры:От песен первых, от церквей он,От простодушной детворы.

И так ясны в той речи плавнойОбщенья тех, кто речь творил,С Душой народа, юной Навной,Наитчицей творящих сил.

1955

* * *

Семье Левенков

Когда несносен станет гамИ шумных дней воронки жадные,Ты по уютным городкамПолюбишь семьи многочадные.

Хозяйка станет заниматьИ проведет через гостиную,Любовна и проста, как мать,Приветна ясностью старинною.

Завидев, что явился ты —Друг батюшки, знакомый дедушки,Протянут влажные перстыЧуть-чуть робеющие девушки.

К жасминам окна отворя,Дом тих, гостей солидно слушая,И ты, приятно говоря,Купаешься в реке радушия.

Добронадежней всех «рагу»,Уж на столе шипит и пышнитсяСоседка брату – творогу —Солнцеподобная яичница.

Ни – острых специй, ни – кислот…Но скоро пальцы станут липкимиОт шестигранных сладких сот,Лугами пахнущих да липками.

Усядутся невдалекеМальчишки в трусиках курносые,Коричневы, как ил в реке,Как птичий пух светловолосые.

Вот, мягкостью босых подошвДощатый пол уютно щупая,С реки вернется молодежьС рассказом, гомоном и щукою.

Хозяин, молвив не спеша:«А вот – на доннике, заметьте-ка!» —Несет (добрейшая душа!)Графин пузатый из буфетика.

И медленно, дождем с листа,Беседа потечет – естественна,Как этот городок, проста,Чистосердечна, благодейственна…

Как будто, воротясь домой,Лежишь – лицом в траве некошеной..Как будто обувь, в жгучий зной,С ног истомленных к черту сброшена.

1950

* * *

Нет, не боюсь языческого лика я:      Шмель, леший, дуб —Мне любо все, – и плес, и чаща тихая,      И я им люб.

Здесь каждый ключ, ручей, болотце, лужица      Журчат мне: пей!Кричат дрозды, кусты звенят и кружатся,      Хмелит шалфей,

Спешат мне тело – дикие, невинные —      В кольцо замкнуть,Зеленым соком стебли брызжут длинные      На лоб, на грудь,

Скользят из рук, дрожат от наслаждения,      Льют птичий гам,Касаясь, льнут, как в страстном сновидении,      К вискам, к губам,

Живые листья бьют об плечи темные…      В проемы чащКидают под ноги луга поемные      Медвяный плащ,

Бросают тело вниз, в благоухание,      Во мхи, в цветы.И сам не знаешь в общем ликовании:      Где – мир, где – ты.

1950

Серая травка

Полынушка, полынушка,тихая травка,серая, как придорожная пыль!К лицу подношу эту мягкую ветку,дышу – не могу надышаться,как невозможно наслушаться песнейо самом любимейшем на земле.

Кто ее выдумал?Какому поэту, какому художникув голову мог бы прийтиэтот ослепительный запах?

Сухая межа в васильковом уборе;жаворонок,трепещущий в синей, теплой струе,полузакрывши глазаи солнцу подставив серую грудку;зноем приласканные дороги;лодки медлительных перевозов,затерянных в медоносных лугах;и облака кучевые,подобные душам снежных хребтов,поднявшихся к небу, —все в этом запахе,в горьком духе полыни.

Когда я умру,положите со мною, вместо цветов,несколько этих волшебных веток,чтобы подольше, подольше чувствовал ярадость смиренномудрой землии солнечной жизни.

Не позабудьте!

1950

* * *

Если вслушаешься в голоса ветра,в думы людей и лесных великанов,тихо рождается гармоничное эхов глубине сердца.

Это – не свет, не звук. Это —мир, прошедший сквозь тебя и преображенный;миф, рождающийся в миллионах сердец,рассудком неуловимый;лоно религии, еще не нашедшейни заповедей, ни пророков.Время! не медли!

Будут пророки,воздвигнутся храмы,необычайнейшие,чем всё, что было…Время! не медли!

Он будет зовущим, этот завет,как пики бора на склоне неба;мудрым, как вековые камни великих народов;устремленным, как белые башни;добрым, как тепло очага;многолюдным,как праздничный гул стадионов,и веселым, как детские игры.Время, не медли!

Он будет прекрасным,как вишни, осыпанные весенним цветом.

– Время! не медли!

1950

Босиком

* * *

Вот блаженство – ранью заревоюВыходить в дорогу босиком!Тонкое покалыванье хвоиУвлажненным                         сменится песком;

Часом позже – сушью или влагойБудут спорить глина и листва,Жесткий щебень, осыпи оврага,Гладкая,              прохладная                                    трава.

Если поле утреннее сухо,Что сравнится с пылью золотой?Легче шелка, мягче мха и пухаВ колеях                ее нагретый слой.

Плотным днем, от зноя онемелым,Бросься в яр прозрачный… и когдаПлеском струй у пламенного телаЗапоет             прекрасная                                  вода,

И когда, языческим причастьемПросветлен, вернешься на песок —Твоих ног коснется тонким счастьемСтебелиный                     каждый                                     голосок.

Если же вечерние долиныИзнемогут в млеющей росе,И туман, блаженный и невинный,Зачудит              на сжатой                                  полосе —

Новый дух польется по дороге,Кружится от неги голова,Каждой капле радуются ноги,Как листы,                   и корни,                                    и трава.

Но еще пленительней – во мракеПробираться узкою тропой,Ощущая дремлющие знакиЕстества —                      лишь слухом и стопой.

Если мраком выключено зренье,Осязаньем слушать норовиМатерь-землю в медленном биеньеЕе жизни                  и ее любви.

Не поранит бережный шиповник,Не ужалит умная змея,Если ты – наперсник и любовникПервозданной силы бытия.

1936—1950

* * *

Как участь эта легка:Уйти от родного порога…Дорога! Птица-дорога!Волнующиеся облака!

Как мед, я пью этот жребий:Воительницу-грозу,Склоненную в зыбь лозуИ радугу в вечном небе.

Мелькают межи, столбы,Деревни у перелога…Дорога! Песня-дорога!Песня моей судьбы!

Как не любить – телеги,Поскрипывающие в колее,Неспешную речь в жилье,Гул хвои на лесном ночлеге?

Лети же, светла, легка,На зов голубого рога,Дорога! птица-дорога!Кочующие облака!

1937

На перевозе

      Если мы, втроем, вчетвером,      Входим путниками на паром —Хорошо в закатном покоеОзирая зеркальный плес,Загрубевшею брать рукоюВлажно-твердый, упругий трос.

      Прикасались к нему весь день      С полустанков, сел, деревень,Каждый мальчик, всякий прохожий,Бабы, девушки, учителя,Старики, чью плотную кожуЗнает сызмальства мать-земля;

      Знаком связи народной стал      Этот твердый, тугой металл;Через эти пряди витыеВолю тысяч вплетали в кругСколько ласковых рук России —Властных, темных, горячих рук!..

      Воды искрятся серебром.      Мерно двигается паром.И отрадно вливать усильяВ мощь неведомой мне толпы…В этом – родина. В этом – крылья.В этом – счастье моей тропы.

1950

Привал

Где травка, чуть прибитая,Нежней пушистых шкур,Уютен под ракитоюПривал и перекур.

Хоть жизнь моя зеленаяИ сам я налегке,Но сало посоленноеИ сахар есть в мешке.

Гляжу – любуюсь за реку,На пажити внизу,Сухарики-сударикиГрызу себе, грызу.

А большего не хочется,И весело мне тутСмотреть, как мимо рощицыПрохожие бредут.

Идите, люди мудрые,Куда велят дела,А мне зеленокудраяРакиточка мила.

1950