Коллектив авторов - Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2 Страница 31

как выход в космос астронавта,

как в Пасху талая вода.

Струитесь, чувства, буйствуй, разум!

Не за горой девятый вал.

Едва тебя увидел, сразу

своей любимою назвал.

И разглядел в твоём обличье

весны безветренную синь.

И вдруг услышал пенье птичье

за дрожью мартовских осин.

Пусть ветру море по колено,

земле по пояс небосклон.

Я доверяю сокровенно

тебе и явь мою и сон.

Побежали белые пожары

по садам окрестных деревень.

Яблони – ленивые кошары,

и у вишни грива набекрень.

Косолапый гром рвёт в клочья тучи.

Нет конца и края небесам.

И ручьи, ручьи по скользким кручам —

дождь течёт у ветра по усам.

Не пройдут пожары стороною.

То молюсь, то плачу, то пою.

Опалённый ранней сединою,

провожаю молодость свою.

На пороге беззубого дома – трава.

Там за пазухой запертой двери – топор.

Золотая с небес не слетит голова.

Куст калины как пьяный упал под забор.

Над рубиновым зонтиком клёна в тени

лижет мох огрубевшую холку конька.

Остроклювый колодец все ночи и дни

смотрит в сторону сада, где возле пенька

две дорожки сливаются нежно в одну

и, не чувствуя больше земли под собой,

мимо дома – как будто в другую страну —

убегают, петляя, в туман голубой.

Дождь на реке

Тихо осыпалась роща.

Крикнет сова вдалеке.

Плачущей осени росчерк —

дождь на реке.

Ветер вздохнёт и остудит

пыл серебристых ракит.

Времени нет, и не будет.

Утка летит …

Берег – теченью основа,

Руслу…

Судьбе вопреки

жизнь начинается снова

с красной строки.

Меняют кожу миражи.

Судьба нетороплива.

Стихами правду расскажи

мне, ветреная ива.

Завесь туманом слов глаза.

Стели дорогу в ноги.

Пусть запятые – тормоза —

скрипят под ритм убогий.

С испугу жизни колея

окажется в кювете.

Мои стихи спасут меня

на том и этом свете.

Во тьме ночной, при свете дня,

я вспомню строки эти.

Мои стихи прочтут меня

на том и этом свете.

До дыр зачитан, мне – ужу —

плясать на сковородке.

Стихами правду расскажу

до красной пены в глотке.

Елена Суланга

Я рисую Дракона

Я рисую Дракона,

живого царя Поднебесной.

Из багровых и алых клубящихся огненных туч

Проявляется лик, чтобы сделаться в меру телесным:

Я светящейся краски добавила в солнечный луч.

Он глядит свысока,

но уздечка наброшена ловко.

И, послушным скотом обрекая ходить по земле,

Я рисую Дракона, но снова и снова верёвка

Перекрученным нервом теряется где-то во мгле.

Я его приручу!

Ипостасью природы нетленной,

Ничего не даря, ничего не имея взамен,

Я постигну Дракона – предвечную тайну Вселенной:

Он смеётся над формой и жаждет любых перемен!

Я рисую Дракона.

Но взмыл он с ликующим криком,

Вольный царь Поднебесной, ушёл... Никого не щадя,

Заметалась гроза, и на небе, от вечности диком,

Словно струны, запели косые полоски дождя.

В ярко красной короне,

с жемчужиной в огненной речке,

Он явил мне себя – и уплыл в первозданную мглу…

И остались в руке лишь обрывок волшебной уздечки

Да рисунок, где небо и облако в правом углу.

Сондуга (посвящение заброшенной деревне)

Сон русских деревень… Здесь только звуки.

Как будто колокольчик? Или поступь

Незримого коня? Какой-то всадник,

Исполненный тоской и любопытством,

Проедет мимо изб без крыш и стекол,

Лениво помахав рукой «деревне»,

И, поклонившись, тихо скажет: «Ave!»

Плешивой кошке, дремлющей в тени.

Сон мёртвых деревень… Куда отрадней

Писать о ярких снах с музейной полки!

(Мычание коровы, лай собаки

Да детский лепет. Чья-то перебранка

Не в счёт… О том, как выглядела прялка,

Какой узор был вышит на салфетке,

И как сосед однажды спел соседке

Частушки с неприличнейшим концом!)

Сон русских деревень – в фантомной боли.

Мы слышим эти сны, когда проходим

По старым переулкам без названий

С пугающе высокою травою,

Когда глядим на выбитые стекла,

Боясь переступить черту порога

(Как будто есть у изб душа!), когда

Отводим взгляд от северной иконы

Со стёртым ликом…

… Хруст стеклянной крошки.

В углу сидит задумчивая кукла

Без головы. И ярко светит солнце

Сквозь дыры в потолке. Здесь только звуки.

Здесь начинает скручиваться Время

В обрывках сновидений. И часы

Внимательно отсчитывают Вечность…

Восстание Авессалома (монолог пророка и царя Давида)

Мой маленький ловец стрекоз!

По какой дорожке

ты сегодня убежал?

Тиё (потеряв сына)

Хотел и лестью, и коварством, —

А, впрочем, каждому свой срок

И умирать, и править царством…

Ты так запутался, сынок!

Мечтал убить меня, наследник,

Преступной яростью горя?

Не первый ты, и не последний

Кто руку поднял на царя!

Всех жён моих увёл из стана,

На ложе силой приволок,

И лишь любви Ионафана

Твой факел опалить не смог!

Какой, скажи, мудрец лукавый

Тебе преступный дал совет:

«Здесь всё твоё, твоё по праву;

Убей отца: в нём проку нет!»

Везде предатели, как змеи,

Клубятся возле самых ног!

Я одолеть тебя сумею,

Ты так запутался, сынок!

Война? Изволь! Мужи для битвы.

Отважен, смел – ну просто лев!

Бог в помощь! Все твои молитвы

Достанутся одной земле.

Ты будешь стоек и спокоен?

Не убежишь от града стрел

И примешь бой – последний воин,

Живой – над грудой мёртвых тел?

Увы, увы! Он гонит мула,

И тот бежит, не чуя ног!

Тебя удача обманула,

Ты так запутался, сынок!

Судьба жестока к нам порою,

А суета рождает страх.

Застрял меж небом и землёю,

Повис на собственных кудрях!

К чему теперь ругаешь древо?

Зачем так много громких слов?

Вот три стрелы вонзились в чрево,

И потекла на землю кровь.

Ты – словно в ритме злого танца!

Застыли мёртвые глаза.

И на щеке у самозванца

Сидит живая стрекоза…

… Какой закат! В Иерусалиме

Сегодня праздник до утра.

Опять туман упал в долине;

Что проку с этого костра?

Толпа мальчишек незнакомых

Бежит по полю босиком.

Они ловили насекомых —

Стрекоз, каких-то мотыльков…

О, память! Как из вязкой глины,

Ты лепишь в сердце двойника!

(Пылал закат. Я брёл долиной.

В моей руке – твоя рука…)

Ты здесь! Стоишь в толпе мальчишек,

Зажав добычу в кулачке!

Кричать? А если не услышишь?

Застыли тени на песке.

Ладонь раскрыта. И, играя

Со стрекозой иль мотыльком,

Ты что-то говоришь о рае

Нелепым детским языком…

И вновь закат кровавит блики

Над телом мёртвенной реки.

И снова тьма съедает лики,

И тают тени-мотыльки.

Дорогой, солнцем опалённой,

Тропинкой, сотканной из грёз,

Куда ушёл мой несмышлёный,

Мой маленький ловец стрекоз?

Я тоже мал, и слаб, и грешен,

И бесконечно одинок!

Я тоже должен быть повешен

На этом дереве, сынок!

Сынок! Мы оба слишком правы,

Но, поступь мерную храня,

Уходит отрок златоглавый

Всё дальше, дальше от меня…

В моей душе – сквозная рана,

Мерцанье прежнего огня.

Хочу туда, где нет обмана,

Где светлый дух Ионафана,

Не предававшего меня…

Владимир Суховский

Бабье лето

Неповторимым рикошетом

Своё короткое тепло

Отбросит осень в «бабье лето»,

Ведь настоящее – прошло…

Прошло – и груз одежд осенних

Придавит тонкие шелка,

А лёгкость летних настроений

Теснит осенняя тоска.

Предновогоднее

Вопрос один, – ответов очень много:

Что наша жизнь, – мгновенья у виска?

А может, вдаль зовущая дорога,

А может, – полноводная река?

Мы с нетерпеньем ждём конца недели,

Но вот уже и листья пожелтели…

Вот снегопад кружится за окном,

А мы года торопим день за днём!

Что наша жизнь – вращенье суеты…

Но вот опять в саду растут цветы.

Прогноз

Погода будет определяться

взаимодействием тёплого

и холодного атмосферных фронтов…

Из метеопрогноза

Опять дошло до рукопашной

В незримой метеовойне:

Туманом стёрта телебашня

На Петроградской стороне.

Ну что ж – невелика потеря,

Простой оптический обман,

Пробьётся солнце и рассеет

Тяжёлый утренний туман.

Ожидание

Прошёл черёмухи обман,

Предвестник холодов весенних,

Жасмина приторный дурман

Сменил элегию сирени,

Июль дождист, дождливо лето,

Дождись обещанной жары.

Дожди, дожди, и нет просвета,

И нет прекраснее поры.