Коллектив авторов - Гори, гори, моя звезда! Страница 36

«Душно! без счастья и воли…»

Душно! без счастья и волиНочь бесконечно длинна.Буря бы грянула, что ли?Чаша с краями полна!

Грянь над пучиною моря,В поле, в лесу засвищи,Чашу вселенского горяВсю расплещи!..

Николай Платонович Огарев (1813–1877)

На сон грядущий

Ночная тьма безмолвие приноситИ к отдыху зовет меня.Пора, пора! покоя тело просит,Душа устала в вихре дня.Молю тебя, пред сном грядущим, Боже:Дай людям мир; благословиМладенца сон, и нищенское ложе,И слезы тихие любви!Прости греху, на жгучее страданьеУспокоительно дохни,И все твои печальные созданьяХоть сновиденьем обмани!

Деревенский сторож

Ночь темна, на небе тучи,Белый снег кругом,И разлит мороз трескучийВ воздухе ночном.

Вдоль по улице широкойИзбы мужиков.Ходит сторож одинокой,Слышен скрип шагов.

Зябнет сторож; вьюга смелоЗлится вкруг него;На морозе побелелаБорода его.

Скучно! радость изменила,Скучно одному;Песнь его звучит унылоСквозь метель и тьму.

Ходит он в ночи безлунной,Бела утра ждетИ в края доски чугуннойС тайной грустью бьет.

И, качаясь, завываетЗвонкая доска…Пуще сердце замирает,Тяжелей тоска.

Звуки

Как дорожу я прекрасным мгновеньем!Музыкой вдруг наполняется слух,Звуки несутся с каким-то стремленьем,Звуки откуда-то льются вокруг,Сердце за ними стремится тревожно,Хочет за ними куда-то лететь —В эти минуты растаять бы можно,В эти минуты легко умереть.

Путник

Дол туманен, воздух сыр,Туча небо кроет,Грустно смотрит тусклый мир,Грустно ветер воет.

Не страшится путник мой,На земле все битва;Но в тебе живет покой,Слава да молитва.

Serenade

Песнь моя летит с мольбоюТихо в час ночной.В рощу легкою стопоюТы приди, друг мой.При луне шумят унылоЛистья в поздний час,И никто, о друг мой милый,Не услышит нас.Слышишь, в роще зазвучалиПесни соловья,Звуки их полны печали,Молят за меня.В них понятно все томленье,Вся тоска любви,И наводят умиленьеНа душу они.Дай же доступ их призваньюТы душе своейИ на тайное свиданьеТы приди скорей!

Много грусти

Природа зноем дня утомленаИ просит вечера скорей у Бога,И вечер встретит с радостью она,Но в этой радости как грусти много!

И тот, кому уж жизнь давно скучна,Он просит старости скорей у Бога,И смерть ему на радость суждена,Но в этой радости как грусти много!

А я и молод, жизнь моя полна,На радость мне любовь дана от Бога,И песнь моя на радость мне дана, —Но в этой радости как грусти много!

«Она никогда его не любила…»

Она никогда его не любила,А он ее втайне любил;Но он о любви не выронил слова:В себе ее свято хранил.

И в церкви с другим она обвенчалась;По-прежнему вхож он был в дом,И молча в лицо глядел ей украдкой,И долго томился потом.

Она умерла. И днем он и ночьюВсе к ней на могилу ходил;Она никогда его не любила,А он о ней память любил.

Василий Степанович Курочкин (1831–1875)

Старый капрал

В ногу, ребята, идите,Полно, не вешать ружья!Трубка со мной… проводитеВ отпуск бессрочный меня.Я был отцом вам, ребята…Вся в сединах голова…Вот она – служба солдата!..В ногу, ребята! Раз! Два!Грудью подайся!Не хнычь, равняйся!..Раз! Два! Раз! Два!

Да, я прибил офицера.Молод еще оскорблятьСтарых солдат. Для примераДолжно меня расстрелять.Выпил я… Кровь заиграла…Дерзкие слышу слова —Тень императора встала…В ногу, ребята! Раз! Два!Грудью подайся!Не хнычь, равняйся!..Раз! Два! Раз! Два!

Честною кровью солдатаОрден не выслужить вам.Я поплатился когда-то,Задали мы королям.Эх! наша слава пропала…Подвигов наших молваСказкой казарменной стала…В ногу, ребята! Раз! Два!Грудью подайся!Не хнычь, равняйся!..Раз! Два! Раз! Два!

Ты, землячок, поскорееК нашим стадам воротись;Нивы у нас зеленее,Легче дышать… ПоклонисьХрамам селенья родного…Боже! Старуха жива!..Не говори ей ни слова…В ногу, ребята! Раз! Два!Грудью подайся!Не хнычь, равняйся!..Раз! Два! Раз! Два!

Кто там так громко рыдает?А! я ее узнаю…Русский поход вспоминает…Да, отогрел всю семью…Снежной, тяжелой дорогойНес ее сына… ВдоваВымолит мир мне Бога…В ногу, ребята! Раз! Два!Грудью подайся!Не хнычь, равняйся!..Раз! Два! Раз! Два!

Трубка никак догорела?Нет, затянусь еще раз.Близко, ребята. За дело!Прочь! не завязывать глаз.

Целься вернее! Не гнуться!Слушать команды слова!Дай Бог домой вам вернуться.В ногу, ребята! Раз! Два!Грудью подайся!..Не хнычь, равняйся!..Раз! Два! Раз! Два!

«Мчит меня в твои объятья…»

Мчит меня в твои объятьяСтрастная тревога, —И хочу тебе сказать яМного, много, много.

Но возлюбленной сердечкоНа ответы скупо.И глядит моя овечкаГлупо, глупо, глупо.

На душе мороз трескучий,А на щечках розы —И в глазах, на всякий случай,Слезы, слезы, слезы.

В разлуке

Расстались гордо мы; ни словом, ни слезоюЯ грусти признака не подала.

Мы разошлись навек… но если бы с тобоюЯ встретиться могла!

Без слез, без жалоб я склонилась пред судьбою.Не знаю: сделав мне так много в жизни зла,Любил ли ты меня… но если бы с тобоюЯ встретиться могла!

Дмитрий Минаев (1835–1889)

«Уж я сердце свое…»

Уж я сердце своеХороню, хороню.Уж я сердце своюХороню, хороню.

Умирай с ним скорее,Любовь сумасшедшая,Все надежды, желанья,Всё счастье прошедшее,

Все надежды, желанья,Всё счастье прошедшее,Как покойников, ихЯ теперь хороню.

Пусть живет, – только мирноГолубка бесценная,Та, которую яЗа себя не виню.

Позабывши меня,Ты живи, незабвенная,Я же сердце своеХороню, хороню.

Умирай с ним скорее,Любовь сумасшедшая,Все надежды, желанья,Всё счастье прошедшее,

Как покойников,Их я теперь хорошо.Уж я сердце своеХороню, хороню.

Уж я сердце своеХороню, хороню.

«Я знал ее милым ребенком когда-то…»

Я знал ее милым ребенком когда-то,Однажды, тогда ей десятый был год,Она свою куклу случайно разбилаИ плакала целую ночь напролет,Промчалось, как ясное облако, детство,И как изменилась подруга моя!Она мое сердце разбила на части,Но плакал об этом один только я!

Весна

Красавица поздней зимойГоловку к окошку склонилаИ думала, Боже ты мой,Скорее б весна приходила.

В постели томится больной,Как воск тают молодость, силы,И он тоже бредит весной:Скорее б весна приходила.

И вот, прилетевшая вновь,Обоих весна одарила:Одной и цветы, и любовь,Другому – цветы и могила.

Всеволод Владимирович Крестовский (1839–1895)

«Под душистою ветвью сирени…»

Под душистою ветвью сирениС ней сидел я над сонной рекой,И, припав перед ней на колени,Ее стан обвивал я рукой.Проносилися дымные тучки,На лице ее месяц играл,А ее трепетавшие ручкиЯ так долго, так страстно лобзал.Погребальные свечи мерцали,В мрачных сводах была тишина,Над усопшей обряд совершали —Вся в цветах почивала она…Со слезой раздирающей мукиЯ на труп ее жадно припалИ холодные, мертвые рукиТак безумно, так страстно лобзал.

«Прости на вечную разлуку!..»

«Прости на вечную разлуку!» —Твой голос грустно прозвучал,И я пророческому звукуДушой покорною внимал.О, знала ль ты, хоть в те мгновенья,Какого горького значеньяМне этот звук исполнен был! —С ним всё, что прожито тревожно,Всё, что забыть мне невозможно,Я безвозвратно хоронил…Прости ж и ты!.. быть может, скороПойду я в светлый, дальний путь,Без желчных дум и без укораПод небом теплым отдохнуть, —И, может, сдавленное гореРазвеет ветер где-нибудьИ заглушит чужое мореВ душе печальное: «Забудь!..Забудь!..»

«Спасибо, дорогая моя…»