Бенедикт Лившиц - Полутораглазый стрелец Страница 38

210. ЧТО ГОВОРЯТ ПОЭТУ О ЦВЕТАХ

(Отрывок)

Найди-ка в жилах черных рудЦветок, ценимый всеми на вес:Миндалевидный изумруд,Пробивший каменную завязь!

Шутник, подай-ка нам скорей,Презрев кухарок пересуды,Рагу из паточных лилей,Разъевших альфенид посуды!

СТЕФАН МАЛЛАРМЕ

211.

Отходит кружево опятьВ сомнении Игры верховной,Полуоткрыв альков греховный —Отсутствующую кровать.

С себе подобной продолжатьГирлянда хочет спор любовный,Чтоб, в глади зеркала бескровнойПорхая, тайну обнажать.

Но у того, чьим снам опораПечально спящая мандора,Его виденья золотя,

Она таит от стекол оконЖивот, к которому привлек онЕе, как нежное дитя.

ЖЮЛЬ ЛАФОРГ

212. НАСТРОЕНИЯ

Я болен сердцем, я на лад настроен лунный.О тишина, простри вокруг свои лагуны!О кровли, жемчуга, бассейны темноты,Гробницы, лилии, озябшие коты,Поклонимся луне, властительнице нашей:Она — причастие, хранящееся в чашеБезмолвия, она прекрасна без прикрас,В оправе траурной сверкающий алмаз.Быть может, о луна, я и мечтатель нудный,Но все-таки скажи: ужели безрассудноХоть в мыслях преклонить колени пред тобой,Как Христофор Колумб пред новою судьбой?Ни слова более. Начнем богослуженьеНочей, настоянных на лунном излученье.Вращайся медленней, лишенный всех услад,О фиброинный диск, о трижды скорбный град!Кентавров вспомяни, Пальмиру дней счастливых,Курносых сфинксов спесь, что спят в стовратых Фивах,И из-под озера Летейского ответь,Какой Гоморрою тебе дано дотлеть?Как относительны пристрастья человека,Его «люблю тебя»! Какая подоплекаУ «добрых вечеров» его и «добрых утр»!Кружить вокруг любви, боясь проникнуть внутрь…— Ах, сколько раз долбить я должен в лоб чугунный:Я болен сердцем, я на лад настроен лунный.

213. ИЗ «ИЗРЕЧЕНИЙ ПЬЕРО»

Ах, что за ночи без луны!Какие дивные кошмары!Иль въяве лебедей полныТам, за порогом, дортуары?

С тобой я здесь, с тобой везде.Ты сердцу дашь двойную силу,Чтоб в мутной выудить водеДжоконду, Еву и Далилу.

Ах, разреши предсмертный бредИ, распятому богомолу,Продай мне наконец секретПричастности к другому полу!

МОРИС РОЛЛИНА

214. МАГАЗИН САМОУБИЙСТВА

«Вот — верный пистолет… Отточенные бритвы…Веревка… Хлороформ… Надежней не найти!Попробуйте, клянусь: ни папские молитвы,Ни лучшие врачи не смогут вас спасти!

Вот — яды разных змей… Растительные… Я быСоветовал вам взять кураре… Иль вот тут —Напиток, сваренный из сока кучелябы:В одно мгновение он скрутит вас, как жгут.

За каждый проданный снаряд самоубийстваДаем ручательство, и это не витийство,Но лучшее из средств покинуть дольний мир, —

Он указал на дверь, заделанную в стену, —Ему научат вас за небольшую ценуДевица Осьминог и госпожа Вампир».

ТРИСТАН КОРБЬЕР

215. СКВЕРНЫЙ ПЕЙЗАЖ

Песок и прах. Волна хрипит и тает,Как дальний звон. Волна. Еще волна.Зловонное болото, где глотаетБольших червей голодная луна.

Здесь медленно варится лихорадка,Изнемогает бледный огонек,Колдует заяц и трепещет сладкоВ гнилой траве, готовый наутек.

На волчьем солнце расстилает прачкаБелье умерших — грязное тряпье,И, все грибы за вечер перепачкав

Холодной слизью, вечное своеНесчастие оплакивают жабыРазмеренно-лирическим «когда бы».

216. ИДАЛЬГО

О, все они горды!.. как на коросте вши!Они ограбят вас, но так, что вы — растаявОт восхищения — на самом дне душиПочти полюбите отважных негодяев.

Их запах не совсем хорош. Зато их видОчарователен — в них чувствуется раса.Вот — не угодно ли? — набросок: нищий Сид…Великолепный Сид бездельников Козаса…

Я брел с подругою. Дорога, вся в огне,Казалось, напрокат взята из преисподней,Вдруг — Сид — во весь опор… и я прижат к стенеЗагривком лошади. — Ах, милостью господней

Я заклинаю вас: головку лука… су…Я большего просить не смею у сеньора…(А лошадь у меня почти что на носу.)Она уж любит вас, бедняга! — Слишком скоро!

Дорогу! — О, хотя б окурок!.. ПомогиВам Дева за добро. — Отстань, ты тратишь времяНапрасно! Пропусти!.. (Он пальцами ногиТихонько мой карман затягивает в стремя.)

— Молю о жалости! — И, получивши су: —Благодарю, сеньор, за ангельское дело…Сеньора! Дивная! Спасибо за красу,А также и за то, что на меня глядела!..

ЛОРАН ТАЙАД

217. БАРКАРОЛА

На катере и гам и вопли,Полно разряженных мещан.Их детям утирают сопли,Но это — зрительный обман.

Пускай вокруг колышет СенаСобачьи трупы, дохлых кур,Им в свежем ветре запах сенаШлет вожделенный Бильянкур.

А их ужасные подруги,Под блузкой распустив подпруги,Потеют — им нехорошо! —

И жмутся с негою во взорахК японцам сумрачным, которыхОдел с иголочки Годшо.

218. ПЛОЩАДЬ ПОБЕД

Уроды-женщины, уткнувши в ноты нос,Прослушали концерт и, выйдя от Эрара,Столкнулись с Фриною, царицей тротуара,Пленяющей мужчин фальшивым златом кос.

Решая, подчеркнул ли всюду тему фугиВенгерский пианист, которого пероПродажное давно уж хвалит в «Фигаро»,Они посплетничать не прочь и о прислуге.

Покорные мужья, бредя вослед своимСупругам яростным, поддакивают им,Хоть жертвам музыки стократ милей шарманка,

И, лишь слегка задет тенями их фигур,Людовик, перед кем не устоял Намюр,Уныло смотрится годами в двери банка.

219. SUR CHAMP D'OR *

Конечно, Бенуа на стороне людейСвободомыслящих и любящих Вольтера.Во всеоружии передовых идейОн сам разоблачит монаха-лицемера.

Но так как верует в Христа его жена,То крошка Бенуа под белым покрываломПошла к причастию, а вечером должнаПрисутствовать на том, что называют «балом».

В замызганном бистро, где пьют за литром литр,В перчатках шелковых обручница царит,Тоскующий бильярд избрав себе подножьем,А пьяный Бенуа уж на церковный ладНастроился совсем и непритворно радСоюзу дочери невинной с сыном божьим.

* Золотое поле (франц.). — Ред.

220. ПОСВЯЩЕНИЕ

Он хвалит свой товар, но сдержанно: народЗевак во всем готов увидеть повод к сплетням.«Слоноподобная Венера! Только входНе разрешается несовершеннолетним!»

Безусые юнцы, солдатики, легкоВ предложенную им уверовав программу,Проходят под навес, где предъявляют даму —Сто пятьдесят кило, затянутых в трико.

Один из простаков, объятый страстным пыломК гигантской женщине, совсем прирос к периламИ делает свой взнос вторично торгашу,

Как вдруг из темноты, неотразимо-томен,Желая ободрить его, басит феномен:«Ты можешь трогать все — ведь я не укушу!»

ЭМИЛЬ ВЕРХАРН