Данте Алигьери - Божественная комедия Страница 39

Песнь тридцать четвертая

Vexilla regis prodeunt inferni[516]Навстречу нам, — сказал учитель. — Вот,Смотри, уже он виден в этой черни».

Когда на нашем небе ночь встаетИли в тумане меркнет ясность взгляда,Так мельница вдали крылами бьет,

Как здесь во мгле встававшая громада.Я хоронился за вождем, как мог,Чтобы от ветра мне была пощада.

Мы были там, — мне страшно этих строк, —Где тени в недрах ледяного слояСквозят глубоко, как в стекле сучок.

Одни лежат; другие вмерзли стоя,Кто вверх, кто книзу головой застыв;А кто — дугой, лицо ступнями кроя.[517]

В безмолвии дальнейший путь свершивИ пожелав, чтобы мой взгляд окинулТого, кто был когда-то так красив,

Учитель мой вперед меня подвинул,Сказав: «Вот Дит[518], вот мы пришли туда,Где надлежит, чтоб ты боязнь отринул».

Как холоден и слаб я стал тогда,Не спрашивай, читатель; речь — убоже;Писать о том не стоит и труда.

Я не был мертв, и жив я не был тоже;А рассудить ты можешь и один:Ни тем, ни этим быть — с чем это схоже.

Мучительной державы властелинГрудь изо льда вздымал наполовину;И мне по росту ближе исполин,

Чем руки Люцифера исполину;По этой части ты бы сам расчел,Каков он весь, ушедший телом в льдину.

О, если вежды он к Творцу возвел[519]И был так дивен, как теперь ужасен,Он, истинно, первопричина зол!

И я от изумленья стал безгласен,Когда увидел три лица на нем;Одно — над грудью; цвет его был красен;

А над одним и над другим плечомДва смежных с этим в стороны грозило,Смыкаясь на затылке под хохлом.

Лицо направо — бело-желтым было;Окраска же у левого была,Как у пришедших с водопадов Нила.[520]

Росло под каждым два больших крыла,Как должно птице, столь великой в мире;Таких ветрил и мачта не несла.

Без перьев, вид у них был нетопырий;Он ими веял, движа рамена,И гнал три ветра вдоль по темной шири,

Струи Коцита леденя до дна.Шесть глаз точило слезы, и стекалаИз трех пастей кровавая слюна.

Они все три терзали, как трепала,По грешнику;[521] так, с каждой стороныПо одному, в них трое изнывало.

Переднему не зубы так страшны,Как ногти были, все одну и ту жеСдирающие кожу со спины.

«Тот, наверху, страдающий всех хуже, —Промолвил вождь, — Иуда Искарьот;Внутрь головой и пятками наруже.

А эти — видишь — головой вперед:Вот Брут, свисающий из черной пасти;Он корчится — и губ не разомкнет!

Напротив — Кассий, телом коренастей.[522]Но наступает ночь;[523] пора и в путь;Ты видел все, что было в нашей власти».

Велев себя вкруг шеи обомкнутьИ выбрав миг и место, мой вожатый,Как только крылья обнажили грудь,

Приблизился, вцепился в стан косматыйИ стал спускаться вниз, с клока на клок,Меж корок льда и грудью волосатой.

Когда мы пробирались там, где бок,Загнув к бедру, дает уклон пологий,Вождь, тяжело дыша, с усильем лег

Челом туда, где прежде были ноги,И стал по шерсти подыматься ввысь,Я думал — вспять, по той же вновь дороге.[524]

Учитель молвил: «Крепче ухватись, —И он дышал, как человек усталый. —Вот путь, чтоб нам из бездны зла спастись».

Он в толще скал проник сквозь отступ малый.Помог мне сесть на край, потом ко мнеУверенно перешагнул на скалы.[525]

Я ждал, глаза подъемля к Сатане,Что он такой, как я его покинул,А он торчал ногами к вышине.

И что за трепет на меня нахлынул,Пусть судят те, кто, слыша мой рассказ,Не угадал, какой рубеж я минул.

«Встань, — вождь промолвил. — Ожидает насНемалый путь, и нелегка дорога,А солнце входит во второй свой час».[526]

Мы были с ним не посреди чертога;То был, верней, естественный подвал,С неровным дном, и свет мерцал убого.

«Учитель, — молвил я, как только встал, —Пока мы здесь, на глубине безвестной,Скажи, чтоб я в сомненьях не блуждал:

Где лед? Зачем вот этот в яме теснойТорчит стремглав? И как уже пройденОт ночи к утру солнцем путь небесный?»

«Ты думал — мы, как прежде, — молвил он, —За средоточьем, там, где я вцепилсяВ руно червя, которым мир пронзен?

Спускаясь вниз, ты там и находился;Но я в той точке сделал поворот,Где гнет всех грузов отовсюду слился;

И над тобой теперь небесный свод,Обратный своду, что взнесен навекиНад сушей и под сенью чьих высот

Угасла жизнь в безгрешном Человеке;[527]Тебя держащий каменный настилЕсть малый круг, обратный лик Джудекки.

Тут — день встает, там — вечер наступил;А этот вот, чья лестница мохната,Все так же воткнут, как и прежде был.

Сюда с небес вонзился он когда-то;Земля, что раньше наверху цвела,Застлалась морем, ужасом объята,

И в наше полушарье перешла;И здесь, быть может, вверх горой скакнула,И он остался в пустоте дупла».[528]

Там место есть, вдали от Вельзевула,Насколько стены склепа вдаль ведут;Оно приметно только из-за гула

Ручья, который вытекает тут,Пробившись через камень, им точимый;Он вьется сверху, и наклон не крут.

Мой вождь и я на этот путь незримыйСтупили, чтоб вернуться в ясный свет,И двигались все вверх, неутомимы,

Он — впереди, а я ему вослед,Пока моих очей не озарилаКраса небес в зияющий просвет;[529]

И здесь мы вышли вновь узреть светила.[530]

Чистилище