Сэмюэль Кольридж - Поэмы и стихи Страница 4

Чудесное приближенье корабля.

     Корабль иссох, а паруса?     Взгляды, как ткань худа!     Сравненья не найти; одна     С ней схожа иногда     Охапка листьев, что мои     Ручьи лесные мчат;     Когда под снегом спит трава     И с волком говорит сова.     С тем, что пожрал волчат. —

     — То были взоры сатаны!     (Так кормщик восклицал)     — Мне страшно. — Ничего!     плывем! —     Отшельник отвечал.

     Челнок уже у корабля,     Я в забытье немом,     Челнок причалил к кораблю,     И вдруг раздался гром.

Корабль внезапно тонет.

     Из-под воды раздался он     И ширится, растет:     Он всколыхнул залив, и вот     Корабль ко дну идет.

Старый Моряк находит спасенье и челноке.

     От грома океан застыл,     И небеса в тоске,     И, как утопленник, я всплыл     Из глуби налегке;     Но я глаза свои открыл     В надежном челноке.

     В воронке, где погиб корабль,     Челнок крутил волчком;     Все стихло, только холм гудел,     В нем отдавался гром.

     Открыл я рот — и кормщик вдруг,     Закрыв лицо, упал;     Святой Отшельник бледен был     И Бога призывал.

     Схватил я весла: и дитя,     Помешано почти,     Смеется, не отводит глаз     От моего пути.     — Ха! Ха! — бормочет, — как я рад,     Что может Черт грести. —

     И я в стране моей родной,     На твердой я земле!     Отшельник вышел и спешит,     Скрывается во мгле.

Старый Моряк умоляет Отшельника принять его исповедь; и его душа облегчена.

     "Постой! Я каяться хочу!"     Отшельник хмурит взор     И вопрошает: "Кто же ты?     Что делал до сих пор?" —

     И пал с меня тяжелый груз     С мучительной тоской,     Что вынудила мой рассказ;     И я пошел иной.

Но все-таки тоска заставляет его бродить из страны в страну.

     С тех пор гнетет меня тоска     В неведомый мне час,     Пока я вновь не расскажу     Мой сумрачный рассказ.

     Как ночь, брожу из края в край,     Метя то снег, то пыль;     И по лицу я узнаю,     Кто может выслушать мою     Мучительную быль.

     О, как за дверью громок шум!     Собрались гости там;     Поет невеста на лугу     С подружками гостям,     И слышится вечерний звон,     Зовя меня во храм.

     О, Брачный Гость, я был в морях     Пустынных одинок,     Так одинок, как, может быть,     Бывает только бог.

     Но я тебя не попрошу:     На пир меня возьми!     Идти мне слаще в божий храм     С хорошими людьми.

     Ходить всем вместе в божий храм     И слушать там напев,     Которым с богом говорят,     Средь стариков, мужчин, ребят,     И юношей, и дев.

И учит на своем собственном примере любви и вниманью ко всей твари, которую создал и любит бог.

     Прощай, прощай! Но, Брачный     Гость,     Словам моим поверь!     Тот молится, кто любит всех,     Будь птица то, иль зверь.     Словам моим поверь!

     Тот молится, кто любит все —     Создание и тварь;     Затем, что любящий их бог     Над этой тварью царь".

     Моряк, с глазами из огня,     С седою бородой     Ушел, и следом Брачный Гость     Побрел к себе домой.

     Побрел, как зверь, что оглушен,     Спешит в свою нору:     Но углубленней и мудрей     Проснулся поутру.

Сказание о Старом Мореходе[3]

Поэма

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Вот Старый Мореход.Из тьмы Вонзил он в Гостя взгляд."Кто ты? Чего тебе, старик?Твои глаза горят!

Живей! В разгаре брачный пир,Жених — мой близкий друг.Все ждут давно, кипит вино,И весел шумный круг".

Тот держит цепкою рукой."И был, — он молвит, — бриг"."Пусти, седобородый шут!" —И отпустил старик.

Горящим взором держит он,И Гость не входит в дом;Как зачарованный, стоитПред Старым Моряком.

И, покорен, садится онНа камень у ворот,И взором молнию метнулИ молвил Мореход:

124

В толпе шумят, скрипит канат,На мачте поднят флаг.И мы плывем, вот отчий дом,Вот церковь, вот маяк.

И Солнце слева поднялось,Прекрасно и светло,Сияя нам, сошло к волнамИ справа в глубь ушло.

Все выше Солнце с каждым днем,Все жарче с каждым днем…Но тут рванулся Брачный Гость,Услышав трубный гром.

Вошла невеста в зал, свежа,Как лилия весной.Пред ней, раскачиваясь в такт,Шагает хор хмельной.

Туда рванулся Брачный Гость,Но нет, он не уйдет!И взором молнию метнул.И молвил Мореход:

И вдруг из царства зимних вьюгПримчался лютый шквал.Он злобно крыльями нас бил,Он мачты гнул и рвал.

125

Как от цепей, от рабьих уз,Боясь бича изведать вкус,Бежит, сраженье бросив, трус.Наш бриг летел вперед,Весь в буре порванных снастей,В простор бушующих зыбей,Во мглу полярных вод.

Вот пал туман на океан, —О, чудо! — жжет вода!Плывут, горя, как изумруд,Сверкая, глыбы льда.

Средь белизны, ослеплены,Сквозь дикий мир мы шли —В пустыни льда, где нет следаНи жизни, ни земли.

Где справа лед и слева лед,Лишь мертвый лед кругом,Лишь треск ломающихся глыб,Лишь грохот, гул и гром.

И вдруг, чертя над нами круг,Пронесся Альбатрос.И каждый, белой птице рад,Как будто был то друг иль брат,Хвалу Творцу вознес.

126

Он к нам слетал, из наших рукБрал непривычный корм,И с грохотом разверзся лед,И наш корабль, войдя в пролет,Покинул царство льдистых вод,Где бесновался шторм.

Попутный ветер с юга встал,Был с нами Альбатрос,И птицу звал, и с ней играл,Кормил ее матрос!

Лишь день уйдет, лишь тень падет,Наш гость уж на корме.И девять раз в вечерний часЛуна, сопровождая нас,Всходила в белой тьме".

"Как странно смотришь ты, Моряк,Иль бес тебя мутит?Господь с тобой!" —"Моей стрелой!Был Альбатрос убит.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

И справа яркийСолнца дискВзошел на небосвод.В зените долго медлил он

127

И слева, кровью обагрен,Упал в пучину вод.Нас ветер мчит, но не слетитНа судно Альбатрос,

Чтоб корму дал, чтоб с ним играл,Ласкал его матрос.Когда убийство я свершил,Был взор друзей суров:

Мол, проклят тот, кто птицу бьет,Владычицу ветров.О, как нам быть, как воскреситьВладычицу ветров?

Когда ж Светло дня взошло,Светло, как Божие чело,Посыпались хвалы:Мол, счастлив тот, кто птицу бьет,Дурную птицу мглы.

Он судно спас, он вывел нас,Убил он птицу мглы.— И бриз играл, и вал вставал,И плыл наш вольный сброд

Вперед, в предел безмолвных вод,Непрошенных широт.Но ветер стих, но парус лег,Корабль замедлил ход,

128