Сергей Маковский - Собрание стихотворений Страница 4

На озере

I. «Проснулось озеро, воздушны очертанья…»

Проснулось озеро, воздушны очертаньяхолмов. Уж ночи нет, и всюду свет проник.Уж воздух дышит им, и свод небес велик,как замысел Творца в предвечный день созданья.

И так прекрасен мир, весь — нежность и сиянье,весь — трепет юности. Как будто в этот миг,не ведая ни зла, ни счастья, ни страданья,из тьмы неведомой впервые он возник!

Светает. Но во мгле еще неуловимыграницы берегов; их склоны еле зримы.Сквозными кажутся вершины гор вдали.

И струи озера блестят как хрустали…

И тают, чуть дрожа, как розовые дымыв прозрачностях небес прозрачности земли.

II. «Терраса. Полдень. Блеск и зной. Безбурна…»

Терраса. Полдень. Блеск и зной. Безбурналазурь небес, и огненно-лазурнав ее лучах немая зыбь воды…Над лестницей — белеющая урна.Ковры из роз, гвоздик и резеды;и кипарисов темные ряды,и между ними — статуя Сатурна,как призрак белый… И сады, сады…

На мраморе в узоры кружевныесплелися тени, бархатно-сквозныеи синие как дымчатый сапфир.

Земля горит. Струится нега лета.Лучи слепят. Пылая, внемлет мирв пожарах дня звенящий трепет света.

III. «Поет вечерний звон. Смеркается. Закатом…»

Поет вечерний звон. Смеркается. Закатомохвачен небосклон. Нагорные лугав багряном золоте. Туманны берега,и сумрак напоен теплом и ароматом.

Все тише, все темней. Лишь песня рыбакапорой доносится; и в воздухе, объятомумолкшим звоном, звон, звеня издалека,со звоном шепчется, как брат с усталым братом.

Все тише, все темней. И мнится навсегда,как очертанья снов, бесследно обманувших,уходят в зыбкий мрак на берегах уснувшихокружные холмы, сады и города.

Все тише… Только звон. И в этом звоне снятсявека забытые. Мгновенья длятся, длятся…

Сфинкс («В часы полночных дум не раз мне тихо снилась…»)

В часы полночных дум не раз мне тихо сниласьстрана седых жрецов, пустынная для нас.К тебе, безмолвный Сфинкс, к тебе я шел не раз,и праху твоему во сне душа молилась.

Какой волшебный рок тебя от тленья спас?Чья мудрость вещая в твой образ воплотилась?Чья царственная мысль навек обожествиласьво взоре каменном твоих незрячих глаз?

Как призрак древних солнц, хранимых небесами,один остался ты над мертвыми песками…У ног твоих журчит земных времен река.

Ты смотришь на нее, исполненный гордыни;и отражаются, как марева пустыни,в пучинах прошлого грядущие века.

Время («Все тленно, что живет, все минет без следа…»)

Все тленно, что живет, все минет без следа —так мыслят мудрецы и плачут одиноко.Напрасный, ложный бред! Что близко? Что далеко?Сегодня иль вчера? Иль давние года?

Что время? Призрак, сон, возможность иногдаизмерить памятью непостижимость рока.Бытье вневременно. У жизни нет истока.Бесследное для нас живет всегда, всегда.

Мгновенье вечное над безднами почило.И все, что было, есть, и все, что будет, было.Для чаяний земли грядущее не цель.

О, тайна тайн моих! В плену возникновенийты, гордый разум мой, — могила-колыбельв недвижной вечности струящихся мгновений.

ПРИЗНАНИЯ

«Слышу я голос ласкающий…»

Слышу я голос ласкающий,в сумраке мне навевающийтихие сказки любви.

Помню я проводы дальние,речи и взоры прощальные,тихие взоры твои.

Сердце мое одинокоев сумраке чует далекое,тихое счастье свое —

шепчет названье любимое,имя навеки хранимое,тихое имя твое.

«В кругу друзей я не боюсь…»

В кругу друзей я не боюсьбеседы оживленной,и гордо я не сторонюсьтолпы непосвященной.Ведь нет на свете никого,кто сердцем разгадаетбезмолвье сердца моего.

Никто его не знает.

Любовь пою я тишине,но в песнях нет любимой.Любовь останется во мнемечтою нелюдимой.Пусть этот мир, как рай земной,к блаженству призывает.Мой тихий рай всегда со мной.

Никто его не знает.

И я гляжу на небо, вдаль,без трепетных молений.Пустынно в нем. Но мне не жальутраченных видений.Пусть этот мир, как Божий храм,о небе вопрошает.Мой бог во мне. Далеко, там…

никто его не знает.

«Темноокая! Мерила…»

Темноокая! мериланет любви неизмеримой.У души непостижимой,если раз она любила,под таинственным покровом —всех безумий переливы.Человеческим ли словомпередать ее порывы?Что порок и что святое?Где потёмки и сиянья?Где сомненья? где мечтанья?Где кончается земное?Мрак ли нужен для зарницы,или грозам блеск лазури?И к чему искать границытам, где царство грёз и бури,и молитвы, и объятья, —где встречаются, как братьярай блаженств и ад кромешный,и любовь поет, чаруя,красотою ласки грешной,нежной болью поцелуя!В этой песне духов буйныхголоса неукротимы,и на арфах сонноструйныхславословят серафимы.

«Что же, пускай разлюбила она…»

Что же, пускай разлюбила она.Чашу любви не изведав до дна,я говорю: все забудется вскоре —горе любви, вдохновенное горе.Ночь наступила. Ее тишинагрустью былых упований полна.Звезды колеблются в темном просторе.Горе любви, безответное горе…На море — буря. Седая волнабьется о берег дика и шумна.Стонет, грозит возмущенное море.Горе любви, неутешное горе.

«В тени акаций и черешен…»

В тени акаций и черешенлюблю я в жаркий, летний деньмечтать без дела… Зной и лень —друзья; и ими я утешенот всех печалей и трудов —среди полей, среди лугов,в тени акаций и черешен.Лежишь бывало… Солнца блескгорит в листве. Веселый тресксверчков, пчелиное жужжанье,незримых крыльев трепетаньев ушах без умолку звенят.Мгновенья — тихи. Думы спят.И мир таинственно-безгрешен.И льется пряный аромат…в тени акаций и черешен.Сквозь сеть колеблемых ветвей,зеленых листьев и стеблей,видны, скользящие рядами,высоко где-то, облака,большие, белые, слегкаосеребренные лучами.Меж ними светится местами— невозмутима, глубока —лазурь небес… И так часамиглядишь любуясь. Степь, простор.Дорога вьется. Дальний борлиловой дымкою завешан.А там белеет барский дом,и дремлют хаты над прудом,в тени акаций и черешен.Глядишь… Горячий трепет дняко сну лениво веки клонит.Струится нега бытия,и в ней, как нежная струя,душа устало, тихо тонет.На мир взирая с высоты,как солнца луч она пылает,как облако на небе, тает,благоухает, как цветы…И с ней в одно созвучье смешаниюльский день — в одну мечту,в одну живую красоту…В тени акаций и черешен!

«Дитя, не спрашивай с тоскою…»