Римма Казакова - Стихи Страница 4

1972

[21]

Прости, что непростительно…

Прости, что непростительногруба, упряма, зла,но соль была просыпана,просыпана была.Она лежала, белая,странней цветка в грязи,а я не знала, бедная,чем это нам грозит.Наветами опутанный,сидел ты за столом, —опутанный, окутанныйчужим далеким злом.Чему ты верил, глупенький,поспешный суд верша?

Душа моя обуглена,ободрана душа.Ободрана, оболганасверчок едва живой! —оболгана, обогнаналживою молвой.Еще смотрю просительно,еще не все — дотла, —но соль была просыпана,просыпана была!Осталась снежной горкою.Навеки? До весны?Слезы мои горькие,мои пустые сны!Золою боль присыпана.Зола, как соль, бела…

Но —сольбыла просыпана,просыпана была…

1972

[22]

В какой-то миг неуловимый…

В какой-то миг неуловимый,неумолимый на года,я поняла, что нелюбимойуже не буду никогда.

Что были плети, были сетине красных дат календаря,но доброта не зря на светеи сострадание не зря.

И жизнь — не выставка, не сцена,не бесполезность щедрых трат,и если что и впрямь бесценно —сердца, которые болят.

1978

[23]

Писатели, спасатели…

Писатели,спасатели, —вот тем и хороши, —сказители,сказатели,касатели души.Как пламя согревальноев яранге ледяной,горит душа реальнаяза каждою стеной.

Гриппозная,нервозная,стервозная,а все ж —врачом через морознуютайгу —ты к ней идешь.Болит душа невидимо.Попробуй, боль поправ,поправить необидимо,как правит костоправ.

Как трудно с ним, трагическим,неловким, словно лом,тончайшим, хирургическим,капризным ремеслом.Чертовская работочка:тут вопли, там хула…Но первый крик ребеночка —святая похвала.На то мы руки пачкаем,скорбим при ночнике,чтоб шевельнул он пальчикомна розовой ноге.

[24]

Под что-то, да, всегда под что-то…

Под что-то, да, всегда под что-то,под чье-то будущее «да»вершится жаркая работа,мучительная, как беда.

Тот хмель уйдет, уйдет похмелье,и будет пусто и светло.Но если что-то мы посмели,то, значит, что-то нас вело,

и, значит, что-то было в миге,глухом и тесном, как тюрьма,раз существуют в мире книги,деревья, дети и дома.

[25]

Погода измениться может…

Погода измениться может,пока же небу мой приветза то, что и дождем не мочит,и снегопада тоже нет,за то, что не смиренный норовпокуда быть собою ради — ни заслуженных наград,ни незаслуженных укоров…

[26]

Спасибо вам, елки зеленые…

Спасибо вам, елки зеленые,зеленые елки мои,веселые, озаренные,в иголочках горькой хвои.

Зеленые в зиму и в лето,зеленые через года.Я буду всегда молода!Я с вами поверила в это.

Спасибо вам, елки зеленые,за то, что вы — все зеленей.За то, что счастливым масленочкомросла подле ваших корней.И ты, моя первая елочка,моя новогодняя елочка,—в орешках и в дождике колком,—киваешь большим этим елкам.

Спасибо вам, елки зеленые,за вашу высокую вязь,за то, что свои, не заемные,и песни, и сказки у вас.За вашу отзывчивость чуткую,за то, что локтями я чувствуюстволов и надежность, и вес.За то, что вы, милые, — лес!

Спасибо вам, елки зеленые,за то, что ваш колер — не грим.За то, что — эх, елки зеленые!—по-русски в беде говорим.Мы здесь не пичуги залетные,мы этой земли семена.И жизнь будет — елки зеленые!такою, какая нужна.

[27]

Поляна, речка, лес сосновый…

Поляна, речка, лес сосновыйи очертания села.Я по земле ступаю новой.Я никогда здесь не была.

Иду дорогой — очень скверной,где не однажды, зло бранясь,шофер машину вел, наверно,угрюмо проклиная грязь.

Россия-мать! По-свойски строги,размытым трактом семеня,мы все клянем твои дороги,кого-то третьего виня.

Но, выйдя к деревеньке ближней,проселочную грязь гребя,вдруг понимаем: третий — лишний!И все берем мы на себя…

[28]

Опять какая-то поездка…

Опять какая-то поездка…На сколько верст? А может, лет?Мне, как военная повестка,в кармане руку жжет билет.

Уеду от своей избушки,отрину, руки разомкну.И это будет — как из пушки,да, как из пушки на Луну.

Уеду от мальчишки с челочкой,как будто он уже не в счет,к узбекам, финнам, или орочам,или куда-нибудь еще.

Уеду от тебя, подлесок,средь подмосковной тишины,и от тебя, смешной подвесокнаивно розовой луны.

От наших душ необоюдных,нерасчлененных, как руда,от этих добрых и занудныхпенсионеров у пруда.

А в том краю, ненужном вроде,надавит небо на плечо,и будет трудно, как на фронте,и счастливо, и горячо…

И сын поверит: так и нужно.Он сам узнает этот зовжелезных рельсов, трасс воздушных,дремучих душ, больших лесов…

[29]

САМОЛЕТЫ

Сколько их над планетой? Бессчетно.И над тропиками, и над полюсом…Но ни бога нет и ни черта,и поэтому чуточку боязно.

Я сажусь в самолет,я приятелямтак машу, чтобы видеть могли.И эпоха моя термоядернаяотнимает меня у земли.

Отрывается тяжесть от тела.Трепещу. Вспоминаю Антея.Где вы, травки, козявки-милашки?По спине пробегают мурашки!

Мы летаем,Мы руки сплетаем.С отвращеньем бифштекс уплетаем,когда стрелка — тысчонок за пять…Мы летаем. Таблетки глотаем…Мы летаем.Мы все отметаем.На опасных высотах плутаем…И когда не летаем —летаем.Потому что нельзя не летать.

Да, нельзя!И пускай я, как девочка,разреветься готова от страха,я сама — самолет, самоделочка,самокрылочка, певчая птаха.

Так хожу вот — по кромке, по краю.Только верю еще в чудеса.Только держат пока небеса.Еще в эту игру поиграю!

Потому что моторы рокочути пространство прорезано трассами.Потому что мне крылья щекочетсолнце, в небе особенно красное.

И наматываются оборотына спидометры длиннорукие…Самолеты мои, самолеты!Очень крепкие.Очень хрупкие.

[30]

Предчувствую полет…

Предчувствую полети жизнь свою в высотах,как, может быть, пилот,которому под сорок,который — не босяк,что носится с кокардой,который в небесах,как говорится, — кадры.Предчувствую полет —в предчувствии все дело.Оно во мне поет,пока не полетела.Не веря чудесам,но веря в веру, в чудо,швыряю чемодан —наземная покуда.Рули, пилот, рули!Наушники воркуют.Везде —вблизи,вдали —живут, поют, рискуют…

[31]