Александр Кердан - Избранное Страница 4

Двое

Лейтенантик в фуражке с околышкомГолубым,как с картинки сошел.И девчонка с ним рядом – как солнышко,Рассиялась – так ей хорошо!А про то, что дороги военныеДарят больше прощаний,чем встреч,С ней пока бесполезно, наверное,Заводить просто-напросто речь.Жизнь сама все разложитпо полочкам,Все поможет постичь и понять…Двое – рядом.И солнца осколочкиНа плечах лейтенанта горят.

«Только день прошел…»

Только день прошел,Не годы —Белой стала голова.Двадцати двух лет от роду —Миши Птицына вдова.Мы ее не утешаем,Мы сейчас молчать должны…Фотография большая —Смотрит летчик со стены.– Небо – трудная работа… —Молвил кто-то из ребят.– Не вернулся из полета… —Так об этом говорят.Ночь сиреневою шторойЗанавесила окно.Как всегда, ревут стартеры,И уходит ввысь звено.

Тамада

В гостинице, сидя на кроватижелезной,Пили мы спирт, говорят, полезный.Его называют у нас «гидрашкой»,Выпьешь – и по спине мурашки!Старлей молодойБыл у нас тамадой.Он из АфганаВернулся недавно.Мы все вопросы:– Как там, за речкой?Спирт разливает, в ответ – ни словечка.Мы пристаем:– Расскажи про войну! —Скрипнул протез, разорвал тишину.…В гостинице, сидя на кроватижелезной,Пили мы спирт, говорят, полезный.Старлей молодойБыл у нас тамадой.

Монолог лейтенанта в гостинице «Интурист»

Вы не сомневайтесь, деньги – честные!Одолжила мне их впрок война…За вино и баб плачу я чеками —Кровью расплачусь потом сполна.Отпуск мой подходит к завершению,Деньги мне в Кабуле не нужны…Завтра – самолет и возвращениеВ жаркие объятия войны.

А пока – официанты крутятся:Счет оплачен щедрою рукой…

Но опять в упор стреляет улицаВ мой висок, подстриженный такой.За дувалом, словно в бухгалтерииСчетами грохочет счетовод —Выдает зарплату инфантерии,Не скупясь, душманский пулемет.

Я врагов тогда накрыл гранатою,Потому сегодня ем и пью… —Лейтенант склонил невиноватуюБуйную головушку свою:– Вы не сомневайтесь, деньги – честные…

Из книги «Нашла душа нечаянный приют»

«Твоя любовь, как шутка злая…»

Твоя любовь, как шутка злая,Не от души, а от ума.Не рассмешишь, не обижаяИ не обидевшись сама.

Не пожалеешь без укораИ не похвалишь, чтоб всерьез…Смеемся мы с тобой до ссоры,А после миримся до слез.

Баллада об одежде

Воплощенье самых тайных страхов —В дом вошел ивыхватил мой взгляд,Как чужую мятую рубаху,Обнял рукавами твой халат.Вот и все.И никакой надеждыНет на то, что это – сон дурной…В этом доме даже и одеждаНе принадлежит себе самой.

«Я сижу на своих поминках…»

Я сижу на своих поминках,И не лезет закуска в рот.Вот жена моя в черной косынке,Вот Алеша и Ваня – вот.

А народу-то набежало(Хоть не принято говорить…).Ешьте, пейте – вина не жалко.Раз собрались, так будем пить.

Тамада – или кто он? – старшийПроизносит печальную речь,Что не стало меж нами Саши… —И гора, между прочим, с плеч!

Опрокинули пару стопок —И печаль разом – шмыг за дверь.Затевает уж песню кто-то,Кто-то лезет уже к вдове.

Утешает. А сам меж делом,Норовит – посильней прижать…Это все меня так задело —Передумалось умирать!

И, не знаю, на радость илиНа потеху толпе хмельнойЯ поднялся, живой и в силе,И уселся рядом с женой!

Крепко, в губы, – не целовалсяТак никто еще на миру!Коль не умер, когда собрался,Я до смерти теперь не умру.

«Кто одиночеством храним…»

Кто одиночеством хранимИ впрок потерями испытанВ любви, не отягченной бытом,Но порожденной все же им —

Тот знает: праздники нечасты,Как всплески звездного весла,Которым ночь гребла и к счастьюИли к несчастью нас несла,

Презрев и знанье, и незнаньеВсех прошлых и иных веков…И было тишины звучанье,Как предвкушение стихов.

И этот миг соединимКазался в лунности разлитойС любовью, порожденной бытом,Но не отягощенной им.

«Ко мне – нельзя…»

Ко мне – нельзя.К тебе – нельзя.Ни в тот, ни в этот дом – не вхожи,Мы – бесприютней всех прохожих,Что мимо нас сейчас скользят.Мы – бесприютней сквозняков,Что переулки повенчали…Удел свободных от оков,Все ж не свободен от печали.И оттого в душе сквозятОбиды, нашу жизнь итожа:Мы никуда с тобой не вхожи.К тебе – нельзя.Ко мне – нельзя.

«Лягушки квакают к дождю…»

Лягушки квакают к дождю…Шел дождь в Кусково.А дальше слова не найду,Чтоб к месту слово.

А дальше: зонт, аллея лип,Кусты акаций…Я так душой к тебе прилип,Что не расстаться.

Но расстаемся на векаС тобой у грота.С лягушечьего языкаНет перевода.

И нам никто не объяснит,Не даст совета,Как друг без друга дальше житьС любовью этой?

…Я от тоски с ума сойду,Припомнив снова:Лягушки квакали в пруду,Был дождь в Кусково.

После дождя

Пили сладкое вино,Целовались горько.Только звезды нам в окноИ кричали: «Горько!»

После буйного дождяТишь к земле прибита.И что можно, что нельзя —Нами позабыто.

И не страшно ни черта,И жалеть не надо,Что впервые два зонтаНаши сохнут рядом.

«Ночь изменит наши лица…»

Ночь изменит наши лицаИ усилит глаз свеченье.Как форели,будут битьсяПод рукой твои колени.

Делим трепет с поцелуем,Пьем и пьемлуны струенье,Позабыв, что неминуемПолусумрак пробужденья.

Притаившись рядом где-то,Он, одетый в голубое,Бросит вдругклинок рассветаМежду мною и тобою.

«Прошлепал ангел…»