Сергей Филатов - Свет отражённый. Стихотворения (сборник) Страница 4

Октябрь 89-го

Поэты пишут. Их читают.Грозит пришествие Христа.С деревьев листья облетают,Как до́лжно листьям облетать.

И это есть. И это было.И это явь. И это ложь.Вот спекулянт торгует мыломИ держит свёрток под полой.

Картина осени глубокой:Как сто, как двести лет назад.«Спаси меня, моя работа!»Кого спасать, зачем спасать?..

Вот человек идёт хромает.А дальше улица пуста.В стране закончится бумагаИ будет не на чем писать.

Ещё в стране разрухи нету,Ещё пока идёт грызня.В стране закончатся поэты,Но это будет без меня.

Листву срывает и уносит.Пустеет скверик за углом.Трамваи сетуют на осеньИ громыхают тяжело.Провинциал грустит по-бийски,Осенней моросью прошит.А в переулке, как грабитель,С прохожих ветер рвёт плащи.

Но всё напрасно: глухо, плотноЗащищены остатки душ.И всё на свете по талонам,Как хлеб в 17-м году.

Ночь города в окно посеянаС есенинской похмельной нежностью,Раскинуто бельё постельное,Как Русь безропотная, снежная.

Возможны ли другие ценники,Когда и дверь разбойно взломана!..И самые глухие циникиЛишь ухмыльнутся: – Нецелована!

Что мне до них! Я сам пожалованВ жестокий чин душеспасителя.Я, как Москва, горю пожарами –Не за Россию, за спасибо.

Пожалуйста – слюною сглатываю.Молчу убого и бескровно,Убитый беззащитной правдою…Молчу, как русский на допросе.Слова увязли в горле сваями,В них грубость, глупость пошлых реплик.Бессловие восходит к святостиИ напивается… как грешник.

Я не люблю повальной пьяности:Когда я пью, пока не падаю.Но как ещё достигнуть ясности?!Как грустно в мире пахнет падалью!..

Я не Христос: моё пришествиеВам не грозит моим распятием…Всё! Я готов просить прощенияЗа всю (и всю свою) распахнутость.

Я становлюсь ужасным циникомИ говорю слова высокие,Когда по комнате на цыпочкахСкользит бесовская бессонница.

О, как же я чертовски вымотанЕё повадками тягучими.Я, как стакан, – до дна. Я вымолчан…Я в кровь искусываю губы.

Не спасает работа.Листопад, листопад…Понедельник, суббота,И опять, и опять…Всё в пылу, как в опале –Отгорит. А потомОпустеет. ЗапахнетЧистым свежим бинтом.

Ветер северный, резкийСдёрнет стаи ворон.Всех нас вынесет времяНа промокший перрон.

Нам пора к переменам –От хлопот к холодам.А по нынешним меркамВ никуда, в никогда…

Снег придёт и настанет.Будет легче дышать.С губ безмолвных слетаетДымка… или душа?

«Мы – прихожане, мир – приход…»

Мы – прихожане, мир – приход…Ну не смотри ты так рассеянно!Да, я – как все, да, я плохой,Слегка похожий на Есенина.

Меня не радует Москва –В ней слишком много лицемерия.И шляется моё бессмертиеПо кабакам и по церквам.

Слух обо мне уже пошёл…Не видела, в какую сторону?Тебе со мной не хорошо,А мне с собой – ну просто тошно.

Пишу, бумаги не щадя,Дышу одним с тобою воздухом.Умру – расставят, так уж водится,Как Пушкина, по площадям.

«Жёстко нынче спать стелю…»

Жёстко нынче спать стелюБелые, как смерть, простыни.Ветр трётся мордой по стеклу,В комнату – скулит – просится.

Не скули, сейчас впущу, –Места на двоих хватит нам.Выпадет к утру дальний путьБелою, как снег, скатертью.

Я спрошу тогда:– Ты со мной?Будешь мне попутным ветром?Эй, ночлежник мой, пёс цепной,Самолучший друг верный…

«Душа – бродяжка, нищенка, воровка…»

Душа – бродяжка, нищенка, воровка –скулит по вечерам, как пёс цепной,у памяти выпрашивая крохилюбой ценой.

Слоняется по прошлому, клянётсяв любви до гроба умершим, живым,что в своё завтра зрячею вернётся,честнее хлеба, праведней травы…

Клянёт себя последними словами,зализывает свежие рубцы…И падает ничком, устав слоняться,и кается в грехах, как блудный сын.

«Словами глупость прикрывают…»

Словами глупость прикрывают,По-министерски хмуря лбы…«Стишки? – сочувственно. – Бывает.Но гражданином должен быть!»

Привычка быть самим собою…Знобит. Рябин простудный жар.Бредовый сон – что я свободенОт всех правительств и держав.

От суеты, от суесловья,Собраний, митингов, речей…Лежу весь в белом. В изголовьеСпокойный ровный свет свечей.

И люди больше не осудят,Сославшись на «гражданский долг».И голос мамин, не отсюда:«Усни, Серёжа… Хворь сойдёт».

«Воет. Вьюжно…»

Воет. Вьюжно…Недолго и сгинуть –Не найти на земле своего.Дорогие мои, дорогие,Не бросайте меня одного!

Хоть приткнуться к родимой ладони –Выплакаться.Да слёз не наскресть.Для судьбы и беды есть раздолье,И свобода студёная есть.

Одиноко в дому и недужно,Хоть шаром покати на столе…Ничего мне, родные, не нужно,Только знать, что вы есть на земле.

Доаукаться – надо-то крохи! –Отзовитесь! – спокойно помру.Хоть помянете просто и скромно.Стыло, стыло стоять на ветру…

Контуженный

Он в угол смотрит вечерами.Он к одиночеству привык.Там – только рамки фотографийДрузей далёких фронтовых.Друзей далёких…

Вечер долог.Старик давно от всех далёк.Лишь иногда в померкшем взореМелькнёт знакомый огонёк.Огонь…

Огонь!Сухая глинаЗабила рот. Разрывы. Стон.И привкус крови, тёплый, липкий…И страшный звон…

Проклятый звон!Уйти хоть в стылый мрак осеннийИз серой каменной тюрьмы,Где беспощадно и всецелоДовлеет память над людьми.

«Приговорён к своей России…»

Приговорён к своей России –Стране погостов и берёз.Как будто на моих крестинах,Октябрь торжественно белёс.

А я, как крестник, в этом храмеС самим собой наедине.А я, как осень, отмираю…И непонятно, чуждо мне, –

Что есть страна, что есть РоссияС глухой кремлёвскою стеной,Где крик отчаянный: – Спасите! –Завис, как мир перед войной…

В пространстве позднем отражаясь,Подолгу стынет каждый лист.И, как послы ничьей державы,Уходят в небо журавли.

Из книги «ЧИСЛО»

«Я с каждым мысленно простился…»

Я с каждым мысленно простился –Я вспомнил всех до одного.Колеблем свет. А твердь пустынна,Как прах от века моего.

Лишь скорбный смысл иных значенийХранит забытое тепло.И длинный список посвященийНе умещается в Число.

«Тихо струится дорога…»

Тихо струится дорогаМимо темнеющих ив.Свет, как подобие Бога,Шлёт откровенья свои.

Свет неназойливый, словноЛьётся неслышно звезда,Лёгкой укрытая мглою…Странное слово – всегда.

Словно мерцают над полемТайные запахи трав.Словно теперь уже поздноПомнить, что было вчера.

Кажется, время бесследноКануло где-то в ночи…Что ж так тревожно за лесомПтица ночная кричит?..

«Буксир упирается – тянет…»

Буксир упирается – тянетДве грузных баржи́ по реке…Волна набежит и растает,Разгладит следы на песке.

Спокойно, без видимой болиЗатянет текучим песком, –Как будто по кромке прибояХристос уходил босиком…

«Листья срываются медленно…»

Листья срываются медленноС чутких притихших осин.Что-то, должно быть, изменится,И – ничего не спасти.

Повода нет для отчаянья,Есть только светлая боль.Всё хорошо, что кончаетсяВ срок, отведённый судьбой.

Ясные, словно последние,Чудные, синие дни! –Впору бродить перелесками,Август души хоронить.

«Как глубоко и нерушимо…»

Как глубоко и нерушимо –Берёзы. Родина. Рассвет.Беззвучный шёпот камышинок,И холодок росы в траве…

Покуда нет туда возврата, –Наверно, просто не пора.И всё-таки в грядущем завтраДуша отыщет этот край.

Где шаткий мост на ветхих сваяхГлядится в зыбкое стекло,И роща спит светло и свято,И сердцу – свято и светло.

«Через село лежал большак…»