Эдуард Асадов - Судьбы и сердца (стихотворения) Страница 4

7 января 2000 года.

Красновидово.

Сегодня Иисусу Христу было бы две тысячи лет, а моей маме – девяносто восемь.

Великое Рождество

Чудачка

Одни называют ее «чудачкой»И пальцем на лоб – за спиной, тайком.Другие – «принцессою» и «гордячкой».А третьи просто – «синим чулком».

Птицы и те попарно летают,Душа стремится к душе живой.Ребята подруг из кино провожают,А эта одна убегает домой.

Зимы и вёсны цепочкой пестройМчатся, бегут за звеном звено...Подруги, порой невзрачные просто,Смотришь, замуж вышли давно.

Вокруг твердят ей: – Пора решаться,Мужчины не будут ведь ждать, учти!Недолго и в девах вот так остаться!Дело-то катится к тридцати...

Неужто не нравился даже никто? —Посмотрит мечтательными глазами:– Нравиться – нравились. Ну и что? —И удивленно пожмет плечами.

Какой же любви она ждет, какой?Ей хочется крикнуть: «Любви-звездопада!Красивой-красивой! Большой-большой!А если я в жизни не встречу такой,Тогда мне совсем никакой не надо!»

1964 г.

«Сатана»

Ей было двенадцать, тринадцать – ему,Им бы дружить всегда.Но люди понять не могли, почемуТакая у них вражда?!

Он звал ее «бомбою» и веснойОбстреливал снегом талым.Она в ответ его «сатаной»,«Скелетом» и «зубоскалом».

Когда он стекло мячом разбивал,Она его уличала.А он ей на косы жуков сажал,Совал ей лягушек и хохотал,Когда она верещала.

Ей было пятнадцать, шестнадцать – ему,Но он не менялся никак.И все уже знали давно, почемуОн ей не сосед, а враг.

Он «бомбой» ее по-прежнему звал,Вгонял насмешками в дрожь.И только снегом уже не швырялИ диких не корчил рож.

Выйдет порой из подъезда она,Привычно глянет на крышу,Где свист, где турманов кружит волна,И даже сморщится: – У, сатана!Как я тебя ненавижу!

А если праздник приходит в дом,Она нет-нет и шепнет за столом:– Ах, как это славно, право, что онК нам в гости не приглашен!

И мама, ставя на стол пироги,Скажет дочке своей:– Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,Зачем нам твои враги!

Ей – девятнадцать. Двадцать – ему.Они студенты уже.Но тот же холод на их этаже,Недругам мир ни к чему.

Теперь он «бомбой» ее не звал,Не корчил, как в детстве, рожи.А «тетей Химией» величалИ «тетей Колбою» тоже.

Она же, гневом своим полна,Привычкам не изменяла:И так же сердилась: – У, сатана! —И так же его презирала.

Был вечер, и пахло в садах весной.Дрожала звезда, мигая...Шел паренек с девчонкой одной,Домой ее провожая.

Он не был с ней даже знаком почти,Просто шумел карнавал,Просто было им по пути,Девчонка боялась домой идти,И он ее провожал.

Потом, когда в полночь взошла луна,Свистя, возвращался назад.И вдруг возле дома: – Стой, сатана!Стой, тебе говорят!

Все ясно, все ясно! Так вот ты какой?Значит, встречаешься с ней?!С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!Не смей! Ты слышишь? Не смей!

Даже не спрашивай почему! —Сердито шагнула ближе.И вдруг, заплакав, прижалась к нему:– Мой! Не отдам, не отдам никому!Как я тебя ненавижу!

Ты даже не знаешь

Когда на лице твоем холод и скука,Когда ты живешь в раздраженье и споре,Ты даже не знаешь, какая ты мука,И даже не знаешь, какое ты горе.

Когда ж ты добрее, чем синь в поднебесье,А в сердце и свет, и любовь и участье,Ты даже не знаешь, какая ты песня,И даже не знаешь, какое ты счастье!

1984 г.

Падает снег

Падает снег, падает снег —Тысячи белых ежат...А по дороге идет человек,И губы его дрожат.

Мороз под шагами хрустит, как соль,Лицо человека – обида и боль,В зрачках два черных тревожных флажкаВыбросила тоска.

Измена? Мечты ли разбитой звон?Друг ли с подлой душой?Знает об этом только онДа кто-то еще другой.

Случись катастрофа, пожар, беда —Звонки тишину встревожат.У нас милиция есть всегдаИ «Скорая помощь» тоже.

А если просто: падает снег,И тормоза не визжат,А если просто идет человек,И губы его дрожат?

А если в глазах у него тоска —Два горьких черных флажка?Какие звонки и сигналы есть,Чтоб подали людям весть?!

И разве тут может в расчет идтиКакой-то там этикет,Удобно иль нет к нему подойти,Знаком ты с ним или нет?

Падает снег, падает снег,По стеклам шуршит узорным.А сквозь метель идет человек,И снег ему кажется черным...

И если встретишь его в пути,Пусть вздрогнет в душе звонок,Рванись к нему сквозь людской поток.Останови! Подойди!

1964 г.

Главная сила

Те, кто любовь придумают порой —Живут непрочно, словно на вокзале.А мы любви совсем не выбирали,Любовь сама нас выбрала с тобой.

И все же, если честно говорить,То общих черт у нас не так и много.Ведь все они, как говорят, от бога!И ты попробуй их соединить!

Ну как тут склеишь: вспыльчивость и твердость?Застенчивость – с уверенной душой?Покорность чьим-то мнениям и гордость?Любовь к вещам – со скромной простотой?

Чтобы с субботой слился понедельник,А летний зной – с январским холодком,Наверно нужен сказочный волшебникИль птица с огнедышащим пером!

Но все твердят: «Волшебники на светеБывают только в сказках иногда.Ну, а в реальной жизни – никогда!Ведь мы давным-давно уже не дети!»

А мы с тобой об эти разговоры,Ей богу, даже и не спотыкаемся.Мы слушаем и тихо улыбаемся,И не вступаем ни в какие споры.

Что ж, мы и впрямь давно уже не дети,У всех свои дела, и быт, и труд,И все же есть волшебник на планете,Он с нами рядом два тысячелетья.Любовь! – Вот так волшебника зовут!

А если так, то чудо получается:И там, где песней вспыхнула весна,Всё то, что было порознь, сочетается,Различное – легко соединяется,Несовместимость – попросту смешна!

Что нам с тобою разница в духовностиИ споры: «почему и для чего?»Различия во вкусах или возрасте,Всё чепуха, и больше ничего!

Да, пусть любой маршрут предназначается,И чувство в каждом разное кипит.Но вот пришел волшебник и сплавляютсяДва сердца вдруг в единый монолит!

И пусть любые трудности встречаютсяИ бьют порой бураны вновь и вновь,Буквально все проблемы разрешаются,Когда в сердцах есть главное: ЛЮБОВЬ!

24 декабря 1999 г.

Москва

Высокая боль

Была одной шестою по размерамИ первой, может статься, по уму!А стала чуть не сотой, жалко-серойИ не хозяйкой в собственном дому.

Так как случилось? Что тебя скрутило?Кто в злобе вырвал перья у орла?!Была ль в тебе не считанная сила?О, господи! Да как еще была!

Что нас сгубило в прежние года?Доверчивость высокая, прекраснаяИ, вместе с тем, трагически-ужаснаяРоссии «Ахиллесова пята!»

Ты верила конгрессам, диссидентам,Дипловкачам различной крутизны,А у себя – бездарным президентам,Трусливым и коварным президентам,Предателям народа и страны!

Так что ж отныне: сдаться и молчать?И ждать то унижений, то расправыСтране, стяжавшей столько гордой славы,Которую вовек не сосчитать!

И нынче днями, черными, несытнымиМы скажем твердо, с бровью сдвинув бровь:«Не станем мы скотами первобытнымиДа и в рабов не превратимся вновь!»

Вы видели картину, где в медведяВцепилась свора яростных собак?!Страна моя! Ну разве же не такВраги свои и всякий пришлый врагВпились в тебя, мечтая о победе?!

Восстань же от мучительного снаИ сбрось их к черту, разминая плечи!И снова к правде, к радости навстречуПрошу, молю: шагни, моя страна!

7 июля 1999 г.

Красновидово

Цветочный роман

Как-то раз на веселом апрельском рассвете,Пряча в сердце стесненье и светлый пыл,Он принес ей подснежников нежный букетикИ за это признательность заслужил.

А потом под стозвонное птичье пенье,Вскинув в мае как стяг, голубой рассвет,Он принес ей громадный букет сирени,И она улыбнулась ему в ответ.

А в июне, сквозь грохот веселых гроз,То смущенно, то радостно-окрыленноОн вручил ей букет из пунцовых роз,И она улыбнулась почти влюбленно.

А в июльскую пору цветов и злаков,Когда душу пьянил соловьиный бред,Он принес ей букет из гвоздик и маков,И она покраснела как маков цвет...

Август – жатва эмоций для всех влюбленных,Все, что есть – получай! Не робей, не жди!И, увидев горячий костер пионов,Она, всхлипнув, прижала букет к груди!

В сентябре уже сыплются листья с кленов,Только чувства всё радостней, как на грех!И, под праздник симфонии астр влюбленных,Она тихо сказала: «Ты лучше всех!»

Вот и осень. И негде уже согреться...Голый сад отвечает холодным эхом...И тогда он вручил ей навеки сердце!И она засмеялась счастливым смехом...

И сказала взволнованно и сердечно:«Знай, я буду тебя до конца любить!И у нас будет счастье с тобою вечно!Но цветы всё равно продолжай дарить...»

6 декабря 1999 г.