Коллектив авторов - 6 ЛИТО Страница 4

Дневной сон

Сонная одурь сегодня сильней меня.Сплю до полудня, свою проклиная лень.Есть роковая черта в середине дня,После которой понятно, к чертям ли деньИли в копилку…Осень уже живётВ этих местах, роняя цветную сыпьВ смешанный лес, неровную топь болот.

…Ночью над садоводством кричала выпь,Птичка невзрачная, с голосом силы той,Что отбивает сон, и казалось, такПьяная шваль голосила над пустотойПропитой жизни.Катилась луна в овраг,Небо чернело разбавленной ваксой, звёздРоссыпи еле проглядывали сквозь слойИз облаков и ваты. Прожгли мой мозгПьяные причитания над пустотой…

Осень-уборщица перебирает хлам.Снится параграф научной работы. День,Преодолев черту, потечёт к чертям.Сплю до полудня, свою проклиная лень.

Межсезонье

Зима на этот раз не заблудилась,А поняла: никто её не ждёт.Дождю и сплину отдалась на милость,В пруду в Удельном парке утопилась,И нет зимы, а мы – явились, вот.

В промозглом межсезонье, междуречье,Как на меже распаханных полос,Стоим на стыке жизней человечьих,На перепутье, если в просторечье,Куда идти, не задаём вопрос.

А в призрачном вчера горластый ветерКричит, и звук бежит по проводам,О том, что грань тонка, и так же светелИюльский вечер, что флажком отметилМаршрут особый, неподвластный нам.

И мы сменили курс, и бездорожье,Приняв безмолвно, скрыло нас в ночи,Где след петлял и таял у подножья,И галки пели песни скоморошьи.И мы дошли – незваные, ничьи.

Елена Литвинцева

Родилась в Ленинграде в 1973 г. Закончила СПб Академию аэрокосмического приборостроения в 1996 г. (по специальности не работала). Издала книгу «Белый шум» в 2008 г.

С 20.12.2012 состоит в Союзе писателей Санкт-Петербурга.

Уж корюшка пошла от северных морей,Черёмуха цветёт – пока теплей не станет.Звони мне иногда, известиями грей,Что жив ты и здоров, хоть безнадёжно занят.Как горько понимать, что занятость твоя —Не занятость, а лишь удобная личина.Какая может быть средь краха бытияЛюбви не удержать весомая причина?Но слить в единый вихрь я, видимо, смогуШальные в голове и северные ветры.Я в память о тебе под вечер пробегуНа старом пустыре сырые километры.Я в память о тебе и мысли, и стишкиВ порядок приведу, густую пыль повыбью,И корюшки куплю, и, выдернув кишки,Я съем саму весну, вдыхая душу рыбью.Спасибо, дорогой, за то, что понеслоМеня теченье вверх, за то, что сумрак редок.Черёмуха цветёт – желание светлоНечётное число сорвать душистых веток!

Про пустяк, про песок в пятернеПесню тихую шепчешь, Создатель.Видишь, сын мой плывёт на спине,Сам себя на воде открыватель.То боится, что дна не достать,То забудет о дне и о страхе…Так однажды душевную гладьРастревожат глубокие взмахи.Вспыхнет мир – на волны гребешкеЯрких зайчиков новый десяток!А пока на горячем пескеИсчезают воронки от пяток,В сонном небе плывёт на спинеКонь крылатый и в точности знает:То, что нынче мелькнёт в тишине,Без следа не растает.

Что за жизнь пошла? До-ре-ми…Ни ля-ля тебе, ни гу-гу.Встречу – руку подам, сожмиТо, что выразить не могу.

Всё оборвано на корню,Даже ягодки ни однойНе созрело. ПохоронюТо, что было тобой и мной.

На дороге поверх столбовНеба стылые кружева.Как ответить мне за любовь,Что теперь уже не жива?

Ты остался без ласки моей,Я вчера соблазнила другого.Мне так жаль тебя стало, ей-ей,Не найти подходящего слова,

Чтобы выразить этот облом,Что с тобою вчера приключился.Птица счастья махала крылом,Тихий город в снега облачился.

Я свои приключенья коплюКак на старости лет Казанова.Я от жалости снова люблю!Видит Бог – я люблю тебя снова!

Видно, Бог мне выдал не много сил,Хоть и кое-чем одарил.Чаще чёрт по свету меня носилИ в парадной со мной курил.

А теперь уже невозможный хмельВсё тусклее и всё нужней.Ну а чёрт не хочет делить постельС перезрелой тоской моей.

Я вышла в пять утра в туман,Летела птица над дворами,Сидел на лавке наркоман,Несло душистыми парами.

Седой мужик вошёл в подъезд.Наверное, ночной рабочий.Я десять лет из этих местНе выезжала – дом не отчий,

Но всё-таки уже родной,Такой таинственно-чудесный.Тогда, в июньский выходной,Пока был бледен свет небесный,

Хотелось засолить грибы,Как будто осень наступила,Как будто я в делах судьбыНезнамо что поторопила.

Поплыл, поехал мой туман.Носились птицы влево, вправо.Летал над лавкой наркоман,На свой туман имевший право.

Лягушек не трогай – смутятся верхи,И горьким окажется дождь.Бывают такие слова и стихи,Которые вряд ли найдёшь.Колибри такого калибра, что ихЕдва ли заметишь. Мигни —И нету ни крылышка. Вечен и тихТвой поиск, нездешни они.Есть вещи, которые глупо пилить,Медузы, которых не взять,Медведи, которых нельзя шевелить,И музы, которых нельзя.

В лексической битве средь песен земныхМне так захотелось свиных отбивных!

Шипящая мякоть запрыгнула в рот.Желудок душе никогда не соврёт:

В трудах ли, слезах ли, на нервах однихНичто человек без свиных отбивных!

Дибуны

Кровать. Будильник. Голосоккошачий за стеной.Метро. Работа. Марш-бросок —и ты уже иной.

Уже под мышкою бревно,глаза как две луны.Ах, как давно ты, как давноНе ездил в Дибуны!

Невероятно даже то,что ты сегодня тут.Исчез твой город-шапитоза несколько минут.

Как удивляет время нас!В чудной заводит сад.То украдёт какой-то час,то вдруг вернёт назад.

В пространстве тоже много дыр.Без цели в них залезтьто попадаешь в странный мир,то всё опять как есть.

Когда на трассе ни одноймашины, хоть кричи,вдруг воплотится транспорт твойиз воздуха в ночи.

И ты помчишься – херувим,сгустившийся чудак.И будешь думать, что с однимтобой бывает так.

Не монументы и не фрески…Не купола возведены.По обе стороны железки —В тумане ночи – Дибуны!

А рядом лес. Нырнёшь чуть дале —И воздух полностью иной.Твои промокшие сандали —Ничто пред влажной тишиной.

Пройдём по верхним и по нижним,По левым, правым Дибунам —Поверит сердце еле слышнымРучья осеннего тонам.

И в чёткий образ не облечь то,Что ощущаем ты и я:Дибунское сырое Нечто,Туманный сгусток бытия.

Все перейдя душевные пределы,Становишься свободен и смешон.Довольны волки, да и овцы целы.Сидишь один, не лезешь на рожон.

С покойниками запросто болтаешьИ будто слышишь их язык живой.В пучине Интернета заплутаешь,Как бы уйдя под воду с головой.

Становишься неярким и неброским,Невидимым друзьями и детьми.Стихов твоих недавние наброски —Неясный сон, мираж, туман в Перми…

Наталья Некрасова

Родилась в 1977 году в Ленинграде.

Окончила Российский лицей традиционной культуры и Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств.

Художник миниатюрной живописи, культуролог.

Участник семинаров Л. Л. Фадеевой и А. Г. Машевского. Публиковалась в литературных альманахах «Колпица», «Двадцать пятая верста от Санкт-Петербурга», «Михайловский замок», Inkerin Uutiset, в журналах «Новый мир» и Pelican, соавтор Russian-American Anthology-1994 (St. Petersburg, Florida – St. Petersburg, Russia).

Старателю

Сверху – взгляд всегда невидимых сов.Воздух весок, в нём и гарь, в нём и прель.Под молчание канадских лесовв Наггет-Крик идёт на нерест форель.Лунный свет наколот в кубики льда,притуманен, вдет по блёстке в проток.Втиснет скрипом рыбьих спинок воданочь в оставленный до завтра лоток —и намоет медно-бурую горстьдонных, плоских (с небольшой аманит)юрких камешков…А сверху – от звёзд —для загадки пух совиный слетит.

Я вижу осень долгим продолженьемдля слов: «Четверг.На стёклах мокрой дачи…»

Там все уехали, а в отраженьеобратно шли часы какой-то миг:

перебирая вмятинками бурыми,катилось яблоко,и дождь накрапывал,

и шахматными белыми фигурамииграл старик.

Горечь капель налитых.Смерть – пустое: сны-обманы.Как в другие океаны,Уплывают за туманыРыбы листьев золотых,Словно осень не про них,А они легки и жданны.

Вышел дождь косой и частыйРазмывать дорогу к дому.Умер вереск незнакомый:«Спи-усни!» – пора к другому.С той же нежностью причастной

Эта сонная водаВ зачарованные ночиТравы гладит, камни точит.Разве сердце что-то хочет,Заглядевшись в никогда?…К сердцу дома – ни следа,Островка земли непрочной.

Что изменилось? Да простолето ушло синее.В мелкой речкеиз лунного света остров.Холодные струилучей звёздныхчертят косые линии.

Из августадаже присниться поздно.Повзрослевшие листьятесней прижалиськ наболевшей ветке,но не остались:каждый лист – роздан.

Не отпускать,не слышать,словно не ждать тебя.Но упрямо веритьв пустом вагоне,что всё излечитосенний холод —светофор птичий остроконечный,зеленью звёзд-свечектемноту дробя.

Николай Неронов