Коллектив авторов - 6 ЛИТО Страница 3

Лора

Зимою открываю форточку,впускаю воздух, чтобы пах,и подставляю снегу мордочку —аж прямо иней на клыках!

С любимым вечер, слаще патоки,вдруг вспоминаю хищным телом(он предложение мне так-таки,как ни стонала я, не сделал).

Весна уж чуется в скукоженномпромерзшем воздухе из фортки.Ах, помню, в приступе восторженномя все его сожрала фотки!

Кому теперь вилять с приязниютугим хвостом?Поджавши оный,удрал мил-друг, пропал за Клязьмою,забыл мой облик лунно-лонный.

Ловлю снежинки, обреченныена смерть в каморке с батареей…

Зачем сердца ожесточенныес моей душою-лорелеейиграют в эти игры зверские,беспечно мчат на рифы страсти?!

На мой златой лобок плебейскиеслюнявые раззявив пасти.

Ах, кто бы дырочку протёр,в которую верблюд с иглоюследит, горбатый вуаёр,как дерзкий Дафнис клеит Хлою.Прикидываясь тюфяком,ласкает как бы неумело…

Трепещет Хлоя мотыльком,не умолкает филомела.

Верблюду хочется.Хотясквозь пыль античную деталипротискиваются, кряхтя,а вздохи – те совсем застряли.

Так у небесных райских врат,куда верблюд иглу дотащит,сей низкой жизни аромат,в ушко не просочась, обрящеттоску животную, и стыдвзамен овечьей неги лона,да на загон – для Аполлонапредавших – выморочный вид.

Памятник (сиквел)

Ты не отвертишься от вечности своей,она верна без колебаний.Согласных суета и слово-воробейне избегут её лобзаний.

Как смыслы ни тумань, как в терниях ни тырьнапрасный и случайный дар свой —найдёт и ясности безумной нашатырьвручит: живи со мной и царствуй.

С опаской, нехотя, не горячась ничуть,томленью грозному покорен,мнёшь трансцендентную, немыслимую грудь,в угрюмой нежности проворен.

Всплывает с грохотом названье корабля,кадабру коего не всякий спишет школьник.Заиндевеет детскосельская земля,когда по ней нечести вольник,зело осклабившись, прошествует, ищаупруго-ветренной податливой поживы,не лавра хрупкого, но грубого плюща,объятья чьи смертельно лживы

(как все слова на свете).

Ирина Остроумова

Родилась в Ленинграде. Образование высшее гуманитарное. В 2007 году окончила курсы «Литератор». Печатается в различных некоммерческих изданиях Петербурга. Автор-исполнитель песен (стихи, мелодии).

Опустел поселок. Гололедица.Дачников крикливых не видать.Покрывало белое расстелется,И под утро стану замерзать.

Не протопишь душу. Но стараетсяДень приветливый устроить благодать…Каждый год душа в предзимье мается,Пряча частность в общую тетрадь.

Может, кто хороший присоседитсяХмель мой на две чашки разливать?И тоска, как старая медведица,Побредет подальше помирать.

Слива первая

Сентябрь созрел. Он цвета спелой сливы,Налет белесый, как туман в полях.Мне плакать не идет – я некрасивоКусаю губы. Этот вечный страх,

Что не успею надышаться летом,Не удержу жар полдня на щеках,Тебя не сохраню… Из-под запретаСлова поспевшие, что сливами в горстях,

Вот-вот просыпятся: доверчиво нагие,Белесые, как этот странный дождь —C пришедшим снегом… До смерти живыеИ сочные… И ты их подберешь.

Слива вторая

Прощальная слеза для бензобака,Пуста канистра. А мотор уж не слыхать.И ввечеру соседская собакаПридет со мною лето отпевать.

Поголосим. Намажем хлеб вареньем,О, Господи, мне ж сливы перебрать…С ней, непривязанной, я поделюсь сомненьем,А смысл какой собакам к ночи врать?Что за напасть моим ваняткой движет?Под зиму расставаться так нелепо…И сука-ночь краюху дня долижетКак жучка славная – варенье с хлеба.

Птица серая заплакалаУ оврага на краю…Навидалась в жизни всякого,Перед осенью стою.

Солнце к западу наклонится,Охладит реки купель.Красота рукой дотронется —Запоет души свирель.

Я печаль из дома выгоню,За бедой закрою дверь.И, как девушка на выданье,Буду справна я теперь.

А в ночи к оврагу выбегу,Загляну судьбе в глаза.И тебя для счастья выберу,Кто бы что бы ни сказал.

Кира Грозная

Кира Грозная живёт в Санкт-Петербурге. Кандидат психологических наук. Участник ЛИТО А. Г. Машевского с 2003 года. Автор двух изданных книг стихов и прозы. Публиковалась в таких печатных изданиях России и зарубежья, как «Чехия сегодня», «Смена» (Беларусь), «Аврора», «Новая Юность», «Молодой Петербург», «Наша улица» и ряде других.

ничего не хочется ничегодверь захлопнется и короткий стукподытожит всё что пришло ушлонезаметно выскользнуло из рук

внешний мир отрезан глухой стенойвнутренний мой мир не тобой живётя осталась здесь ты теперь с другойстороны находишься меня от

иногда обрывки каких-то нотдолетают под скорлупу извнеты теперь находишься меня отпо ту сторонуи мы больше не

Меланхолия

клеточек крови порченой, ядовитой, чёрной так многонакоплено на вселенском генетическом файлечто с трудом отличишь гениальную кровь больногодепрессией Ларса фон Триера – от крови богини Калине отрываясь, смотрим последний киношедеврв иллюминатор DVD-плеера на цветном одеяле

там Меланхолия, беспристрастная и чужая планетазаслоняет героям половину воспалённого небосводанам она заслоняет половину маленького экранасмотрим с паузами, не желая триеровского исходаа может, паузы «на кофе и объятия» важнее намчем сострадать героям, болея «эстетикой ухода»

…всходит гаснущая планета над матовым небосводом года…

Съёмка

Вспомнилась песня, которую пела мне в детстве няня,Что, растревожив душу, всю ночь не давала спать.Около дома – сын мой и мальчик соседский ВаняАвторский видеофильм снимают, под завыванияНекой певички, которую, впрочем, не грех не знать

(Слабенький голосок не тронет и не пронзит до почек,Разве что есть у певички потребность по-бабьи взвыть).Камеру твёрдой рукою ведёт сыночек.Катится солнечный диск в заповедник ночи.Лето прошло; впору думать, как дальше жить.

Сын объектив направляет на младшего брата.Тот корчит рожи, смеётся: кастинг прошёл – и рад…Возле канавы растут, как трава, маслята.Тренькнул мобильник: на карту пришла зарплата(Или твоё эсэмэс? Это лучше, чем пять зарплат).

Здесь, в садоводстве, время стоит болотцем,Хоть изменился участок: исчезли турник, огород…Здесь я назад лет десять… Нет, память в кулак, боротьсяС прошлой собою, держаться, не падать на дно колодца,Всё, что запишем на камеру, не умрёт.

Выйду во дворик. Вечер, сарай, соседка.(Дома – фонарь, аптека). В бочке дрожит вода.Яблоня, вишня, колодец, брезентовая беседка.Голос ребёнка: «Мама, ты, чур, людоедка!»Главное – это быть в кадре; роль навяжут всегда.

Дневной сон

Сонная одурь сегодня сильней меня.Сплю до полудня, свою проклиная лень.Есть роковая черта в середине дня,После которой понятно, к чертям ли деньИли в копилку…Осень уже живётВ этих местах, роняя цветную сыпьВ смешанный лес, неровную топь болот.

…Ночью над садоводством кричала выпь,Птичка невзрачная, с голосом силы той,Что отбивает сон, и казалось, такПьяная шваль голосила над пустотойПропитой жизни.Катилась луна в овраг,Небо чернело разбавленной ваксой, звёздРоссыпи еле проглядывали сквозь слойИз облаков и ваты. Прожгли мой мозгПьяные причитания над пустотой…

Осень-уборщица перебирает хлам.Снится параграф научной работы. День,Преодолев черту, потечёт к чертям.Сплю до полудня, свою проклиная лень.

Межсезонье

Зима на этот раз не заблудилась,А поняла: никто её не ждёт.Дождю и сплину отдалась на милость,В пруду в Удельном парке утопилась,И нет зимы, а мы – явились, вот.

В промозглом межсезонье, междуречье,Как на меже распаханных полос,Стоим на стыке жизней человечьих,На перепутье, если в просторечье,Куда идти, не задаём вопрос.

А в призрачном вчера горластый ветерКричит, и звук бежит по проводам,О том, что грань тонка, и так же светелИюльский вечер, что флажком отметилМаршрут особый, неподвластный нам.

И мы сменили курс, и бездорожье,Приняв безмолвно, скрыло нас в ночи,Где след петлял и таял у подножья,И галки пели песни скоморошьи.И мы дошли – незваные, ничьи.

Елена Литвинцева