Терентiй Травнiкъ - Белокнижье. Собрание сочинений в 4-х томах. Том 1 Страница 4

С точки зрения Травника-поэта, есть два основополагающих социальных понятия в обществе – детство и старость. Собственно, это неминуемые реалии бытия. Начало и конец, места, вехи или отметины в нашей жизни, нуждающиеся в особом, человечном понимании.

«Детство требует от среднего возраста воспитания, а старость – уважения», – пишет он в своей работе «Белый уголь, черный снег». Безусловно, и то и другое нуждается в поддержке, в единстве с государственной идеологией и мировоззрением. Как бы ни развивалось общество в интеллектуальном и экономическом плане, если в нем нет того, о чем написано в этих строчках, оно рано или поздно обречено на вырождение, и в итоге – на вымирание.

«Забота об этом и есть духовное проявление в культуре развития государства. Мне кажется, что только тогда можно говорить о правильном развитии общества. Скажу сразу, эта строчка из моего стихотворения – не лозунг и не призыв, а мое многолетнее личное восприятие и понимание этого, выраженное в поэтической форме. Трагично? – Конечно. Фатально? – Не думаю… – говорит Терентiй и далее продолжает: – Это, на мой взгляд, тупик, но все-таки имеющий возможность выхода. Он затяжной в этой трудности, но с этим можно и нужно справиться человекам, чтобы остаться людьми. Но если подобная тенденция сохраняется на протяжении поколений, то это крайне серьезно, и инволюция рано или поздно может начаться. Сначала это выразится в государственной депрессии и личностном цинизме, а позже и в гражданских конфликтах и в финале – в упадничестве. Это может не только привести к смене строя или распаду государственной системы, как уже бывало в истории, но и подойти вплотную к бездне вырождения цивилизации».

Важное место в жизни Травнiка занимает его религиозное миропонимание.

Все, что происходит в его жизни, да и в его творческой жизни, в той или иной степени связано с церковью. В начале 90-х он работал в Православной гимназии, просто помогал ее строить, какое-то время был художником-консультантом в ней. Ездил на реставрацию многих храмов и монастырей по всей России.

Изучил для себя литургику, старославянский язык, церковное предание и святоотеческое наследие. «Это же корни наши. Стебельки мы каждый день видим, а вот корешок увидеть – это в радость. Без него я не живу, а „сеносоломею“, да и только», – поясняет он в письме к сестре. Духовный поиск ставится им во главу угла и настолько глубоко его привлекает, что он многие годы ведет дневники-рассуждения, снимает документальное кино и создает большую коллекцию фотографий на православную тему. Нередко ему доводилось быть трудником, а то и послушание какое исполнять. То на клиросе пел, то в свечном ящике работал, то чтецом, то келарем, но чаще все же реставрировал иконы.

«С 1993 года особой, удивительной веточкой-ветвью в моей жизни проросла история, связанная с подмосковным селом Мелиховом, где находится усадьба великого русского писателя А. П. Чехова. Так уж было Господу угодно, но старый храм Рождества Христова, который стоял на краю села, сгорел, и на пепелище пришел новый батюшка, отец Вадим – Вадим Овсянников, мой добрый и старинный друг (еще с первого ВУЗа) и прекрасный художник. Так вот и началась наша удивительная эта история. А началась она со строительства нового храма на месте сгоревшего. Вместе со мной туда ездили мои друзья и знакомые. Прекрасное время, прекрасное место, прекрасные люди, – пишет он в дневнике. – Я веду летопись этих лет: снимаю кино, фотографирую всю историю возрождения Рождественской церкви, когда-то запечатленной еще в этюдах так любимого мною Исаака Ильича Левитана. Все это сохраняю в своих архивах. Благодатно – на моих глазах эту землю впервые в истории посетил архиепископ Можайский Владыко Григорий. Вот так рядом с нами пишется и происходит русская история. Не представляете даже, как она близко. И не в учебниках и газетах, а в нашей каждодневности и настолько рядом, что даже руку не надо протягивать. Просто заходи и будь в ней».

Будучи в сердечной дружбе со многими отцами, монахами и настоятелями, Травнiкъ вел свою культурно-историческую работу, собирал исторические документы и материалы о современности, писал очерки и заметки для газет и приходских листов.

В 1996 году произошло событие, которое сам Травнiкъ называет чудом. Ему, как художнику, пришло веление от одной матушки, а именно заказ на изготовление Креста-мощевика. Терентiемъ был создан эскиз, разработан в пропорциях чертеж, по которому краснодеревщик брат Кирилл вырезал из красного дерева крест. По благословению протоиерея Вячеслава Бобровского, настоятеля храма иконы Владимирской Божией матери в селе Дубна, сейчас это уже святыня Московской области. На сегодняшний день Крест-мощевик находится в Зачатьевском храме города Чехова и является местом паломничества верующих со всей России.

Позже Терентiемъ была создана газета «Сад духовный», редактором которой он является и по сей день, а в декабре 2007 года Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II наградил Игоря Аркадьевича Алексеева (Терентiя Травнiка) «Патриаршией грамотой» за усердные труды во славу Русской Православной Церкви.

По убеждению Травнiка, «духовное состояние в человеке, а именно вера, дает ему возможность состояться в жизни. Это как невидимый путь, лестница-дорожка, которая протянулась для каждого из нас через бесконечность. Живя с верою, ты видишь и чувствуешь глубже свою действительность и весь мир».

«В живописи, сколько себя помню, я всегда был религиозен, в музыке тоже, теперь и в литературе. Скажу, что для меня нынешнего вера – это фундамент, и я выкладываю его многие годы. Это путь, который я вымащиваю своими произведениями и… просто вера. Это и есть вся моя жизнь. Это то, что мне позволяет быть самим собой в трудах. Многое, что свойственно творческому экспериментаторству, верою отсекается, и остается что-то неоспоримо более важное. Иногда мне кажется, что я, веря своим творчеством, и пришел к простому пониманию веры. Здесь я счастлив, с этим можно и доживать до конца, до встречи с Тем, в кого веришь. Для меня дыхание Божие во всем, поэтому так часто в моих стихах, прозе и песнях звучит Его святое имя, а иначе стихи не оживут, а только напишутся – и все. Когда я начинаю писать, то думаю о Боге, пишу – думаю о Нем, заканчиваю с мыслями о Нем. И всегда благодарю, да, да – просто благодарю. Одну из своих книг я так и назвал «Благодарение».

Я живу и работаю с Богом в душе, Он рядом всегда, но по-настоящему я ощутил это только после сорока лет: видимо, вызрело что-то и проявилось в моей жизни. Что-то такое, что и не описано в моих произведениях, а ведь все они только об этом. Если хотите знать о чем – то… о Любви – и только о ней».

Мы еще долго говорили с Терентiемъ, говорили не спеша, говорили обо всем понемногу, до позднего вечера. Коснулись разных тем, но во всем чувствовалась любовь.

Он как будто все окрашивал в ее цвет, какой – не знаю, но точно – это был ее цвет, прозрачный, терпимый, безусловный и принимающий, – цвет и его творчества.

Не могу теперь сказать, то ли его слова на меня так подействовали, то ли и в нашей встрече действительно тоже что-то «вызрело»…

Многие мои знакомые, спрашивая у меня о Терентiи, удивляются – как этот человек может столько успевать: быть и художником, и музыкантом, и поэтом, и фотографом и делать все это хорошо, а я привел здесь далеко не полный перечень его занятий и возможностей.

Спрашиваю… Отвечает: «…благодаря вере. Она – как нить для солевых кристаллов. Есть соль – то есть способности, и даже талант в каждом из нас, только была бы эта самая ниточка веры, а кристаллы нарастут, обязательно нарастут».

Вот и ответ на этот вопрос – благодаря этой самой ниточке…

От автора

И вновь на радостной печалиВсе, что в начале и в конце,С черновиковости сползая,Воздаст законченностью мне.

Передаю вам свою лиру,И пусть струится ее струнь,Латая строчечностью дыры,Чтоб парусами натянутьЛьняную лень и, заветровев,Пуститься снова в кругосвет —И, в тон душе сердца настроив,Придать свеченью новый цвет.

«Творят стихи стихотворенья…»

Творят стихи стихотворенья,И каждой новою строкойМои вчерашние сомненьяСтирают. Вслед за чистотой

Они, невидимой рукойПрижав мою к пустой тетрадке,Из слов выкладывают кладку,Раствор счищая запятой.

Еще немного – и с бумагиСтечет написанное – в жизнь…Снесут черновики-бараки,В них нечем больше дорожить.

И сотворенное стихамиПодобье сердца моегоПрилипнет к книге и отстанетВ страничной белизне стихов.

К тебе, читатель, обращаюсь:Когда стихов коснешься вдруг,То не бери себе на память,А просто почитай их вслух.

Молчальникам…