Федор Сологуб - Том 2. Пламенный круг. Лазурные горы Страница 4

«Опять сияние в лампаде…»

Опять сияние в лампаде,Но не могу склонить колен.Ликует Бог в надзвёздном граде,А мой удел – унылый плен.

С иконы тёмной безучастноГлаза суровые глядят.Открыт молитвенник напрасно:Молитвы древние молчат, –

И пожелтелые страницы,Заветы строгие храня,Как безнадёжные гробницы,Уже не смотрят на меня.

«Короткая радость сгорела…»

Короткая радость сгорела,И снова я грустен и нищ,И снова блуждаю без делаУ чуждых и тёмных жилищ.

Я пыл вдохновенья ночногоБольною душой ощущал,Виденья из мира иногоЯ светлым восторгом встречал.

Но краткая радость сгорела,И город опять предо мной,Опять я скитаюсь без делаПо жёсткой его мостовой.

«Давно мне голос твой невнятен…»

Давно мне голос твой невнятен,И образ твой в мечтах поблёк.Или приход твой невозвратен,И я навеки одинок?

И был ли ты в моей пустыне,Иль призрак лживый, мой же сон,В укор неправедной гордынеВрагом безликим вознесён?

Кто б ни был ты, явись мне снова,Затми томительные дни,И мрак безумия земногоХоть перед смертью осени.

«Я напрасно хочу не любить…»

Я напрасно хочу не любить, –И, природе покорствуя страстной,  Не могу не любить,Не томиться мечтою напрасной.

Чуть могу любоваться тобой,И сказать тебе слова не смею,  Но расстаться с тобойНе хочу, не могу, не умею.

А настанут жестокие дни,Ты уйдёшь от меня без возврата,  О, зачем же вы, дни!За утратой иная утрата.

«Цветик белоснежный…»

  Цветик белоснежный  У тропы тележнойВырос в месте незнакомом.Ты, мой друг, простился с домом,  Ты ушёл далеча, –  Суждена ль нам встреча?

  Цветик нежный, синий  Над немой пустынейВырос в месте незнакомом.Ты, мой друг, расстался с домом,  От тебя хоть слово  Я услышу ль снова?

«Скучная лампа моя зажжена…»

Скучная лампа моя зажжена,Снова глаза мои мучит она.

  Господи, если я раб,  Если я беден и слаб,

Если мне вечно за этим стономСкучным и скудным томиться трудом,

  Дай мне в одну только ночь  Слабость мою превозмочь

И в совершенном созданьи одномЧистым навеки зажечься огнем.

«Над безумием шумной столицы…»

Над безумием шумной столицыВ тёмном небе сияла луна,И далёких светил вереницы,Как виденья прекрасного сна.

Но толпа проходила беспечно,И на звёзды никто не глядел,И союз их, вещающий вечно,Безответно и праздно горел.

И один лишь скиталец покорныйПодымал к ним глаза от земли,Но спасти от погибели чёрнойИх вещанья его не могли.

«Целуйте руки…»

Целуйте рукиУ нежных дев,Широкий плащ разлукиНа них надев.

Целуйте плечиУ милых жён, –Покой блаженной встречиИм возведён.

Целуйте ногиУ матерей, –Над ними бич тревогиЗа их детей.

«Ты в стране недостижимой…»

Ты в стране недостижимой, –Я в больной долине снов.Друг, томительно любимый,Слышу звук твоих шагов.

Содрогаясь, внемлю речи,Вижу блеск твоих очей, –Бледный призрак дивной встречи,Привидение речей.

Расторгают эвменидыМежду нами все пути.Я изгнанник, – все обидыДолжен я перенести.

Жизнью скучной и нелепойНадо медленно мне жить,Не роптать на рок свирепый,И о тайном ворожить.

III

Сеть смерти

«Забыв о родине своей…»

Забыв о родине своей,Мы торжествуем новоселье, –Какое буйное весепье!Какое пиршество страстей!

Но всё проходит, гаснут страсти,Скучна весёлость наконец;Седин серебряный венецНосить иль снять не в нашей власти.

Всё чаще станем повторятьСудьбе и жизни укоризны.И тихий мир своей отчизныНам всё отрадней вспоминать.

«Пламенем наполненные жилы…»

Пламенем наполненные жилы,Сердце знойное и полное огнём, –В теле солнце непомерной силы,И душа насквозь пронизанная днём.

Что же в их безумном ликованьи?Бездна ждёт, и страшен рёв её глухой.В озарении, сверканьи и сгораньиНе забыть её, извечной, роковой.

«Наслаждаяся любовью, лобызая милый лик…»

Наслаждаяся любовью, лобызая милый лик,Я услышал над собою, и узнал зловещий клик.И приникши к изголовью, обагрённый жаркой кровью,Мой двойник, сверкая взором, издевался над любовью,

Засверкала сталь кинжала, и кинжал вонзился в грудь,И она легла спокойно, а двойник сказал: «Забудь.Надо быть как злое жало, жало светлого кинжала,Что вонзилось прямо в сердце, но любя не угрожало».

«В день воскресения Христова…»

В день воскресения ХристоваИду на кладбище, – и тамРаскрыты склепы, чтобы сноваСияло солнце мертвецам.

Но никнут гробы, в тьме всесильнойСвоих покойников храня,И воздымают смрад могильныйВ святыню праздничного дня.

Глазеют маленькие дети,Держась за край решётки злой,На то, как тихи гробы этиПод их тяжёлой пеленой.

Томительно молчит могила.Раскрыт напрасно смрадный склеп, –И мёртвый лик ЭммануилаОпять ужасен и нелеп.

«Грешник, пойми, что Творца…»

Грешник, пойми, что Творца  Ты прогневил:Ты не дошёл до конца,  Ты не убил.

Дан был тебе талисман  Вечного зла,Но в повседневный туман  Робость влекла.

Пламенем гордых страстей  Жечь ты не смел, –На перёкрестке путей  Тлея истлел.

Пеплом рассыплешься ты,  Пеплом в золе.О, для чего же мечты  Шепчут о зле!

«Изнемогающая вялость…»

Изнемогающая вялость,За что-то мстящая тоска, –В долинах – бледная усталость,На небе – злые облака.

Не видно счастья голубого, –Его затмили злые сны.Лучи светила золотогоСедой тоской поглощены.

«Я воскресенья не хочу…»

Я воскресенья не хочу,И мне совсем не надо рая, –Не опечалюсь, умирая,И никуда я не взлечу.

Я погашу мои светила,Я затворю уста мои,И в несказанном бытииНавек забуду всё, что было.

«Живы дети, только дети…»

Живы дети, только дети, –Мы мертвы, давно мертвы.Смерть шатается на светеИ махает, словно плетью,Уплетённой туго сетьюВозле каждой головы.

Хоть и даст она отсрочку –Год, неделю или ночь,Но поставит всё же точку,И укатит в чёрной тачке,Сотрясая в дикой скачке,Из земного мира прочь.

Торопись дышать сильнее,Жди, – придёт и твой черёд.Задыхайся, цепенея,Леденея перед нею.Срок пройдёт, – подставишь шею, –Ночь, неделя или год.

Чёртовы качели