Федор Сологуб - Том 2. Пламенный круг. Лазурные горы Страница 5

«Живы дети, только дети…»

Живы дети, только дети, –Мы мертвы, давно мертвы.Смерть шатается на светеИ махает, словно плетью,Уплетённой туго сетьюВозле каждой головы.

Хоть и даст она отсрочку –Год, неделю или ночь,Но поставит всё же точку,И укатит в чёрной тачке,Сотрясая в дикой скачке,Из земного мира прочь.

Торопись дышать сильнее,Жди, – придёт и твой черёд.Задыхайся, цепенея,Леденея перед нею.Срок пройдёт, – подставишь шею, –Ночь, неделя или год.

Чёртовы качели

В тени косматой ели,Над шумною рекойКачает чёрт качелиМохнатою рукой.

Качает и смеётся,  Вперёд, назад,  Вперёд, назад.Доска скрипит и гнётся,О сук тяжёлый трётсяНатянутый канат.

Снуёт с протяжным скрипомШатучая доска,И чёрт хохочет с хрипом,Хватаясь за бока.

Держусь, томлюсь, качаюсь,  Вперёд, назад,  Вперёд, назад,Хватаюсь и мотаюсь,И отвести стараюсьОт чёрта томный взгляд.

Над верхом тёмной елиХохочет голубой:«Попался на качели,Качайся, чёрт с тобой».

В тени косматой елиВизжат, кружась гурьбой:«Попался на качели,Качайся, чёрт с тобой».

Я знаю, чёрт не броситСтремительной доски,Пока меня не скоситГрозящий взмах руки,

Пока не перетрётся,Крутяся, конопля,Пока не подвернётсяКо мне моя земля.

Взлечу я выше ели,И лбом о землю трах.Качай же, чёрт, качели,Всё выше, выше… ах!

«Забыты вино и веселье…»

Забыты вино и веселье,Оставлены латы и меч, –Один он идёт в подземелье,Лампады не хочет зажечь.

И дверь заскрипела протяжно, –В неё не входили давно.За дверью и тёмно, и влажно,Высоко и узко окно.

Глаза привыкают во мраке, –И вот выступают сквозь мглуКакие-то странные знакиНа сводах, стенах и полу.

Он долго глядит на сплетеньеНепонятых знаков, и ждёт,Что взорам его просветленьеВсезрящая смерть принесёт.

Простая песенка

  Под остриями  Вражеских пик  Светик убитый,Светик убитый поник.

  Миленький мальчик  Маленький мой,  Ты не вернёшься,Ты не вернёшься домой.

  Били, стреляли, –  Ты не бежал,  Ты на дороге,Ты на дороге лежал.

  Конь офицера  Вражеских сил  Прямо на сердце,Прямо на сердце ступил.

  Миленький мальчик  Маленький мой,  Ты не вернёшься,Ты не вернёшься домой.

IV

Дымный ладан

«Там, за стеною, холодный туман от реки…»

Там, за стеною, холодный туман от реки.Снова со мною острые ласки тоски.Снова огонь сожигаетУсталую плоть, –Пламень безумный, сверкая, играет,Жалит, томит, угрожает, –Как мне его побороть?Сладок он, сладок мне, сладок, –В нём я порочно полночно сгораю давно.Тихое око бесстрастных лампадок,Тихой молитвы внезапный припадок, –Вам погасить мой огонь не дано.Сладкий, безумный и жгучий,Пламенный, радостный стыд,Мститель нетленно-могучийГорьких обид.Плачет опять у порогаБледная совесть – луна.Ждёт не дождётся дорога, –И увядает она,Лилия бедная, бледная, вечно больная, –Лилия ждёт не дождётся меня,Светлого мая,Огня.

«Мечтатель, странный миру…»

Мечтатель, странный миру,Всегда для всех чужой,Царящему кумируНе служит он хвалой.

Кому-то дымный ладанОн жжёт, угрюм и строг,Но миром не разгаданЕго суровый бог.

Он тайною завесилСтрастей своих игру, –Порой у гроба веселИ мрачен на пиру.

Сиянье на вершине,Садов цветущих ряд,В прославленной долинеЕго не веселят.

Поляну он находит,Лишённую красы,И там в мечтах проводитБезмолвные часы.

«Никто не убивал…»

Никто не убивал,Он тихо умер сам, –Он бледен был и мал,Но рвался к небесам.

А небо далеко,И даже – неба нет.Пойми – и жить легко, –Ведь тут же, с нами, свет.

Огнём горит эфир,И ярки наши дни, –Для ночи знает мирВнезапные огни.

Но он любил мечтатьО пресвятой звезде,Какой не отыскатьНигде, – увы! – нигде!

Дороги к небесамОн отыскать не мог,И тихо умер сам,Но умер он как бог.

«Порочный отрок, он жил один…»

  Порочный отрок, он жил один,В мечтах и сказках его душа цвела.  В тоске туманной больных долинЕго подругой была ночная мгла.

  Она вплетала в его мечтыИ зной и холод, – отраву злых болот.  Очарованье без красоты!Твои оковы никто не разорвёт.

«По тем дорогам, где ходят люди…»

По тем дорогам, где ходят люди,В часы раздумья не ходи, –Весь воздух выпьют людские груди,Проснётся страх в твоей груди.

Оставь селенья, иди далёко,Или создай пустынный край,И там безмолвно и одинокоЖиви, мечтай и умирай.

«Этот зыбкий туман над рекой…»

Этот зыбкий туман над рекойВ одинокую ночь, при луне, –Ненавистен он мне, и желанен он мнеТишиною своей и тоской.

Я забыл про дневную красу,И во мглу я тихонько вхожу,Еле видимый след напряжённо слежу,И печали мои одиноко несу.

«Моя усталость выше гор…»

Моя усталость выше гор,Во рву лежит моя любовь,И потускневший ищет взор,Где слёзы катятся и кровь.

Моя усталость выше гор,Не для земли её труды…О, тёмный взор, о, скучный взор,О, злые, страшные плоды!

«Если б я был к счастью приневолен…»

Если б я был к счастью приневолен,Если б я был негой опьянён,Был бы я, как цвет тепличный, боленИ страстьми безумными спалён.

Но легко мне: я живу печален,Я суровой скорби в жертву дан.Никаким желаньем не ужален,Ни в какой не вдамся я обман.

И до дня, когда безмолвной теньюБуду я навеки осенён,Жизнь моя, всемирному томленьюТы подобна, лёгкая, как сон.

«Грустные взоры склоняя…»

Грустные взоры склоняя,Светлые слёзы роняя,Ты предо мною стоишь, –Только б рыданья молчали, –Злые лобзанья печалиТы от толпы утаишь.

Впалые щёки так бледны.Вешние ль грозы бесследны,Летний ли тягостен зной,Или на грех ты дерзаешь, –Сердце моё ты терзаешьСмертной своей белизной.

«Суровый друг, ты недоволен…»

Суровый друг, ты недоволен,  Что я грустна.Ты молчалив, ты вечно болен, –  И я больна.

Но не хочу я быть счастливой,  Идти к другим.С тобой мне жить в тоске пугливой,  С больным и злым.

Отвыкла я от жизни шумной  И от людей.Мой взор горит тоской безумной,  Тоской твоей.

Перед тобой в немом томленьи  Сгораю я.В твоём печальном заточеньи  Вся жизнь моя.

«Я спал от печали…»