Двор чудес - Ирина Владимировна Одоевцева Страница 4

Я не подошла его поцеловать:

Он был какой-то чужой и новый.

Я спросила его, где мать.

«Мама с Ниной в церкви давно:

Сегодня – Троица», – он ответил.

Я сказала, глядя в окно:

«Надоели мне праздники эти.

Я никуда не пойду,

Я буду читать в саду».

Весело было в саду и тихо,

Вокруг жасмина летала пчела,

В гнезде на яйцах сидела грачиха,

А я была беспокойна и зла.

В сад пришел любимый мною,

Тот, кого я ждала,

И сказал мне: «Голубою

Вы сегодня снилися мне.

И вот я вижу вас такою,

Какою я видел вас во сне.

Ваши глаза как озера,

Как лилии – руки. Скоро

Вы мне дадите ответ?»

Я вскричала: «Да вы эстет,

Как я раньше не замечала?

Эстет – это слишком мало!»

И потом прибавила: «Нет».

Он сказал: «Вы сердце разбили».

«Сердце на то, чтоб его разбить, —

Ответила я. – И вы говорили,

Что высшее счастье несчастным быть».

Он побледнел: «Прошу вас, не надо

Смеяться надо мной!»

И зашагал по дорожкам сада,

А я вернулась домой.

У мамы за чаем в гостиной

Две старые дамы сидели в гостях

И вели разговор бесконечно длинный

О городских новостях.

Мама скучала с воскресной улыбкой,

Нина чай разливала за круглым столом

И казалась особенно тонкой и гибкой

В белом платье кружевном.

У нее забавный испуганный вид,

Словно зяблик она и сейчас улетит,

Синие глаза и нежный рот,

Она вечно твердит: «Я не смею!» —

И ей только семнадцатый год.

Я позвала ее с порога зала,

Она прибежала ко мне сейчас,

Я обняла ее и поцеловала —

Никто не видел нас —

Розовый рот, и тонкую шею,

И веки испуганных глаз.

Она прошептала: «Как я рада,

Ты не сердишься больше, но идти мне надо».

Я коснулась маленькой груди,

Она испугалась: «Оставь, уйди!»

Краснели пятна на белой шее,

Рука моя стала смелее,

Она убежала, вскрикнув слегка.

Острая влюбленная тоска

Сердце мое ущемила.

Вечером я не крестила

Ни подушки своей, ни углов,

Мне не надо веселых снов,

Не страшна мне темная сила.

Спящим городом шла я во сне,

Шаги мои быстры и гулки.

Куда я иду? Как страшны мне

Узкие, темные переулки.

Растет и ширится испуг.

Садом я иду, спеша,

Ах, я вышла на луг,

Где меня покинула душа.

Да, это здесь. Вот и холм зеленый,

Пролетел испуганный грач.

Вдруг воздух, теплый и сонный,

Жалобный прорезал плач,

И тогда я ее увидала,

Саламандру, душу мою,

И тогда я на миг узнала

Радость блаженных в раю.

Она на холме сидела,

Мордочку подняв к луне,

Как огонь, ее сверкало тело,

И она плакала по мне.

Я проснулась еще печальней.

Ночь… Далеко до утра.

За стеной соседней спальной

Сонно и ровно дышит сестра.

Я бесшумно встала с постели,

Я пробралась к сестре босиком.

О любимом – о нем, о нем

Двери жалобно заскрипели.

Лампадка горела в углу…

Но душа моя там, на лугу…

Поэт

Белым полем шла я ночью,

И странник шел со мной.

Он тихо сказал, качая

Доброй, снежной головой:

– На земле и на небе радость,

Сегодня Рождество,

Ты грустна оттого, что не знаешь,

Сейчас ты увидишь его.

И поэт прошел предо мною,

Сердцу стало вдруг горячо.

И тогда сказал мне странник:

– Через правое взгляни плечо!

Я взглянула. Он был печальный,

Добрый был он, как в стихах своих.

И в небе запели звезды,

И ветер холодный стих.

И опять сказал мне странник:

– Через левое плечо взгляни! —

Я взглянула. Поднялся ветер,

И в небе погасли огни.

А он стал злой и веселый,

К нему подползла змея.

Под тонкой рукой блеснула

Зеленая чешуя.

Год прошел и принес с собою

Много добра и много зла,

В дом пять на Преображенской

Я походкой робкой вошла.

Низкая комната. Мягкая мебель.

Книги повсюду и теплая тишь —

Вот сейчас выползет черепаха,

Пролетит летучая мышь.

Но все спокойно и просто,

Только совсем особенный свет.

У окна папиросу курит

Не злой и не добрый поэт.

1920

Три совета

Что будет, Господи, теперь?

А сердце бьется глухо-глухо.

Егоровна стучится в дверь,

И отворяет ей старуха,

Кивнула вещей головой

И говорит: – Иди за мной! —

Взъерошенная кошка

Вскочила на окошко.

Они уселись у огня.

– Печалит что тебя, сударка?

– Муж бросил для другой меня.

Сапожник он, а я кухарка.

С тех пор прошло уж десять лет,

А для меня все счастья нет.

Грызет меня досада:

Вернуть его мне надо.

– Ну, что же? Маленький разлад.

Позволь-ка рублик для начала. —

В стеклянный шар вперяя взгляд,

Старуха быстро зашептала:

– Я вижу треугольник, круг,

Вот ты, а вот и твой супруг.

Лишь не теряй терпенья,

Вернется муж в Крещенье.

И хорошо все будет вновь.

Удачлива твоя планета:

Узнаешь радость и любовь,

Коль три исполнишь ты совета.

Егоровна пришла домой.

Кряхтит за печкой домовой,

В