Евгений Витковский - Век перевода (2006) Страница 40

Похвальное слово другу

Одни писатели твердят,Что мама — лучший друг ребят.Другие спорят: это враки,Нет друга преданней собаки!Не избежать мне типуновЗа приниженье мам и псов,И всё же я признаюсь вам:Мой самый лучший друг — я Сам.Мы делим радости и горе,Мы в унисон поем, как в хоре,Мы ближе, чем мидиец с персом,Мы заодно умом и серсом.Я пошутил — и Сам смеялся.Я прогорел — и Сам нуждался.Мы на коктейли ходим оба,Хоть ненавидим светских снобов:Чуть я решаю делать ноги,Смотрю — а Сам уж на пороге.Мне по душе кино немое —И Сам согласен тут со мною.И каждый из моих греховДобрейший Сам простить готов.А отойду я в мир иной —Кто будет, как не Сам, со мной?Мы неразлучны. Рядом с намиИ Дамон с Финтием врагамиПокажутся. Не стройте рожи!Ведь вы и Сами с нами схожи.

АЛЕКСАНДР ЛУКЬЯНОВ{137}

РОБЕРТ ГЕРРИК{138} (1591–1674)

Волосам Юлии, покрытым росой

Прядь Юлии в росе —Что блесток блеск,Как тронул листья всеРосистый плеск,Иль блеск в очах моих,Когда лучиСвет, отраженный в них,Несут в ручьи.

К Электре (IV)

Улыбки не прошу я,Лобзания боюсь,Не то я возликую,И даже возгоржусь.

Ведь самое большое,Что я исполнить мог, —Поцеловать с тобоюИгравший ветерок.

К соскам Юлии

Ты созерцал с восторгом смелыйВзгляд алой розы среди белой?Иль вишню с грацией двойнойВ тычинках лилии весной?Иль проблеск миленького лика,Что в сливках прячет земляника?Или роскошный красный лалСквозь гладкий жемчуга овал?Лишь этим прелестям близкиЕе точеные соски.

Купидон

Уж не цыган ли Купидон?Назойливо хватаяМеня за локоть, клянчит он:— Дай руку, погадаю.

В ладонь уткнулся, балагур:— Здесь ждет тебя удача,Ты будешь зваться Принц D'AmourС полгода, не иначе.

Смеюсь я: — Душу не трави!В пересеченье линийЯ никакой не Принц Любви,Хоть Принц Поэтов ныне.

Похвала женщинам

О Зевс, пусть смерть ко мне придет,Коль оскорблю весь женский род.Уверен я, у естестваНет лучше женщин существа.

ЭДМУНД УИЛЬЯМ ГОСС{139} (1849–1928)

Эрос

В лесу блуждал я очень странно,Вдруг вижу — темная поляна,И бог любви на ней.Лежали рядом лук и стрелы,Рука прекрасная белелаВ листве, среди корней.Под аркой веток сон желанныйЕго объял в тени каштана.

Уста его краснее розы,Нежнее трепетной мимозы,Они чистейший мед.Вокруг святого рта жужжалиЗлатые пчелы, что желалиПить сладость без забот.Для них сей мед — влюбленных грезы —Вкусней нектара туберозы.

Купание

Прикрыв ладонью розовый сосок,Чтоб дрожь унять, свою боязнь измлада,Лисидика нырнула, и прохладойПылающую грудь объял поток.Обыскивает желтый мотылекЕй розы в волосах, летя из сада,А бриз проник сквозь полога преградуВ ее для сна священный уголок.

Она лежит в нем, нежная, как пенаИз лепестков, покрывших вод кристалл.Что за виденье сон ей ниспослал?Вчерашнюю она узрела сцену,Когда под кровожадный крик ареныСраженный гладиатор умирал.

Лютня, найденная в саркофаге

Когда с миндалевидными глазамиИ с лотосом цветущим в волосахРождали девы страсть в мужских сердцахЗвучаньем струн, то были там богамиВсе твари, и стонал Мемнон утрами,От бурь любви Бубастис пал в песках,И к черным грудям Пашт несли в рукахПросители свой дар пространству в храме!

В Египте пела лютня та. МертваНеистовая страсть, мертво искусство,Что дарит нам гранит спокойных поз.Лишь эта птичка звонкая жива,И, как тогда, терзать готова чувства,Как будто смуглый раб ее принес.

Мадонна в музее Антверпена, подписанная J. F. В

Сквозь даль веков чуть слышны гром жерла,Напевы труб, и медный лязг, и звоны,Где Карл VII построил бастионы,Лишь Франция оружие взяла.Забыли мы тот подвиг и войну,Что древности героев возбуждала,Завоеваний сделавших немало,Не ценим тех, кто бился в старину.

Но чувства наши трепетны, когда(Спасибо, Жан Фуке!) мы несравненнойАньес Сорель разумный видим ликИ чистый дух, и слышим сквозь года,Как падает слеза в тиши вселеннойНад гробом, где король печально сник.

АЛЬФРЕД ДУГЛАС{140} (1870–1945)

Impression de nuit (Лондон)

О, сколько драгоценностей в Столице!Как на ее груди их ряд лучист!Рубины, изумруды, аметист.Как много глаз с того колье глядитсяВо мглу небес, и лампы вереницейЗатмили звездный свет, что золотист,А в зеркале болота, серебрист,Остался лунный лик — в своей темнице.

Столица — ночью: грудь ее в огнях,Пронзивших башни в море черноты.Она дрожит, и вздох я слышу гулкий.Ее глава — в тиаре, второпяхВ мозгу проходят люди сквозь проулки,Как мысли… Лампы — блеклые цветы.

К Оливии

О, как я расточал беспечно счастьеИ не был перед злобою смирен,Блаженствуя, попал я в этот плен,Плен дураков и светского пристрастья.Я впал в соблазн и заслужил напасти,Но никогда не преклонял коленПред Ханжеством и посреди изменНе одевал, как платье, гнев всевластья.

Когда умру, родная, напиши:«Его любовь качалась, как лампада,Что освещала жизни зал не зря,Где каждый уголок и щель в тишиЛучи златые полнили с усладой,И он купался в волнах янтаря».

Сонет о сонете

Увидеть миг поэзии бесспорной,Найти уединенный утолокДля замыслов, расставленный силокДля птицы — мысли буйной и упорной.Вкушать иль мед, иль капли желчи черной,Сражаться с формой, биться с пляской строк,Пока на завоеванный листокТень Красоты не ляжет, столь покорной.

Сонет рожден, он — чашечка цветка,Раскрытого Весной в благоуханье,Он — жажда мест пустынных и глухих,Он — радость, если рвутся облакаВ ночи густой, и, полная сиянья,Луна победно смотрится из них.

НИДЖАТ МАМЕДОВ{141}

СУНАЙ АКЫН{142} (р. 1962)

Минарет

Спешит голосмальчика поющего азанпотому что онвидит с минаретатоварищей играющих в мяч

Море

Ведату Гюньолу

У старого революционерас уст не сходитслово свободаи перед тем как уснутьвместо стакана с водойв море он опускаетсвою вставную челюсть

Пристань

Море укрывшеесяпод пристаньюхватит уже прятатьсябоевые судадавнопроплыли

Шлюпка