Дмитрий Кедрин - Избранные произведения Страница 48

Пораженный, Рембрандт отступает.

Как, сударь?

              (зло)                           Вы замучили ее,И, как свеча, она от горя тухнет.Здесь ни к чему всё знание мое,Все специи моей латинской кухни

Входит Людвиг.

Я поражен… Что делать мне, друзья?..

Ее леченья дам подробный план я:Не волновать. Позировать нельзя.Беречь ее.

(в тон доктору Тюльпу)Все исполнять желанья.

Профессоров консилиум сейчасСозвать к больной.

            (в отчаянии)Здесь денег нужно море!А где их сразу взять?

 (к Мортейре)                          Тут не до нас.Пойдем, старик. У человека — горе.

Никем не замеченные уходят.

(смотрит на модель фрегата)Модель продать?

Нет, слишком хороша!

Рембрандт подходит к картине Ван-Дейка.

Спустить Ван-Дейка?

                      Жалко: это память.

(берет в руки бюст Гомера)Бюст заложить!

                            Не стоит ни грошаТвой бюст — дешевка, говоря меж нами!

Ты — мой карман!

                     Благодарю за честь.

Флоринов, Людвиг! Денег, Людвиг, денег!Спаси меня! Есть деньги?

(вынимает из кармана мелкую монету)                            Деньги есть:Один серебряный немецкий пфенниг.Берешь?

                    Ты издеваешься, дурак!

Я не держу наследства под периной.

Займи мне, друг!

                                   Ты задолжал и такДвенадцать тысяч золотых флоринов.

Еще займи!

                          Нет денег.

                          Задуши,Зарежь, но дай! Ведь не о бабьих фижмах,О жизни речь!

(вынимает из кармана расписку)Расписку подпиши.

Рембрандт, не глядя, подписывает.

Ну, понатужусь. Может, что и выжму.

Людвиг с доктором Тюльпом уходят. Рембрандт садится и глубоко задумывается.

5

Входит Саския в домашнем платье и чепце. Очень бледна, слаба. Идет, держась за стены.

Я вижу, милый, ты неисправим:Кто был тут?

Тюльп и Людвиг.

                           А вначале?

Один — артиллерист, другой — раввин.

Ты всё с подонками. Как вы кричали!А я и не вздремнула в эту ночьПод адский грохот пушек Нисверслуйса.

(усаживает ее в кресло)Любимая, позволь тебе помочь.Ты нездорова Лучше не волнуйся.

Мне непонятно: что тебя влечетК ночлежке, к рынку, к улице, к таверне?Людей из общества — наперечетВ твоем кругу: всё больше грязной черни.

Натуру в них ищу я, может быть,А может — совесть. Я тебя обидел?Я, например, не в силах позабытьТу карлицу, что в желтом доме видел.Стояла тьма. Лишь печь была светла.В ней уголья пощелкивали сухо.Открылась дверь, и в горницу вошлаПолуребенок и полустаруха.На поясе ее висел петух,Халат оранжевый иль одеялоВлеклось за ней Казалось, мир потух, —Так в отблеске огня оно сияло!Я в первый холст решил ее вписать…Тебе удобно?

                  Да и нет. Не знаю.

Укрой колени. Посвободней сядь.Тебе понравилась моя «Даная»?[48]

Ты не польстил мне там. Я б как-нибудьИначе быть написана хотела:В «Данае» у меня пустая грудь,Зеленое расплывшееся тело.

Ты и такой мила мне, жизнь моя,—С морщинками гусиных этих лапок.Ужели ты хотела б, чтобы яНамалевал тебя средь модных тряпок?Когда б я так исполнил твой заказ,То оскорбил бы страсть и вдохновенье…(Вглядывается в Саскию)Я уголки не дописал у глаз!Подвинься к свету на одно мгновенье.(Снимает с мольберта закрывающее его полотно, садится, берет кисть, начинает писать.)Тут надо глубже тень. Тут ярче свет.Здесь глуше тон, а здесь чуть-чуть цветистей…Ты дремлешь?

Да.

             Ты не устала?

                                            Нет.

Рембрандт вытирает кисть о скатерть.

Опять о скатерть вытираешь кисти?Я целый год другой тебе не дам!

Прости, родная; скверная привычка.

Как скучен этот грязный Амстердам,Колоколов глухая перекличка,Да мутные каналы, да туман,Да черепица крыш, да кафель белый…Счастливица Елена Фоурман[49]Там, при дворе принцессы Изабеллы, —Галантная любовь, театр, пиры,Дворянские короны на жилищах…

А знаешь ты, что две мои сестрыПопали в лейденский «Синодик нищих»?[50]

Ах, бедные… Вот если б АмстердамСегодня ночью занял принц Оранский!

(удивленно)А что б тогда?

                         Он перенес бы к намЖантильный дух учтивости испанской.

Ты вот о чем!

(мечтательно)                        Изысканных господКакой цветник пестрел бы в свите принца!..Ты что ворчишь?

Избави нас господь, —Я говорю, — от этого зверинца.

           (не слушая его)Наверное, у дам и у мужчинЖабо теперь обшито шелком черным…Тебе Вильгельм пожаловал бы чин,Назначил бы художником придворным,Ты б написал его парадный въезд:Чернь рукоплещет!..

(насмешливо)                       Или громко свищет.Нет, я от принца ни чинов, ни местНе принял бы: я живописец нищих.

Фи, не груби. Тогда твоя жена,Как Фоурман, блистать бы стала всюду.

Я, правда, позабыл, что ты больна.

Ты так нечуток!

                        Продолжай, не буду.

Я думаю: какой продавший честьКлейменый каторжник, забывший совесть,Сторожевым о принце мог донесть?

А вдруг бы я сказал им эту новость?

Тебе, понятно, это всё равно,Но я считала бы, что ты — предатель!

Рембрандт встает, отбрасывает кисть, подходит к окну.