Марина Цветаева - Том 1. Стихотворения 1906-1920 Страница 5

Дама в голубом

Где-то за лесом раскат грозовой,Воздух удушлив и сух.В пышную траву ушел с головойМаленький Эрик-пастух.Темные ели, клонясь от жары,Мальчику дали приют.Душно… Жужжание пчел, мошкары,Где-то барашки блеют.Эрик задумчив: — «Надейся и верь,В церкви аббат поучал.Верю… О Боже… О, если б теперьКолокол вдруг зазвучал!»Молвил — и видит: из сумрачных чащДама идет через луг:Легкая поступь, синеющий плащ,Блеск ослепительный рук;Резвый поток золотистых кудрейЗыблется, ветром гоним.Ближе, все ближе, ступает быстрей,Вот уж склонилась над ним.— «Верящий чуду не верит вотще,Чуда и радости жди!»Добрая дама в лазурном плащеКрошку прижала к груди.Белые розы, орган, торжество,Радуга звездных колонн…Эрик очнулся. Вокруг — никого,Только барашки и он.В небе незримые колоколаПели-звенели: бим-бом…Понял малютка тогда, кто былаДама в плаще голубом.

В Ouchy

Держала мама наши руки,К нам заглянув на дно души.О, этот час, канун разлуки,О предзакатный час в Ouchy!

— «Все в знаньи, скажут вам науки.Не знаю… Сказки — хороши!»О, эти медленные звуки,О, эта музыка в Ouchy!

Мы рядом. Вместе наши руки.Нам грустно. Время, не спеши!..О, этот час, преддверье муки,О вечер розовый в Ouchy!

Акварель

Амбразуры окон потемнели,Не вздыхает ветерок долинный,Ясен вечер; сквозь вершину елиКинул месяц первый луч свой длинный.Ангел взоры опустил святые,Люди рады тени промелькнувшей,И спокойны глазки золотыеНежной девочки, к окну прильнувшей.

Сказочный Шварцвальд

Ты, кто муку видишь в каждом миге,Приходи сюда, усталый брат!Все, что снилось, сбудется, как в книге —Темный Шварцвальд сказками богат!

Все людские помыслы так мелкиВ этом царстве доброй полумглы.Здесь лишь лани бродят, скачут белки…Пенье птиц… Жужжание пчелы…

Погляди, как скалы эти хмуры,Сколько ярких лютиков в траве!Белые меж них гуляют курыС золотым хохлом на голове.

На поляне хижина-игрушкаМирно спит под шепчущий ручей.Постучишься — ветхая старушкаВыйдет, щурясь от дневных лучей.

Нос как клюв, одежда земляная,Золотую держит нить рука, —Это Waldfrau, бабушка лесная,С колдовством знакомая слегка.

Если добр и ласков ты, как дети,Если мил тебе и луч, и куст,Все, что встарь случалося на свете,Ты узнаешь из столетних уст.

Будешь радость видеть в каждом миге,Все поймешь: и звезды, и закат!Что приснится, сбудется, как в книге, —Темный Шварцвальд сказками богат!

Как мы читали «Lichtenstein»

Тишь и зной, везде синеют сливы,Усыпительно жужжанье мух,Мы в траве уселись, молчаливы,Мама Lichtenstein читает вслух.

В пятнах губы, фартучек и платье,Сливу руки нехотя берут.Ярким золотом горит распятьеТам, внизу, где склон дороги крут.

Ульрих — мой герой, а Гéорг — Асин,Каждый доблестью пленить сумел:Герцог Ульрих так светло-несчастен,Рыцарь Георг так влюбленно-смел!

Словно песня — милый голос мамы,Волшебство творят ее уста.Ввысь уходят ели, стройно-прямы,Там, на солнце, нежен лик Христа…

Мы лежим, от счастья молчаливы,Замирает сладко детский дух.Мы в траве, вокруг синеют сливы,Мама Lichtenstein читает вслух.

Наши царства

Владенья наши царственно-богаты,Их красоты не рассказать стиху:В них ручейки, деревья, поле, скатыИ вишни прошлогодние во мху.

Мы обе — феи, добрые соседки,Владенья наши делит темный лес.Лежим в траве и смотрим, как сквозь веткиБелеет облачко в выси небес.

Мы обе — феи, но большие (странно!)Двух диких девочек лишь видят в нас.Что ясно нам — для них совсем туманно:Как и на все — на фею нужен глаз!

Нам хорошо. Пока еще в постелиВсе старшие, и воздух летний свеж,Бежим к себе. Деревья нам качели.Беги, танцуй, сражайся, палки режь!..

Но день прошел, и снова феи — дети,Которых ждут и шаг которых тих…Ах, этот мир и счастье быть на светеЕще невзрослый передаст ли стих?

Отъезд

Повсюду листья желтые, водаПрозрачно-синяя. Повсюду осень, осень!Мы уезжаем. Боже, как всегдаОтъезд сердцам желанен и несносен!

Чуть вдалеке раздастся стук колес, —Четыре вздрогнут детские фигуры.Глаза Марилэ не глядят от слез,Вздыхает Карл, как заговорщик, хмурый.

Мы к маме жмемся: «Ну зачем отъезд?Здесь хорошо!» — «Ах, дети, вздохи лишни».Прощайте, луг и придорожный крест,Дорога в Хорбен… Вы, прощайте, вишни,

Что рвали мы в саду, и сеновал,Где мы, от всех укрывшись, их съедали…(Какой-то крик… Кто звал? Никто не звал!)И вы, Шварцвальда золотые дали!

Марилэ пишет мне стишок в альбом,Глаза в слезах, а буквы кривы-кривы!Хлопочет мама; в платье голубомМелькает Ася с Карлом там, у ивы.

О, на крыльце последний шепот наш!О, этот плач о промелькнувшем лете!Какой-то шум. Приехал экипаж.— «Скорей, скорей! Мы опоздаем, дети!»

— «Марилэ, друг, пиши мне!» Ах, не то!Не это я сказать хочу! Но что же?— «Надень берет!» — «Не раскрывай пальто!»— «Садитесь, ну?» и папин голос строже.

Букет сует нам Асин кавалер,Сует Марилэ плитку шоколада…Последний миг… — «Nun, kann es losgehn, Herr?»[5]Погибло все. Нет, больше жить не надо!

Мы ехали. Осенний вечер блек.Мы, как во сне, о чем-то говорили…Прощай, наш Карл, шварцвальдский паренек!Прощай, мой друг, шварцвальдская Марилэ!

Книги в красном переплете

Из рая детского житьяВы мне привет прощальный шлете,Неизменившие друзьяВ потертом, красном переплете.Чуть легкий выучен урок,Бегу тотчас же к вам бывало.— «Уж поздно!» — «Мама, десять строк!»…Но к счастью мама забывала.Дрожат на люстрах огоньки…Как хорошо за книгой дома!Под Грига, Шумана и КюиЯ узнавала судьбы Тома.Темнеет… В воздухе свежо…Том в счастье с Бэкки полон веры.Вот с факелом Индеец ДжоБлуждает в сумраке пещеры…Кладбище… Вещий крик совы…(Мне страшно!) Вот летит чрез кочкиПриемыш чопорной вдовы,Как Диоген живущий в бочке.Светлее солнца тронный зал,Над стройным мальчиком — корона…Вдруг — нищий! Боже! Он сказал:«Позвольте, я наследник трона!»Ушел во тьму, кто в ней возник.Британии печальны судьбы…— О, почему средь красных книгОпять за лампой не уснуть бы?О золотые времена,Где взор смелей и сердце чище!О золотые имена:Гекк Финн, Том Сойер, Принц и Нищий!

Инцидент за супом

— «За дядю, за тетю, за маму, за папу»…— «Чтоб Кутику Боженька вылечил лапу»…— «Нельзя баловаться, нельзя, мой пригожий!»…(Уж хочется плакать от злости Сереже.)— «He плачь, и на трех он на лапах поскачет».Но поздно: Сереженька-первенец — плачет!

Разохалась тетя, племянника радиУсидчивый дядя бросает тетради,Отец опечален: семейная драма!Волнуется там, перед зеркалом, мама…— «Hy, нянюшка, дальше! Чего же вы ждете?»— «За папу, за маму, за дядю, за тетю»…

Мама за книгой