Елена Крюкова - Зеркало Страница 5

– А-а-а!.. Мамочка, не бей!.. Мамочка, не надо!.. Я больше никогда!.. не буду… А-а-а-а!..

– Ты, злыдень поганый. Заел мою жизнь. Так тебе. Так тебе. Так тебе. Так. Дрянь. Дрянь. Дрянь.

– Мамочка!.. Не надо до крови!.. Не надо по голове… А-а-а!.. Прости, прости, прости, а-а!..

– У, поганец. Всего искровяню. Всего искалечу. Места живого не оставлю! Весь в отца. Весь. Получай. Получай. Получай.

– Мамочка!..

– Гаденыш.

– Анфиса, открой!.. Слышь, Анфиса, открой, дверь ногой высажу!.. Не бей мальца. Это ж подсудное дело. Засудят тебя, клячу.

– Мой!.. Что хочу, то и делаю!..

– Да он глянь как пищит – душа в теле кувыркается!.. Мочи ж нету слушать!.. Нас хоть пощади!.. Че издеваесся-то над беззащитным, ведь он малек!..

– Пусть знает тяжелую материнскую руку.

– А ну – до смерти забьешь?..

– Горшок с возу упадет – кобыле легше будет.

Пьета. Плач над избитым ребенком

Лежит на медном сундуке,И в плечи голову вобрал…Кровь да синяк на синяке.Ты много раз так умирал.

Петюшка, не реви ты… Слышь —Твоя в аптеку мать ушла…За сундуком скребется мышь,И пылью светят зеркала.

Бьет человека человек.Так было – встарь. Так будет – впредь.Из-под заплывших синих век,Пацан, куда тебе смотреть?!

Хоть в детской комнате мужик —Противней нету, – а не бьет…Петюшка, ты же как старик:В морщинах – лоб, в морщинах – рот…

Не плачь, дитя мое, не плачь.Дай поцелую твой живот.О Господи, как он горяч…До свадьбы… это заживет…

И по щекам катят моим —О Господи, то плачу яСама!.. – и керосин, и дым,И синь отжатого белья,

И гильзы, что нашел в золеНа пустыре, и маргаринРастопленный, и в серебреБереза – светит сквозь бензин,

И лозунги, и кумачиНад дырами подъездов тех,Где наподобие парчиБлатной сверкает визг и смех! —

И заводская наша гарь,И магазин – стада овец,И рубит рыночный наш царьМне к Ноябрю – на холодец,

Набитого трамвая звон,И я одна, опять одна,И день безлюбьем опален,И ночь безлюбьем сожжена, —

А ты у матери – живой!Пусть лупит! Что есть силы бьет!

Не плачь. Я – плачу над тобой,Пацан,Родимый мой народ.

– Дяденька, дяденька! Иди сюда, на кухню… Здесь у мамки блины холодные остались… Щас найду… Вот они – под миской… На…

– Дочка!.. Спасибо тебе, Бог тебя наградит…

– Дяденька, да ты не плачь, а ешь… У тебя слезы в бороде.

– Милашечка… И-эх!.. это все ништяк, а вот добрых душ на свете мало – ох, штой-то не видать…

– Дяденька, а почему у тебя гармошка – красная?

– Потому что песня моя – прекрасная.

– Спой! Спой, пока Киселиха не пришла! А то она если услышит – щас завоет. И будет петь «Когда мы сходили на борт в холодные мрачные трюмы…» Я ей рыбок подарила, мальков, живородящих, а она только все свечку перед иконой жгла, а рыбок не кормила – и уморила. Спой!

– И-эх, гармошечка жалобная, стерлядочка жареная!..

– Дяденька, а из чего твоя вторая нога сделана? Из дерева?..

– Дочка, дочка!.. Из дуба мореного… Это меня – под Кенигсбергом шарахнуло… Пахнет от меня крепко?.. Я нынче имянинник – беленькой купил…

– Пахнет. Как от дяди Валеры.

– Слухай песню! Неповторимую.

Одноногий старик играет на гармошке и поет

Время наше, время наше,Стреляное времячко!То – навалом щей да каши,То – прикладом в темячко…

Рота-рота да пехота,Всю войну я отпахал —Отдохнуть теперь охота,А вокруг кричат: нахал!

Инвалид, инвалид,Головушка тверезая,К дождю-снегу не болитНога твоя отрезанная?..

Так живу – в поездахДа во крытых рынках.Папироса в зубахДа глаза-барвинки.

Государство ты страна,Тюремная решетка:То ли мир, то ли война —Два с полтиной водка!

Я протезом гремлюДа на всю Расею:Поплясать я люблю —От музыки косею!

Эх, музыка ты моя,Клавиши играют!..До исподнего бельяВ тюрьмах раздевают…

Кушал Сталин знатный харч,А Хрущев ест икру…Я в подвале – плачь не плачь —Так голодным и помру!

Выдают мне паек:Соль, картошку и ржаной!Эх, куплю себе чаекДа на весь четвертной!..

Так чифирчик заварю,Да попью вприкуску,В окно гляну на зарюЗимних далей русских:

То не белые поля —Алые полотнища!То родимая земляФлагами полощется…

Флаги винны, флаги красны —Сколько крови пролито!..Неужель снега напрасноКровушкою политы?..

Помню: стылый окоп.Тишь после взрыва.И под каскою – лобМыслит, потный: живы…

Да, живой я, живой!И пою, и плачу,И гармошки крик лихойЗа пазуху прячу!

И протезом об пол – стук!Деньги – в шапку?.. – в каску!..Друг, налей, выпей, друг,Да за эту пляску…

– Вон, вон пошла. Цаца заморская.

– Давно ль из своей Тарасихи примыкалась сюды, детишек чужих нянькала… На портниху выучилась – и думает, все, золотое дно…

– А сама-то дура стоеросовая – другая б на ее месте жила так жила! Какие б заказы брала, у богатеньких… А эта – блаженненькая: то бабке слепой сошьет за пятерочку – цельно зимнее пальто, из огрызков, то истопницыной дочке из пес знат каких обмотков – свитер наворачиват…

– А руки золотые!

– Да ну. Так-то всяка баба может. Нашла што хвалить.

– Да она втихаря-то берет платья-то блестящие, с люрексом, шить. Свадебные… еврейским невестам… у Герштейнов-то свадьба была!.. а я лоскуток нашла. Точь-в-точь такой, как платье у Фирки. Под ейною дверью.

– Вот оторва!.. И ведь тихо шьет, как крыса корабельная, сидит – машинки-то не слыхать…

– Вон, вон костыляет. Задом вертит. Подпоясалась, как сноп.

– А че? Талия у нее ниче. Как у Софи Лорен.

– Тю!.. Да она брехала однажды – бухая што ли, была?.. – што у нее каки-то старики деды, взаправду из Италии родом были…

– Сочинят!..

– Деревенска она и есть деревенска. Кака тут Италия. Под носом у няе Италия.

– А на всех как с башни глядит. С прищуром.

– Скулы-та каки широкие. Как сковорода, лицо. Италья-а-анка!.. Тьфу…

– Это к ней ходит?.. Лабух из ресторана?.. Степка?..

– А как же. Днюет и ночует.

– Да она с них со всех деньги берет. А в ресторане за вечер – знашь, сколь можно нагрести?..

– Ушла… Дверью-та как хлобыснула! Как бомбу взорвала. Портниха лупоглазая. Вот всех люблю, всех люблю в квартире. А ее нет. Гордая! Не здоровается. Да Степка, хахаль, тоже оторви и брось. Давеча – трезвон! Открываю. Он стоит, еле держит ящик с вином. «Я звонок носом нажал, извините», – грит…

– Если все хахали ейные будут носами на звонки нажимать…

– Или еще чем…

– Губищи толстые, морда румяная, ну чисто доярка!.. И што они все в ней находят?.. Портниха… Нянька…

– Санька! Муфту забыла!

– Пальчики итальянски застудишь!

– Личико от мороза в мех не спрячешь – обморозишь щечки – куды Степка-та будет целовать?..

– Все туды.

– Закрой форточку, Зинаида. Кончай над человеком измываться.

– Да она все одно не слышит. Са-анька!.. Не упади на каблуках, корова!..

– Кости переломат – есть кому полечить.

«Я люблю тебя, я люблю тебя, Степка…»

Я люблю тебя, я люблю тебя, Степка.Я сегодня ночью шила до трех.Ты обхватишь руками – и страшно, и знобко,Зубы друг об дружку стучат, как горох…Я, гляди, – лиловой крашусь помадой!Амальгаму зеркал проглядела до дна…Я безумная. Нету с собою сладу.Я с тобою – как пьяная: без вина.Я люблю тебя, я люблю тебя, Степка!Ох, зачем я в кабак твой поесть зашла?!А ты брямкал, горбясь, по клавишам топким,Из-под пальцев твоих – моя жизнь текла…Моя жизнь: изба в Тарасихе вьюжной,Ребятня мокроносая, мамкин гроб,Да отец-матерщинник, кривой, недужный, —Поцелуй его помнит росстанный лоб…Моя жизнь: чужие орущие дети,Подтираю за ними, им парю, варю, —Рвущий деньги из рук шестикрылый ветер,И капрон на ногах – назло январю!Моя жизнь – бормотанье швейной машинки,Проймы-вытачки – по газетам – резцом,Бабий век, поделенный на две половинки:С гладкокожим лицом – и с изрытым лицом…А тут сел ты за столик, заказал заливное,Взял исколотую, крепкую руку мою —И я холод небес ощутила спиноюУ великой, черной любви на краю!Я люблю тебя!Ты – хрупкий, с виду – хлипкий,А на деле – весь из железа, из тугих узлов:Ты рояль свой кабацкий разбиваешь с улыбкойПеснями нашей жизни – песнями без слов!Песни трамваев, буги-вуги магазинов,Твисты пельменных, комиссионок, пивных —Я их танцую и пою – во бензинах —Сиренью щек и гвоздикою губ шальных…Да, я молодая еще!Я люблю тебя, Степка!Соседки кричат: «Шалава!..Красный фонарь повесь!..»

А мне ни с кем еще не было так нежно,так кротко, так робко.И никогда больше ни с кем не будет так,как с тобою – здесь.

– Мамка! Сбей мне масло.