Елена Крюкова - Зеркало Страница 6

– Мамка! Сбей мне масло.

– Петька, отвяжись.

– Сбей! Из сметаны.

– Отвяжись!

– …Возьми, Анфиса, у меня в холодильнике стоит в банке.

– Не возьму. Ты небось мужу к щам купила.

– Муж перебьется. А Петька твой в рост пошел. Косточки вытягиваются. Корми дитя, Анфиса!

– Да я тебе щас денежку…

– Спрячь свое серебришко. Чай, не червонцы за сметану отдала. Не хлюпай носом!.. А хоть бы даже и червонцы.

Анфиса сбивает сметану в масло для Петьки

Не в судорге, не спьяну,Не в куреве-дыму —Сбиваю я сметануДа сыну моему.

По лестнице по нищейБрела с работы я…Востребует и взыщетГолодная семья!

О, в керосинной шалиПод форткою дрожа —Как руки удержалиСлепую боль ножа?!

И, сгорбившись на кухне,Где лампа – волчий глаз,Где тесто грозно пухнетИ квохчет керогаз,

В бидоне, ложкой, плача,Сметану сыну бью —Лохмата и незряча —За всю-то жизнь мою!

За мыльные лохани.За смертное белье.За то, что потрохамиПлачу за бытие.

За наше процветанье,Что царственно грядет.За наше подаяньеУ заводских ворот.

За пропуск постоянныйК изношенным станкам.За ящик деревянныйУ тьмы отверстых ям!

И, бешена, патлата,Сметану в масло бью —До завтрашней зарплатыУ рабства на краю,

До детских ртов галчиных,Где зубы – как огни! —До матюга мужчины,До ругани родни,

До магазинов пьяных,Где жиром пол пропах —Ну, вот она, сметана!Густеет на глазах…

А я ее сбиваюВсю ночку, до утра!Живу и выживаю —На выдумку хитра!

И, если лютый холодЗатмит и слух, и речь —Я в наш родимый голодНайду, чего испечь.

– Степка!.. Ты?..

– Я.

– Че трезвонишь-то?.. Фу, весь в снегу… Заходи…

– Саня дома?

– А куда ей деться, Саньке твоей?.. Дурище… Сидит на своей финской машинке строчит, тебя поджидает… Пенелопа!..

– Но, но. Еще заикнись, зява…

– Звиняйте – любовь вашу задел… Пойдем вмажем, Степка, а?.. По маленькой…

– Я уж к большенькой… приложился.

– Э-эх!.. И тут ты меня обскакал!.. И к Саньке первым пристоился, и коньяк «Белый аист» за пазухой нянчишь – классный ты мужик, Степан!.. Ван Клиберн ты наш!..

– Гончаров, падла!.. Осторожней на поворотах.

– Я всегда только закрытые… повороты… делаю. Ну – по чуть-чуть!..

– Вали. Огурца нету.

– А Санька с тобой… за компанию – тоже?..

– Нет. Она – только огурцы любит.

– А… тебя?

– Будешь в скважину подглядывать – быстро окривеешь. Понял?

Одинокая песня Степки – Сане

Да, я лабух в ресторане,Многоженец!..Четвертак в моем карманеДа червонец.

Все скатерки в винных пятнах,Шторы – в жире!Все мне до хребта понятноВ этом мире.

Ресторан ты мой вокзальный,Работенка!..Держит баба так печальноРебятенка…

В толстой кофте, в козьей шали,Лик – невесты,Из какой далекой далиЗдесь – проездом?..

Закажи блатную песню —Я сыграю.На своей работе – честноПомираю.

Мне грузин две красных сунет —Между жором…Саксофон в меня как плюнетСоль-мажором!

Ты, рояль мой гениальный,Я – твой лабух!Ресторан ты мой вокзальныйВ спящих бабах!

Эти – спят, а те – хохочут,В рюмку глядя,Рысьими очьми щекочут,Все в помаде…

И в плацкартном ресторанеДа в мазутномКак тебя я встретил, Саня,Серым утром?

Ты зашла. За столик села.Как – с гостями!..Я твое увидел телоПод шерстями.

Напряглась во мне пружина.Я рванулся.Бритый на тебя детинаОглянулся.

Я не помню, что мы ели,Что мы пили…

Помню – мы одни – в постели —Вместе – были.

И под грубыми рукамиПианистаТы горела вся, как пламя —Мощно, чисто!

Целовал холмы, ложбины,Лоб горячий…Санька, ты ж была с мужчиной —Что ж ты плачешь?..

Но, пылая головнею,Вся сияя,Ты сказала: – Я с тобою —Умираю…

Кипятком по сердцу дикоХлестануло.Ах, портниха ты, портниха!..Все… Уснула…

И тогда в ночи безбрежной,Тьме кромешнойЦеловал живот твой нежныйИ безгрешный.

Целовал большие рукиВ тайных венах,Что обнимут все разлуки,Все измены.

Целовал ступни корявые,В мозолях,Что прошли путями ржавойБабьей боли.

И, горящими губамиСкул касаясь,Будто во сиротском храмеПричащаясь, —

Я заплакал над тобою,Саня, Саня,От мужской забытой болиВоскресая,

Оттого, что я – лишь лабухРесторанный,Что судьба не любит слабых,Окаянных!

И во сне ты ворохнулась…Блеском – зубы…И царевной улыбнуласьПухлогубой…

И клещами рук я сжалТвои запястья —Будь я проклят, я держал,Держал ясчастье.

…А наутро – ну, дела…Адресочек мой взяла…С губ лиловою помадойКак усмешка потекла!..«Ночевальщик… Извини…Коммуналка… Не одни…»Сыр нарезала ломтями.Глаз кошачьих – вбок – огни.«Да, у нас тут ванной нет…Да, в сортир – купи билет…Щас яичницу пожарю —Гады, отключили свет!..Значит, кухня… Керогаз…Зырканья запавших глаз…Обзывают… Лучше в петлю —Чем вот так вот – каждый раз!..»«Много было мужиков?..»«Был один – да был таков…Да и я не из таковских:Норов у меня суров…»«Да уж вижу… Жрать давай…»«Ешь – да живо вылетай!..Нынче от соседок будет:Отошлют и в ад, и в рай…»«Че робеешь?.. Им ответь!..»

«Нагрублю – и так жалетьБуду этих баб поганых,Что уж лучше – помереть…»

«Саня, Санечка, постой!..»«Выметайся. Не впервой,Степка, расстаешься с бабой,Да с такою – не святой…»

А сама-то – жмет виски,Радугою слез белкиТак сверкают…Саня, Санька —Крик протянутой руки…

– Сократ! А Сократ! Ты че по квартире в дамском халате расхаживашь? Стыды!..

– Проиграл я все подчистую, баба Зина. Продулся.

– Чай, можно и отыграться!..

– Пробовал. Не та масть идет… Несчастная страна, баба Зина. Несчастный я.

– Ну, в любви-то тебе должно везти – по уши в любви, небось, сидишь!..

– Не сбывается поверье, баба Зина… Холодная земля. Несчастная земля. Несчастный я.

– А где б ты был счастливый?..

– В Афинах. В Пирее. Зачем отец нас сюда привез! Зачем ему надо было уезжать! Мне Афины ночью снятся. Просыпаюсь – на подушке пятна от слез. Зубами скриплю. Я от этого холода сдохну, баба Зина.

– Ох, Сократушка!.. Ты бы водочки с Валерой Гончаровым выпил – може, полегшало бы?..

– Карты лучше. Водки выпьешь – и спишь как убитый. Или бормочешь ересь. А за картишками всю ночь сидишь. И чувства разные: то страх, то ликуешь, то – сердце замрет, бьет, как птица лапками…

– Ты ж проигрался!

– Отыграюсь я, баба Зина. Отыграюсь.

Картежники

Нет, здесь столы покрыты не сукномЗеленым, – а гнилой клеенкой.Хруст огуречный снега – за окном.И вьюга плачет звонко.

А мы сидим. Глаза обведеныБессонной черной метой.О карты! Вы меж мира и войныЛетящие планеты.

Засаленной колодою трясу.Сдаю, дрожа руками.Я Дамы Пиковой площадную красуПью жадными зрачками.

Табачный дым – старинный гобелен…На вилке – сердоликом —Селедка… Позабыт и фронт, и плен,И дочкиного крика

Предсмертный ужас, и глаза жены,Застывшие небесно…И этой близкой, яростной войныХрип и огонь телесный…

Забыты гимнастерки, ордена,Зенитки и разрывы…Ох, карты!.. Лучше всякого вина,Пока мы в мире – живы…

И бабий, теплый нацепив халат,Очки на лоб подъявши,Играет насмерть в карты грек Сократ,Афинский шкет пропащий.

Играет врукопашную, на дзотВрага – бросает силы:Эх, черная одна лишь масть идет,Собака, до могилы!..

Таращатся бессонные дружки.Ползет под абажуромЗмеиный дым. Валятся из руки:Валет, король с прищуром…

И, козырь огненный бросая в гущу всех,Кто сбился ночью в кучу,Смеешься ты, Сократ! И хриплый смех —Над лысиною – тучей.

И шавка тявкает меж многих потных ног,Носков, сапог и тапок!И преферанса медленный клубок…И близкой кухни запах…

И – ты пофилософствуй, грек Сократ,Тасуя ту колоду,Между картин, что ведьмами глядят,И рыжего комода,

И слоников, что у трельяжа в рядТак выстроились чинно —О том, что нету, нет пути назадВ горячие Афины, —

А только есть седые игроки,И костью пес играет!И бубны бьют!И черви – близ ногиПолзут и умирают!

И пики бьют – наотмашь, под ребро!И под крестами – люди…

Играй, Сократ.Проматывай добро.Твой козырьзавтра будет.

– Паня, мы в кино уходим!.. Пусть Галка поглядит за Кирюшкой, а то он оборется да мокрый належится!..