Арсений Несмелов - Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы Страница 59

О СТАРОМ МАСТЕРЕ («Не рыцарь, неловкий латник…»)[305]

Не рыцарь, неловкий латник,Поднявший меча тягло…О, сколько их в битве братнейВ веках позади легло!

Не он, заблестев кистями,К губам поднимал трубу, —Железным доспехом стянут,Он верил и нес судьбу.

Огонь, и стрела, и плаха!..К сиянью зорь и звездГремел он, не зная страха,И был молчалив и прост.

И всё же он сделал многоОн тайну, сгибаясь, нес.И скажет улыбка Бога:«О, добрый каменотес!»

И вихрем его подниметК тропам золотых планет,А там, высоко над ними, —Ни жизни, ни смерти нет.

ОТ ДРУГА («Возле печки обветшалой…»)[306]

Светлой памяти А.З. Белышева-Полякова

Возле печки обветшалойС черною трубой,Где я игрывал, бывало,В домино с тобой;

Где любил ты, ясноглазый,Серебристо-сед,Уходить в свои рассказыНевозвратных лет;

Где мурлыкал котик белыйПодле старых ног,Где… так горько опустелоБез тебя, дружок!

Но к холму твоей могилыЯ приду не раз:Дружбе верен я, мой милый, —Смерть не делит нас!

Вспомнив днем пасхальным, яснымДедовскую Русь, —Я с тобой яичком краснымПохристосуюсь…

ТИХИЕ РАДОСТИ («Засунгарийские просторы…»)[307]

Засунгарийские просторы,Река и степь — пейзаж простой…Плывем; плывут навстречу створы:Четвертый, пятый и шестой.Вот длинный Арестантский остров,Кто арестован был на нем?Расшифровать уже не простоЕго название… Плывем!Восьмой (о створе речь, конечно),Озер Петровских узкий вход, —И нос ладьи остроконечныйСюда наметил поворот.Вода низка, но всё же впуститПройти в него, — гребли не зря.Вот «наше место» — темный кустик,Где мы бросаем якоря.

Уж солнышко над горизонтомСвой алый поднимает шар.И как над боем, как над фронтом —На облаках горит пожар.Но до красот природы делаСейчас нам нет: ведь самый клев!Леса тончайше просвистела,Гряди, гряди, змееголов!Гряди, карась!.. Сазан едва лиВ Петровском озере живет.И поплавочки замелькали,И вот один из них — ведет.«Ну, подсекай же!» — Ах, как сладкоПочуять рыбу на крючке!«Как будто сом у вас?» — «Касатка!» —Вы отвечаете в тоске.Но это так бывало прежде,Касаткой брезговали мы, —На карасей была надежда,Что нам касатка, что сомы?Теперь не то, — уж по-иномуВлечет удильщиков вода:Улов несем в подарок дому:«Касатка? Дай ее сюда!»Жена, бывало, недовольна:«Опять касатки, караси!»Такой прием пугал невольно,Любого рыбаря спроси.Жене подай омлет, котлетку,Но те минули времена,Не так гладит в рыбачью сеткуТеперь капризная жена.И, разрешив ее загадкуИ рыбу выложивши в таз,Она за каждую касаткуТеперь в уста целует вас.И чистить рыбу ей не скучно(Хоть рыбий запах ей претил),Она ликует страстно, звучно,И муж-рыбак — ей очень мил.

Но что до женских нам истерик,До шумной дамской кутерьмы…Уж полдень!.. Лодочки на берегТеперь вытаскиваем мы.Костер, чаек… и АнтипасаЧудесный, веселящий дарИз двухбутыльного запасаС собой привозим мы всегда.Всё хорошо и всё отлично, —Мы мирный разговор ведем:Вот у Володи сом приличный,У Коли же сорвался сом.Пособолезнуй и поахай,Не подвирай: сосед неглуп!«Но что же делать с черепахой!» —«Из черепахи сварим суп!»

Час сна, а там опять на лодки…День чудный… Ветер точно бриз,А там уже и вечер кроткийНад тихим озером повис.Неторопливы наши сборы,Но Фриц копается, как крот.И вот плывут навстречу створы,Навстречу створам мчится флот.Уж город искрится далекий,Зажглись вечерние огни…И кто-то говорит о Блоке,О том, как странны наши дни.И веет тишиной большою,И — так капризна сердца нить —Мы, отдохнувшие душою,Еще неделю можем жить.

НОВАЯ РИФМА («Ты упорен, мастеру ты равен…»)[308]

Ты упорен, мастеру ты равен,Но порой, удачной рифме рад,Ты не веришь, что еще ДержавинОбронил ее сто лет назад.

Не грусти, что не твоя находка,Что другим открыт был новый звук, —Это ты прими не только кротко,Но благоговейно, милый друг!

В звуковые замкнуты повторы,Мы в плену звучаний навсегда, —Все мы к небу обращаем взоры,Но на нем — одна на нем звезда.

И нам, взоры на едином сплетшим,Может быть, и радость только в том,Чтобы вдруг узнать себя в ушедшем,Канувшем навеки, но живом.

И поверить радостно и свято(Так идут на пытку и на крест),Что в тебе узнает кто-то братаДалеко от этих лет и мест.

Что, когда пройдут десятилетья(Верь, столетья, если ты силен!),Правнуков неисчислимых детиСкажут нежно: мы одно, что он!

Смертно всё, что расцветает тучно,Миг живет, чтобы оставить мир,Но бессмертна мудрая созвучность,Скрытая в перекликаньи лир.

Всё иное лучше ненавидеть,Пусть оно скорее гасит след…Потому и близок нам ОвидийИ Державин, бронзовый поэт.

НЕНАСТЬЕ («Золотая маньчжурская осень…»)[309]

Золотая маньчжурская осень, —Кто писал про ее красоту?Даже скверною рифмою просиньЯ сегодня ее не почту.

Дождь — без просыпу. Без перерываТучи серое тянут сукно,И поникший подсолнух тоскливоВ ослезенное смотрит окно.

Ищет песик с обиженной мордойЧерез грязь относительный брод.Жирный гусь, приосанившись гордо,Что-то наглое небу орет.

Ах вы, гуси, спасители Рима,Ах вы, лапчатые мои,Как осенняя мгла нелюдима,Как мертво у крыльца и скамьи!

Весь ты в сырости, в плесени, мирикМертвых грез и живучей тоски,И слагает нахохленный лирикНепогожие эти стихи.

Хоть бы буря!.. с ломающим вязыВетром-тигром, с кровавой судьбой,Только не был бы голос мой связанБезнадежностью этой тупой.

У ЧУЖОГО ОКНА («У приятеля свет в окне…»)[310]

У приятеля свет в окне —У него и жена, и гости…Не укрыться ль к нему и мнеОт осенней тоски и злости?

Но ведь, в сущности, я ничтоДля него, а гостям, пожалуй,Помешаю играть в лотоПо какой-то копейке малой.

Есть для некоторых законНеслиянности. Вместе с ними,Побродягами, обреченЯ путями блуждать ночными!

А ведь были ж в моем быломИ жена, и лото, и кошка,И маячило огонькомВ чью-то ночь и мое окошко.

И такая меня тоскаРазрывала тогда на части,Что на удочки рыбакаПроменял я всё это счастье.

И теперь я свободен, какВетер, веющий взмах за взмахом,И любой мне не страшен мрак,И смеюсь я над всяким страхом.

И когда мне беззубым ртомСмерть предскажет судьба-гадалка, —В этом мире, уже пустом,Ничего мне не будет жалко!..

ПОЛГОДА («Вот полгода как мы расстались…»)[311]