Эдуард Багрицкий - Дума про Опанаса; Поэзия Страница 6

Сцена изображает чердак в разрезе. От чердака к низким и рыхлым облакам подымается витая лестница и теряется в небе. Поэт облокотился о стол, опустив голову. На авансцену выходит Чтец.

Чтец

Для тех, кто бродит по дворам пустымС гитарой и ученою собакой,Чей голос дребезжит у черных лестниц,Близ чадных кухонь, у помойных ям,Для тех неунывающих бродяг,Чья жизнь, как немощеная дорога,Лишь лужами и кочками покрыта,Чье достоянье – посох пилигримаИли дырявая сума певца, —Для вас, о неудачники мои,Пройдет нравоучительная повестьО жизни и о гибели певца.О вы, имеющие теплый угол,Постель и стеганое одеяло,Вы, греющие руки над огнем,Прислушиваясь к нежному ворчаньюПохлебки в разогретом котелке, —Внемлите этой повести печальнойО жизни и о гибели певца.

Певец

Окончен день, и труд дневной окончен.Башмачник, позабывший вколотитьПоследний гвоздь в широкую подошву,Встречает ночь, удобно завалившисьС женою спать. Портной, мясник и поварКончают день в корчме гостеприимнойИ пивом, и сосисками с капустойВстречают наступающую ночь.Десятый час. Теперь на скользких крышахКошачьи начинаются свиданья.Час воровской работы и любви,Час вдохновения и час разбоя,Час, возвещающий о жарком кофе,О булках с маслом, о вишневой трубке,Об ужине и о грядущем сне.И только я, бездельник, не узнаюЧудесных благ твоих, десятый час.И сон идет и пухом задуваетГлаза, но только веки опущу,И улица плывет передо мноюВ сиянии разубранных витрин.Там розовая стынет ветчина,Подобная прохладному рассвету,И жир, что обволакивает мясо,Как облак, проплывающий в заре.О пирожки, обваренные маслом,От жара раскаленной духовойКоричневым покрытые загаром,Вас нежный сахар инеем покрыл,И вы лежите маслянистой грудойСредь ржавых груш и яблок восковых.И в темных лавках, среди туш, висящихМеж ящиков и бочек солонины,Я вижу краснощеких мясников,Колбасников в передниках зеленых.Я вижу, как шатаются весыПод тягой гирь, как нож блестит и сало,Свистя, разрезывает на куски.И мнится мне, что голод скользкой мышьюПо горлу пробирается в желудок,Царапается лапками тугими,Барахтается, ноет и грызет.О Господи, ты дал мне голос птицы,Ты языка коснулся моего,Глаза открыл, чтобы сокрытое узреть,Дал слух совы и сердце научилЛад отбивать слагающейся песни.Но, господи, ты подарить забылМне сытое и сладкое безделье,Очаг, где влажные трещат дрова,И лампу, чтоб мой вечер осветить.И вот глаза я подымаю к небуИ руки складываю на груди —И говорю: «О Боже, может быть,В каком-нибудь неведомом кварталеЕще живет мясник сентиментальный,Бормочущий возлюбленной стихиВ горячее и розовое ухо.Я научу его язык словам,Как мед тяжелый, сладким и душистым,Я дам ему свой взор, и слух, и голос, —А сам – под мышки фартук подвяжу,Нож наточу, лоснящийся от жира,И молча стану за дубовой стойкойМедлительным и важным продавцом».Но ни один из мясников не сменитСвой нож и фартук на судьбу певца.И жалкой я брожу теперь дорогой,И жалкий вечер без огня встречаю —Осенний вечер, поздний и сырой.

Чтец

Так, что ни вечер, сетует певецНа Господа и Промысел небесный.И вот сквозь пенье скрипок и фанфар,Сквозь ангельское чинное хваленье,Господь, сидящий на высоком троне,Услышал скорбную мольбу певцаИ так сказал:

Голос

Сойди, гонец послушный,С небес на землю. Там, в пыли и прахе,Измученного отыщи певца.И за руку возьми и приведиЕго ко мне – в мой край обетованный.Дай хлеб ему небесный преломитьИ омочи его гортань сухуюВином из виноградников моих.Дай теплоту ему, и тишину,И ложе жаркое приуготовь,Чтоб он вкусил безделие и отдых.Сойди, гонец!

Чтец

И уж бежит к землеПо лестнице высокой и скрипучейГонец ширококрылый. И к немуВсё ближе придвигается земля:Уже он смутно различает крыши,Верхи деревьев, купола соборов,Он видит свет из-за прикрытых ставень.И в уличном сиянье фонарейВечерний город – смутен и спокоен.По лестнице бежит гонец послушный,Распугивая голубей земных,Заснувших под застрехами собора.И грузный разговор колоколовГонец впивает слухом непривычным…Всё ниже, ниже в царство чердаков,В мир черных лестниц, средь стропил гниющих,Бежит гонец, и в паутине пыльнойЛегко мелькает ясная одеждаИ крылья распростертые его.О, как близка голодная обитель,Где изможденный молится певец!Так поспеши ж, гонец ширококрылый,Сильней стучи в незапертую дверь,Чтоб он услышал голос избавленья!От голода и от скорбей земных.Стук в дверь

Певец

Кто в этот час ко мне стучит!.. Сосед ли,Пришедший за огнем, чтоб раскуритьПогаснувшую трубку, иль, быть может,Товарищ мой, голодный как и я?Войди, пришелец!

Чтец

И в комнату идетВеснушчатый, и красный, и румяныйРассыльный из трактира, и певецГлядит на бойкое его лицо,На руки красные, как сок морковный,На ясные лукавые глаза,Сияющие светом неземным.

Певец

О, посещенье странное. ЗачемПришел ко мне рассыльный из трактира?Давно таких гостей я не встречалС румянцем жарким и веселым взглядом.ГонецХозяин мой вас приглашает нынчеОтужинать и выпить у него.

Певец

Но кто же ваш хозяин и откудаОн знает обо мне?

Гонец

Хозяин мойВсе песни ваши помнит наизусть.Хоть и трактирщик он, но всё же музаПоэзии ему близка, и вотОн нынче приглашает вас к себе.Скорее собирайтесь. Долог путь —Остынет ужин, прежде чем дойдем,И зачерствеет нежный хлеб пшеничный.Быстрее собирайтесь.

Певец

Только в плащЗакутаюсь и шапку нахлобучу.

Гонец

Пора идти, хозяин ждать не любит.ПевецСейчас иду. Где мой дорожный шарф?

Чтец

Они идут от чердаков сырых,От влажных крыш, от труб, покрытых сажей,От визга кошек, карканья воронИ звона колокольного, всё вышеПо лестнице опасной и крутой.Шатаются истертые ступениПод шагом их. И ухватился крепкоЗа пальцы провожатого певец.Всё выше, выше, к низким облакам,Сырым и рыхлым, сквозь дождливый сумрак;Раскачиваема упорным ветром,Крутая лестница ведет гонца.И падая, и оступаясь вниз,И за руку вожатого хватаясь,Певец идет всё выше, выше, выше,От въедливого холода дрожа.

Певец

Опасен путь, и неизвестно мне,Куда ведет он.

Гонец

Не волнуйся. ТыСейчас найдешь приют обетованный…

Певец

Но я боюсь, от сырости ночнойСкользит нога и лестница трещит…

Гонец

Будь стойким, не гляди через перила,Держись упорней, вот моя рука —Она крепка и удержать сумеет.

Чтец

Конец дороги скользкой и крутой.Раздергиваются облака, треща,Как занавес из коленкора. СветОт фонаря, повисшего над дверью,Слепящей пылью дунул им в глаза.И вывеску огромную певецРазглядывает с жадным любопытством:Там кисть широкая намалевалаОранжевую сельдь на блюде синем,Малиновую колбасу и чашкиЗеленые с разводом золотым.И надпись неуклюжая гласит:«Заезжий двор – спокойствие сердец».О, вечно восхваляемый трактир,О, запах пива, пар, плывущий тихоИз широко распахнутых дверей,У твоего заветного порогаПерекрестились все пути земные,И вот сюда пришел певец и жадноГлядит в незапертую дверь твою.Да, лучшего он пожелать не смел:Под потолком, где сырость разросласьПятном широким, на крюках повислиОгромные окорока, и жирС них каплет мерно на столы и стулья.У стен, покрытых краскою сырой,Большие бочки сбиты обручами,И медленно за досками гудит,Шипит и бродит хмель пивной. А там,На низких стойках, жареные рыбыС куском салата, воткнутым во рты,Коричневой залитые подливой,Распластаны на длинных блюдах. ТамДырявый сыр, пропахший нежной гнилью,Там сало мраморным лежит пластом,Там яблок груды, и загар медовыйПокрыл их щеки пылью золотой.А за столом, довольные, сидятНа стульях гости. Чайники кругом,Как голуби ленивые, порхают,И чай, журча, струится в чашки. ВотКуда пришел певец изнеможденный.И ангел говорит ему:«ИдиИ за столом усядься. Ты обрелСтоль долгожданное успокоенье —Хозяин всё тебе дарует».

Певец

НоЧем расплачусь я?

Гонец