Юлия Друнина - Стихотворения (1970–1980) Страница 6

В ТАЙГЕ

Кто видал енисейские дали,Тот о них не забудет нигде…А деревья вокруг умирали,Умирали по пояс в воде.

Почернели, листва облетела.Запах тлена и мертвый плеск…Кто-то трезвый, могучий, смелыйПорешил затопить здесь лес.

И боролись за жизнь великаны,Хоть была неизбежной смерть.Было больно, и страшно, и странноНа агонию эту смотреть.

Было больно. И все-таки взглядаЯ от них не могла отвести,Мне твердили: «Так нужно, так надо.Жаль, но нету другого пути.

Что поделаешь? — Жизнь жестока,И погибнуть деревья должны,Чтоб кровинки веселого токаПобежали по венам страны.

Чтоб заводы в тайге загудели,Чтоб в глуши прозревали дома».Я кивала: «Да, да, в самом деле,Это я понимаю сама».

… А деревья вокруг умирали,Умирали по пояс в воде.И забудешь о них едва ли —Никогда, ни за что, нигде…

«Сидели у костра, гудели кедры…»

Сидели у костра, гудели кедры.Метались то ли искры, то ли снег.И был со мною рядом злой и щедрый,Простой и очень сложный человек.

В который раз я всматривалась сноваВ глаза с прищуром, в резкие черты.Да, было что-то в нем от Пугачева,От разинской тревожной широты.

Такой, пожалуй, может за борт бросить,А может бросить все к твоим ногам…Не зря мне часто снится эта проседь,И хриплый голос, и над бровью шрам.

Плывут, качаясь, разинские струги —Что ж, сон как сон: не много смысла в нем.Но в том беда, что потайные струныПорой заноют в сердце ясным днем.

И загудят в ответ с угрозой кедры,Взметнутся то ли искры, то ли снег.Сквозь время улыбнется зло и щедроПростой и очень сложный человек.

МОЙ ОТЕЦ

Нет, мой отец погиб не на войне —Был слишком стар он, чтобы стать солдатом.В эвакуации, в сибирской стороне,Преподавал он физику ребятам.

Он жил как все. Как все, недоедал.Как все, вздыхал над невеселой сводкой.Как все, порою горе заливалНа пайку хлеба выменянной водкой.

Ждал вести с фронта — писем от меня,А почтальоны проходили мимо…И вдалеке от дыма и огняБыл обожжен войной неизлечимо.

Вообще-то слыл он крепким стариком —Подтянутым, живым, молодцеватым.И говорят, что от жены тайкомВсе обивал порог военкомата.

В Сибири он легко переносилТяжелый быт, недосыпанье, голод.Но было для него превыше силСмиряться с тем, что вновь мы сдали город.

Чернел, а в сердце ниточка рваласьОдна из тех, что связывают с жизнью.(Мы до конца лишь в испытанья часОсознаем свою любовь к Отчизне.)

За нитью — нить. К разрыву сердце шло.(Теперь инфарктом называют это…)В сибирское таежное селоВползло военное второе лето.

Старались сводки скрыть от старика,Старались — только удавалось редко.Информбюро тревожная строкаВ больное сердце ударяла метко.

Он задыхался в дыме и огне,Хоть жил в Сибири — в самом центре тыла.Нет, мой отец погиб не на войне,И все-таки война его убила…

Ах, если бы он ведать мог тогдаВ глухом селе, в час отступленья горький,Что дочь в чужие будет городаВрываться на броне «тридцатьчетверки»!

В ЭВАКУАЦИИ

Патефон сменяла на пимы —Ноги в них болтаются как спички.…Обжигает стужа той зимы,Той — невыносимой для москвички.

Я бегу вприпрыжку через лес,Я почти что счастлива сегодня:Мальчик из спецшколы ВВСПригласил на вечер новогодний!

Навести бы надо марафет,Только это трудновато ныне —Никаких нарядов, ясно, нет,Никакой косметики в помине.

Нету краски для бровей? Пустяк! —Можно развести водою сажу.Пудры нету? Обойдусь и так!Порошком зубным свой нос намажу.

…Вот уже мелодии рекаПовела, качнула, завертела.Мальчугана в кителе рукаМне легла на кофточку несмело.

Я кружусь, беспечна и светла,Вальс уносит от войны куда-то.Я молчу, что наконец пришлаМне повестка из военкомата…

«КОМАРИК»

Памяти космонавта Владимира Комарова

Это после он будет оплакан странойИ планета им станет гордиться.А покуда спецшколу проклятой войнойПод Тюмень занесло из столицы.

Лишь потом это имя в анналы войдет,Больно каждого в сердце ударит.А пока Комарова спецшкольников взводВеличает «Володька-комарик».

Комсомольский билет, да четырнадцать лет,Да пожар, полыхающий в мире.У «спецов» горячее желания нет,Чем на фронт драпануть из Сибири.

Малолетство они почитали бедой,Ратным подвигом бредили дети.И откуда им знать, что падучей звездойИх «комарик» умчится в бессмертье?

Это будет потом — звездный час, звездный свет,После — весть, леденящая душу…А пока только тыл, да четырнадцать лет,Да мороз, обжигающий уши.

У пилотки бы надо края отогнуть,Подпоясать шинелишку туго.Но задумался мальчик. Быть может, свой путьВидит он сквозь сибирскую вьюгу…

1973

В ШУШЕНСКОМ

В ДОМЕ ЗЫРЯНОВЫХ

Я навек поняла отныне,Стало в Шушенском ясно мне:Людям надобно со святынейОставаться наедине.

Помолчать, грохот сердца слыша,Не умом, а душой понять:Здесь Он жил, вот под этой крышей,Эта койка — его кровать.

Здесь невесте писал про Шушу,Здесь морщинки легли у рта…Я хочу тишину послушать,А при людях она не та.

И когда все уйдут отсюдаИ затихнет людской прибой,Я немного одна побуду,Я побуду, Ильич, с тобой…

«И вижу я внутренним взором…»

И вижу яВнутренним взоромЦерковную узкую дверь.Мне жаль этой церкви,КоторойНет в Шушенском больше теперь.

Двух ссыльныхВ той церкви венчали —Давно это было,Давно.Царапались мыши,СтучалиКедровые лапыВ окно.

И вижу яВнутренним зреньем,Как пристально,Из-под очков,В потрепанной рясеСвященникВзирает на еретиков —

Веселых,Не верящих в бога,Бунтующих против царя!…Так пусто,Темно и убого,Так холодноУ алтаря.

Мигают оплывшие свечи,Свисает с иконы паук.МерцаниеМедных колечек,Застенчивость девичьих рук…

Я многоБродила по свету,Все, может быть,Только затем,Чтоб встретить на СевереЭтуПеснь песен,Поэму поэм.

И все-такиВстречи не будет —Ту церковь сожгли,Говорят…Чего не придумают люди —Не ведают, знать,Что творят…

За лесомТуманятся горы,СинеетСаянский хребет.Вхожу я в ту церковь,КоторойВ сегодняшнем ШушенскомНет…

«А такое и вправду было…»

А такоеИ вправду было,Хоть и верится мнеС трудом:Кто-то началСо страшной силойУкрашать этот бедный дом.

«Что, мол,Нам экскурсанты скажут?Все должно бытьНа высоте!»И повесили люстру дажеРасторопные люди те.

И портьеры(Что подороже!)Стали здесь«Создавать уют»,И слоны из пластмассы —Боже! —Протоптали дорожку тут.

И центральное отопленьеПровели за рекордный срок —«Как, простите,Товарищ ЛенинВ ссылкеЖить без комфорта мог?..»

ШтукатурилиВ доме бревна,У крыльцаРазвели цветник…И тогда,Оскорбившись кровно,ПравдаСвой отвернула лик.

Стало в домеФальшивым что-то,Сразу свой потеряло вес…Годы шли,Как на приступ роты —Соскребали мыПозолоту,БутафорскийСнимали блеск.

Нынче в доме,Где ссыльный ЛенинПрожил несколькоДолгих лет,Нет центрального отопления,И сверкающей люстры нет.

Пахнут бревнаСмолою снова,Никаких нетНа окнах штор…Запах времени!Дух былого!Как волнует онДо сих пор…

Нас избаПривечает скромно,Ветры времениВ ней сквозят.Так мала она!Так огромна —Даже в сердцеВместить нельзя.

1973