Муса Джалиль - Стихотворения Страница 7

1941

Слеза

Покидая город в тихий час,Долго я глядел в твои глаза.Помню, как из этих черных глазПокатилась светлая слеза.

И любви и ненависти в нейБыл неиссякаемый родник.Но к щеке зардевшейся твоейЯ губами жаркими приник.

Я приник к святому роднику,Чтобы грусть слезы твоей испитьИ за все жестокому врагуПолной мерой гнева отомстить.

И отныне светлая слезаСтала для врага страшнее гроз,Чтобы никогда твои глазаБольше не туманились от слез.

Февраль 1942. Волховский фронт

Сон

Все о тебе я думаю, родная,В далекой незнакомой стороне.И где-нибудь в пути, глаза смыкая,С тобой встречаюсь лишь в недолгом сне.

Ко мне идешь ты в платье снежно-белом,Как утренний туман родных полей.И, наклоняясь, голосом несмелымМне шепчешь тихо о любви своей.

С какой тревогой ты мне гладишь щекиИ поправляешь волосы опять.«К чему, родная, этот вздох глубокий?»В ответ ты начинаешь мне шептать:

— А я ждала, я так ждала, мой милый.Ждала, когда придет конец войне.В бою сразившись с грозной вражьей   силой,С победою примчишься ли ко мне?

Подарков приготовила я много.Но все ж подарка не нашла ценней,Чем сердце, что, объятое тревогой,Бессонных столько видело ночей.

Глаза открыл я. Что это со мною?Весь полон странным сновиденьем яМне волосы тревожною рукоюПогладила любимая моя.

Как горько мне и сладко пробужденье.Любимая, ты знаешь ли о том? —Была ты мне не только на мгновеньеИ светлою мечтой, и сладким сном.

Я позабыть не в силах, как впервыеТы напоила пламенем меня.В глазах сверкали искры озорныеОт радостного, скрытого огня.

А нежности в тебе так много было,Меня ласкала ты как малыша…Любить весну ты друга научила,Чтобы рвалась в полет его душа!

Я в смертный бой иду с винтовкой новойЗа жизнь, что вечно сердцу дорога.Нас ненависть зовет, и мы готовыВзойти к победе по костям врага.

Жди, умница, мы встретимся с тобою,Вернусь, сметя всю нечисть за порог.Заря займется над родной страною,Как нашего бессмертия исток.

Меня прижмешь ты к сердцу, как бывало.И скажешь: «Все тебе я отдаю.Подарков много, но прими сначалаЛюбовь мою!»

За эту вот любовь, за наше счастьеИду навстречу ярости войны.Поверь, мой друг:   мне бури и ненастьяИ никакие битвы не страшны.

Март 1942. Волховский фронт

Последняя песня

Из моабитских тетрадей

Прости, Родина!

Прости меня, твоего рядового,Самую малую часть твою.Прости за то, что я не умерСмертью солдата в жарком бою.

Кто посмеет сказать, что я тебя предал?Кто хоть в чем-нибудь бросит упрек?Волхов — свидетель: я не струсил,Пылинку жизни моей не берег.

В содрогающемся под бомбами,Обреченном на гибель кольце,Видя раны и смерть товарищей,Я не изменился в лице.

Слезинки не выронил, понимая:Дороги отрезаны. Слышал я:Беспощадная смерть считалаСекунды моего бытия.

Я не ждал ни спасенья, ни чуда.К смерти взывал: — Приди! Добей!.. —Просил: — Избавь от жестокого   рабства! —Молил медлительную: — Скорей!..

Не я ли писал спутнику жизни:«Не беспокойся, — писал, — жена.Последняя капля крови капнет —На клятве моей не будет пятна».

Не я ли стихом присягал и клялся,Идя на кровавую войну:«Смерть улыбку мою увидит,Когда последним дыханьем вздохну».

О том, что твоя любовь, подруга,Смертный огонь гасила во мне,Что родину и тебя люблю я,Кровью моей напишу на земле.

Еще о том, что буду спокоен,Если за родину смерть приму.Живой водой эта клятва будетСердцу смолкающему моему.

Судьба посмеялась надо мной:Смерть обошла — прошла стороной.Последний миг — и выстрела нет!Мне изменил   мой пистолет…

Скорпион себя убивает жалом,Орел разбивается о скалу.Разве орлом я не был, чтобыУмереть, как подобает орлу?

Поверь мне, родина, был орлом я, —Горела во мне орлиная страсть!Уж я и крылья сложил, готовыйКамнем в бездну смерти упасть.

Что делать?   Отказался от слова,От последнего слова друг-пистолет.Враг мне сковал полумертвые руки,Пыль занесла мой кровавый след…

…Я вижу зарю над колючим забором.Я жив, и поэзия не умерла:Пламенем ненависти исходитРаненое сердце орла.

Вновь заря над колючим забором,Будто подняли знамя друзья!Кровавой ненавистью рдеетДуша полоненная моя!

Только одна у меня надежда:Будет август. Во мгле ночнойГнев мой к врагу и любовь к отчизнеВыйдут из плена вместе со мной.

Есть одна у меня надежда —Сердце стремится к одному:В ваших рядах идти на битву.Дайте, товарищи, место ему!

Июль 1942

Воля

И в час, когда мне сон глаза смыкает,И в час, когда зовет меня восход,Мне кажется, чего-то не хватает,Чего-то остро мне недостает.

Есть руки, ноги — все как будто цело,Есть у меня и тело и душа.И только нет свободы! Вот в чем дело!Мне тяжко жить, неволею дыша.

Когда в темнице речь твоя немеет,Нет жизни в теле — отняли ее,Какое там значение имеетНебытие твое иль бытие?

Что мне с того, что не без ног я вроде:Они — что есть, что нету у меня,Ведь не ступить мне шагу на свободе,Раскованными песнями звеня.

Я вырос без родителей и все жеНе чувствовал себя я сиротой.Но то, что было для меня дороже,Я потерял: отчизну, край родной!

В стране врагов[4] я раб тут, я невольник,Без родины, без воли — сирота.Но для врагов я все равно — крамольник,И жизнь моя в бетоне заперта.

Моя свобода, воля золотая,Ты птицей улетела навсегда.Взяла б меня с собою, улетая,Зачем я сразу не погиб тогда?

Не передать, не высказать всей боли,Свобода невозвратная моя.Я разве знал на воле цену воле!Узнал в неволе цену воли я!

Но коль судьба разрушит эти сводыИ здесь найдет меня еще в живых, —Святой борьбе за волю, за свободуЯ посвящу остаток дней своих.

Июль 1942

Лес

Уж гаснет день, —   я все еще стоюС отяжелевшею душоюИ, молча думу думая, смотрюНа лес, что высится стеною.

Там, может, партизаны разожглиКостер под вечер — пляшут ветки —И «Дедушкины» смелые орлыСейчас вернулись из разведки.

Там на ночь, может быть, товарищ «Т»Большое дело замышляет,И чудится — я слышу в темноте,Как храбрый саблю направляет.

Лес, лес, смотри, между тобой и   мнойКольцом железные ограды,Но тело лишь в плену,   а разум мой,Мой дух не ведает преграды.

Свободный, он кружит в лесном краю,Твои тропинки проверяет,И лягу ль в ночь иль поутру встаю —Меня твой голос призывает.

Лес, лес,   ты все зовешь меня, звеня,Качаясь в сумраке сосновом,И учишь песням ярости меня,И песням мщения суровым.

Лес, лес,   как доля тяжела моя!Как низок этот плен позорный!Скажи, где верные мои друзья,Куда их спрятал, непокорный?

Лес, лес,   веди меня скорее к ним,Оружье дай — отваги полный,Умру, сразившись с недругом моимИ клятву чистую исполнив!

Июль 1942