Муса Джалиль - Стихотворения Страница 8

Июль 1942

Красная ромашка

Луч поляну осветилИ ромашки разбудил:Улыбнулись, потянулись,Меж собой переглянулись.

Ветерок их приласкал,Лепестки заколыхал,Их заря умыла чистойСвежею росой душистой.

Так качаются они,Наслаждаются они.Вдруг ромашки встрепенулись,Все к подружке повернулись.

Эта девочка былаНе как все цветы бела:Все ромашки, как ромашки,Носят белые рубашки.

Все — как снег, она одна,Словно кровь, была красна.Вся поляна к ней теснилась:— Почему ты изменилась?

— Где взяла ты этот цвет? —А подружка им в ответ:— Вот какое вышло дело.Ночью битва здесь кипела,

И плечо в плечо со мнойТут лежал боец-герой.Он с врагами стал сражаться,Он один, а их пятнадцать.

Он их бил, не отступил,Только утром ранен был.Кровь из раны заструилась,Я в крови его умылась.

Он ушел, его здесь нет —Мне одной встречать рассвет.И теперь, по нем горюя,Как Чулпан-звезда горю я.

Июль 1942

Пташка

Бараков цепи и песок сыпучийКолючкой огорожены кругом.Как будто мы жуки в навозной кучеЗдесь копошимся. Здесь мы и живем.

Чужое солнце всходит над холмами,Но почему нахмурилось оно? —Не греет, не ласкает нас лучами, —Безжизненное, бледное пятно…

За лагерем простерлось к лесу поле,Отбивка кос там по утрам слышна.Вчера с забора, залетев в неволю,Нам пела пташка добрая одна.

Ты, пташка, не на этом пой заборе.Ведь в лагерь наш опасно залетать.Ты видела сама — тут кровь и горе,Тут слезы заставляют нас глотать.

Ой, гостья легкокрылая, скорееМне отвечай: когда в мою странуТы снова полетишь, свободно рея?Хочу я просьбу сказать одну.

В душе непокоренной просьба этаЖилицею была немало дней.Мой быстрокрылый друг! Как песнь   поэтаМчись на простор моих родных полей.

По крыльям-стрелам и по звонким   песнямТебя легко узнает мой народ.И пусть он скажет: — О поэте весть намВот эта пташка издали несет.

Враги надели на него оковы,Но не сумели волю в нем сломить.Пусть в заточенье он, поэта словоНикто не в силах заковать, убить…

Свободной песней пленного поэтаСпеши, моя крылатая, домой.Коль сам погибну на чужбине где-то,То будет песня жить в стране родной!

Август 1942

«Былые невзгоды…»

Былые невзгоды,И беды, и гореПромчатся, как воды,Забудутся вскоре.

Настала минута,Лучи засияли,И кажется, будтоНе знал ты печали.

Но ввек не остудишьПод ветром ненастья,Но ввек не забудешьПрошедшего счастья.

Живете вы снова,И нет вам забвенья,О, счастья людскогоЧасы и мгновенья!

Сентябрь 1942

Неотвязные мысли

Нелепой смертью, видно, я умру:Меня задавят стужа, голод, вши.Как нищая старуха, я умру,Замерзнув на нетопленной печи.

Мечтал я как мужчина умеретьВ разгуле ураганного огня.Но нет! Как лампа, синим огонькомМерцаю, тлею… Миг — и нет меня.

Осуществления моих надежд,Победы нашей не дождался я.Напрасно я писал: «Умру смеясь».Нет! Умирать не хочется, друзья!

Уж так ли много дел я совершил?Уж так ли много я на свете жил?..Но если бы продлилась жизнь моя,Прошла б она полезней, чем была.

Я прежде и не думал, не гадал,Что сердце может рваться на куски,Такого гнева я в себе не знал,Не знал такой любви, такой тоски.

Я лишь теперь почувствовал вполне,Что может сердце так пылать во мне —Не мог его я родине отдать,Обидно, горько это сознавать!

Не страшно знать, что смерть к тебе   идет,Коль умираешь ты за свой народ.Но смерть от голода?!. Друзья мои,Позорной смерти не желаю я.Я жить хочу, чтоб родине отдатьПоследний сердца движущий толчок,Чтоб я, и умирая, мог сказать,Что умираю за отчизну-мать.

Сентябрь 1942

Поэт

Всю ночь не спал поэт, писал стихи,Слезу роняя за слезою.Ревела буря за окном,   и домДрожал, охваченный грозою.

С налету ветер двери распахнул,Бумажные листы швыряя,Рванулся прочь и яростно завыл,Тоскою сердце надрывая.

Идут горами волны по реке,И молниями дуб расколот.Смолкает гром.   В томительной тиши

К селенью подползает холод.А в комнате поэта до утраКлубились грозовые тучиИ падали на белые листыЖивые молнии созвучий.

В рассветный час поэт умолк и встал,Собрал и сжег свои твореньяИ дом покинул.   Ветер стих. ЗаряАлела нежно в отдаленье.

О чем всю ночь слагал стихи поэт?Что в этом сердце бушевало?Какие чувства высказав, он шел,Обласканный зарею алой?

Пускай о нем расскажет бури шум,Ваш сон вечерний прерывая,Рожденный бурей чистый луч зариДа в небе тучка огневая…

Октябрь 1942

Расставанье

Как трудно, трудно расставаться, зная,Что никогда не встретишь друга вновь.А у тебя всего-то и богатства —Одна лишь эта дружба да любовь!Когда душа с душой настолько слиты,Что раздели их — и они умрут,Когда существование земноеВ разлуке с другом — непосильный   труд, —Вдруг от тебя навек уносит другаСудьбы неумолимая гроза.В последний раз к губам прижались   губы.И жжет лицо последняя слеза…Как много было у меня когда-тоТоварищей любимых и друзей!Теперь я одинок… Но все их слезыНе высыхают на щеке моей.Какие бури ждут меня, — не знаю,Пускай мне кожу высушат года,Но едкий след слезы последней другаНа ней я буду чувствовать всегда.Немало горя я узнал на свете,Уже давно я выплакал глаза,Но у меня б нашлась слеза для   друга, —Свидания счастливая слеза.Не дни, не месяцы, а годы горяЛежат горою на моей груди…Судьба, так мало у тебя прошу я:Меня ты счастьем встречи награди!

Октябрь 1942

Лекарство

Заболела девочка. С постелиНе вставала. Глухо сердце билось.Доктора помочь ей не сумели,Ни одно лекарство не годилось.

Дни и ночи в тяжких снах тянулись,Полные тоски невыразимой.Но однажды двери распахнулисьИ вошел отец ее любимый.

Шрам украсил лоб его высокий,Потемнел ремень в пыли походов.Девочка переждала все сроки,Сердце истомили дни и годы.

Вмиг узнав черты лица родного,Девочка устало улыбнуласьИ, сказав «отец» — одно лишь слово,Вся к нему навстречу потянулась.

В ту же ночь она покрылась потом,Жар утих, прошло сердцебиенье…Доктор бормотал тихонько что-то,Долго удивляясь исцеленью.

Что ж тут удивляться, доктор милый?Помогает нашему здоровьюЛучшее лекарство дивной силы,То, что называется любовью.

Октябрь — ноябрь 1942