Василий Жуковский - Том 2. Баллады, поэмы и повести Страница 7

Алина и Альсим*

Зачем, зачем вы разорвали   Союз сердец?Вам розно быть! вы им сказали, —   Всему конец.Что пользы в платье золотое   Себя рядить?Богатство на земле прямое   Одно: любить.

Когда случится, жизни в цвете,   Сказать душойЕму: ты будь моя на свете;   А ей: ты мой;И вдруг придется для другого   Любовь забыть —Что жребия страшней такого?   И льзя ли жить?

Алина матери призналась:   «Мне мил Альсим;Давно я втайне поменялась   Душою с ним;Давно люблю ему сказала;   Дай счастье нам». —«Нет, дочь моя, за генерала   Тебя отдам».

И в монастырь святой Ирины   Отвозит дочь.Тоска-печаль в душе Алины   И день а ночь.Три года длилося изгнанье;   Не усладилНи разу друг ее страданье:   Но все он мил.

Однажды… о! как свет коварен!..   Сказала мать:«Любовник твой неблагодарен»,   И ей читатьОна дает письмо Альсима.   Его черты:Прости; другая мной любима;   Свободна ты.

Готово все: жених приходит;   Идут во храм;Вокруг налоя их обводит   Священник там.Увы! Алина, что с тобою?   Кто твой супруг?Ты сердца не дала с рукою —   В нем прежний друг.

Как смирный агнец на закланье,   Вся убрана;Вокруг веселье, ликованье —   Она грустна.Алмазы, платья, ожерелья   Ей мать дарит:Напрасно… прежнего веселья   Не возвратит.

Но как же дни свои смиренно   Ведет она!Вся жизнь семье уединенной   Посвящена.Алины сердце покорилось   Судьбе своей;Супругу ж то, что сохранилось   От сердца ей.

Но все по-прежнему печали   Душа полна;И что бы взоры ни встречали, —   Все мысль одна.Так, безутешная, томила   Пять лет себя,Все упрекая, что любила,   И все любя.

Разлуки жизнь воспоминанье;   Им полон свет;Хотеть прогнать его — страданье,   А пользы нет.Всё поневоле улетаем   К мечте своей;Твердя: забудь! напоминаем   Душе об ней.

Однажды, приуныв, Алина   Сидела; вдругКупца к ней вводит армянина   Ее супруг.«Вот цепи, дорогие шали,   Жемчуг, коралл;Они лекарство от печали:   Я так слыхал.

На что нам деньги? На веселье.   Кому их жаль?Купи, что хочешь: ожерелье,   Цепочку, шальИли жемчуг у армянина;   Вот кошелек;Я скоро возвращусь, Алина;   Прости, дружок».

Товары перед ней открывши,   Купец молчит;Алина, голову склонивши,   Как не глядит.Он, взор потупя, разбирает   Жемчуг, алмаз;Подносит молча; но вздыхает   Он каждый раз.

Блистала красота младая   В его чертах;Но бледен; борода густая;   Печаль в глазах.Мила для взора живость цвета,   Знак юных дней;Но бледный цвет, тоски примета,   Еще милей.

Она не видит, не внимает —   Мысль далеко.Но часто, часто он вздыхает,   И глубоко.Что (мыслит) он такой унылый?   Чем огорчен?Ах! если потерял, что мило,   Как жалок он!

«Скажи, что сделалось с тобою?   О чем печаль?Не от любви ль?.. Ах! Всей душою   Тебя мне жаль». —«Что пользы! Горя нам словами   Не утолить;И невозвратного слезами   Не возвратить.

Одно сокровище бесценно   Я в мире знал;Подобного творец вселенной   Не создавал.И я одно имел в предмете:   Им обладать.За то бы рад был все на свете —   И жизнь отдать.

Как было сладко любоваться   Им в день сто раз!И в мыслях я не мог расстаться   С ним ни на час.Но року вздумалось лихому   Мне повредитьИ счастие мое другому   С ним подарить.

Всех в жизни радостей лишенный,   С моей тоскойЯ побежал, как осужденный,   На край земной:Но ах! от сердца то, что мило,   Кто оторвет?Что раз оно здесь полюбило,   С тем и умрет».

«Скажи же, что твоя утрата?   Златой бокал?» —«О нет: оно милее злата». —   «Рубин, коралл?»«Не тяжко потерять их». — «Что же?   Царев алмаз?» —«Нет, нет, алмазов всех дороже   Оно сто раз.

С тех пор, как я все то, что льстило,   В нем погубил,Я сам на память образ милый   Изобразил.И на черты его прелестны   Смотрю в слезах:Мои все блага поднебесны   В его чертах».

Алина слушала уныло   Его рассказ.«Могу ль на этот образ милый   Взглянуть хоть раз?»Алине молча, как убитый,   Он подаетПарчою досканец обвитый,   Сам слезы льет.

Алина робкою рукою   Парчу сняла;Дощечка с надписью златою;   Она прочла:Здесь все, что я, осиротелый,   Моим зову;Что мне от счастья уцелело;   Все, чем живу.

Дощечку с трепетом раскрыла —   И что же там?Что новое судьба явила   Ее очам?Дрожит, дыханье прекратилось…   Какой предмет!И в ком бы сердце не смутилось?..   Ее портрет.

«Алина, пробудись, друг милый;   С тобою я.Ничто души не изменило;   Она твоя.В последний раз: люблю Алину,   Пришел сказать;Тебя покинув, жизнь покину,   Чтоб не страдать».

Алина с горем и тоскою   Ему в ответ:«Альсим, я верной быть женою   Дала обет.Хоть долг и тяжкий и постылый:   Все покорись;А ты — не умирай, друг милый;   Но… удались».

Алине руку на прощанье   Он подает:Она берет ее в молчанье   И к сердцу жмет.Вдруг входит муж; как в исступленье   Он задрожалИ им во грудь в одно мгновенье   Вонзил кинжал.

Альсима нет; Алина дышит:   «Невинна я(Так говорит), всевышний слышит   Нас судия.За что ж рука твоя пронзила   Алине грудь?Но бог с тобой; я все простила;   Ты все забудь».

Убийца с той поры томится   И ночь и день:Повсюду вслед за ним влачится   Алины тень;Обагрена кровавым током   Вся грудь ея;И говорит ему с упреком:   «Невинна я».

Эльвина и Эдвин*

В излучине долины сокровенной,Там, где блестит под рощею поток,  Стояла хижина, смиренный   Покоя уголок.

Эльвина там красавица таилась, —В ней зрела мать подпору дряхлых дней,  И только об одном молилась:   «Все блага жизни ей».

Как лилия была чиста душою,И пламенел румянец на щеках —  Так разливается весною   Денница в облаках.

Всех юношей Эльвина восхищала;Для всех подруг красой была страшна,  И, чудо прелестей, не знала   Об них одна она.

Пришел Эдвин. Без всякого искусстваЭдвинова пленяла красота:  В очах веселых пламень чувства,   А в сердце простота.

И заключен святой союз сердцами:Душе легко в родной душе читать;  Легко, что сказано очами,   Устами досказать.

О! сладко жить, когда душа в покоеИ с тем, кто мил, начав, кончаешь день;  Вдвоем и радости все вдвое…   Но ах! они как тень.

Лишь золото любил отец Эдвина;Для жалости он сердца не имел;  Эльвине же дала судьбина   Одну красу в удел.

С холодностью смотрел старик суровыйНа их любовь — на счастье двух сердец.  «Расстаньтесь!» — роковое слово   Сказал он наконец.

Увы, Эдвин! В какой борьбе в нем страсти!И ни одной нет силы победить…  Как не признать отцовской власти?   Но как же не любить?

Прелестный вид, пленительные речи,Восторг любви — все было только сон;  Он розно с ней; он с ней и встречи   Бояться осужден.

Лишь по утрам, чтоб видеть след Эльвины,Он из кустов смотрел, когда она  Шла по излучине долины,   Печальна и одна;

Или, когда являя месяц рогиТуманный свет на рощи наводил,  Он, грустен, вдоль большой дороги   До полночи бродил.

Задумчивый, он часто по кладбищуПри склоне дня ходил среди крестов:  Его тоске давало пищу   Спокойствие гробов.

Знать, гроб ему предчувствие сулило!Уже ланит румяный цвет пропал;  Их горе бледностью покрыло…   Несчастный увядал.

И не спасут его младые леты;Вотще в слезах над ним его отец;  Вотще и вопли и обеты!..   Всему, всему конец.

И молит он: «Друзья, из сожаленья!..Хотя бы раз мне на нее взглянуть!..  Ах! дайте, дайте от мученья   При ней мне отдохнуть».

Она пришла; но взор любви всесильныйУже тебя, Эдвин, не воскресит:  Уже готов покров могильный,   И гроб уже открыт.

Смотри, смотри, несчастная Эльвина,Как изменил его последний час:  Ни тени прежнего Эдвина;   Лик бледный, слабый глас.

В знак верности он подает ей рукуИ на нее взор томный устремил:  Как сильно вечную разлуку   Сей взор изобразил!

И в тьме ночной, покинувши Эдвина,Домой одна вблизи кладбища шла,  Души не чувствуя, Эльвина;   Кругом густела мгла.

От севера подъемлясь, ветер хладныйКачал, свистя во мраке, дерева;  И выла на стене оградной   Полночная сова.

И вся душа в Эльвине замирала;И взор ее во всем его встречал;  Казалось — тень его летала;   Казалось — он стонал.

Но… вот и въявь уж слышится Эльвине:Вдали провыл уныло тяжкий звон;  Как смерти голос, по долине   Промчавшись, стихнул он.

И к матери без памяти вбежала —Бледна, и свет в очах ее темнел.  «Прости, все кончилось! (сказала) —   Мой ангел улетел!

Благослови… зовут… иду к Эдвину…Но для тебя мне жаль покинуть свет».  Умолкла… мать зовет Эльвину…   Эльвины больше нет.

Ахилл[5]*