Сборник Сборник - Моё лучшее стихотворение Страница 7

1956

Вера Звягинцева

К портрету матери

Вот предо мною портрет твой с лицом исхудалым,Мальчик сидит на руках у тебя годовалый.Сумрак предгрозья. Восьмидесятые годы.Первые поиски правды, добра и свободы.В комнатах низких до света дымят папиросы.Слухи о стачках. Студенткою русоволосой,Глядя задумчиво на облака заревые,Имя Ульянова ты услыхала впервые.Машенькой звали тебя. Называла б я мамой,Да не успела — потух огонек неупрямый.Мне рассказали, как ты, озоруя, бывало,Так же вот с крыш леденцы голубые сбивала,Как ты читала стихи детворе на деревне,Как рисовала ты небо, пруды и деревья.Короток был твой часок небогатый девичий,Дальше — заботы, да горе, да чинный обычай.

…Сколько могил на елецких, на курских кладбищах!Прыгают птицы по плитам, чирикают, свищут.Сколько осталось в шкатулках отчаянных писем!Что это здесь, на подчаснике, — слезы иль бисер?Розы из бисера — бедная женская слава;Дальше — январские проруби, петли, отрава…Часто, когда по асфальту я звонко шагаю,Память, как слезы, мне на душу вдруг набегает.Я вспоминаю товарищей — женщин погибших,Нашего воздуха ртом пересохшим не пивших,Душные спальни-бараки и труд непосильный.Свод каземата мне видится, сумрак могильный,Синие губы закушены… Окрик жандармов…Сестры! Земной вам поклон от сестер благодарных!Ты умирала, заброшена, в горнице темной,Не в каземате, но в мира темнице огромной.…В заросли трав я могилы твоей не нашла,Только метелку душицы к губам поднесла,Думая: если бы, если бы ты поглядела,Как нас волной подхватило высокое дело,Как, просыпаясь, я счастлива дружбой, работой,Как я волнуюсь одною с отчизной заботой.Небо над нами качается деревом звездным,Вместе б идти нам с тобой по равнинам морозным!Мы бы с тобою, наверно, товарками стали,Вместе бы мы «По военной дороге» певали.

…Ты мне оставила старый некрасовский том.Слышу твой голос в напеве угрюмом, простом,Вот раздвигаются губы твои на портрете.Верно, ты знала на память «Крестьянские дети».Тени тихонько ложатся на впалые щеки,Спи, — я дышу за двоих нашим ветром высоким.

1940

Михаил Зенкевич

Найденыш

Пришел солдат домой с войны,Глядит: в печи огонь горит,Стол чистой скатертью накрыт,Чрез край квашни текут блины,Да нет хозяйки, нет жены!

Он скинул вещевой мешок,Взял для прикурки уголек.Под печкой, там, где темнота,Глаза блеснули… Чьи? Кота?Мышиный шорох, тихий вздох…Нагнулся: девочка лет трех.

— Ты что сидишь тут? Вылезай. —Молчит, глядит во все глазаПугливее зверенышка.Светлей кудели волоса,На васильках — роса —   слеза.

— Как звать тебя?   — Аленушка.— А дочь ты чья?—   Молчит… — Ничья.Нашла маманька у ручьяЗа дальнею полосонькой,Под белою березонькой.— А мамка где? — Укрылась в рожь,Боится, что ты нас убьешь… —Солдат воткнул в хлеб острый нож,Оперся кулаком о стол,Кулак свинцом налит, тяжел.Молчит солдат, в окно глядит,Туда, где тропка вьется вдаль.Найденыш рядом с ним сидит,Над сердцем теребит медаль.Как быть?   В тумане голова.Проходит час, а может, два.Солдат глядит в окно и ждет:Придет жена иль не придет?Как тут поладишь, жди не жди…А девочка к его грудиПрижалась бледным личиком,Дешевым блеклым ситчиком…

Взглянул:   у притолки женаСтоит, потупившись, бледна…— Входи, жена! Пеки блины.Вернулся целым муж с войны.

Былое порастет быльем,Как дальняя сторонушка.По-новому мы заживем,Вот наша дочь — Аленушка!

1955

Вера Инбер

Пять ночей и дней

На смерть Ленина

И прежде чем укрыть в могилеНавеки от живых людей,В Колонном зале положилиЕго на пять ночей и дней…

И потекли людские толпы,Неся знамена впереди,Чтобы взглянуть на профиль желтыйИ красный орден на груди.

Текли. А стужа над землеюТакая лютая была,Как будто он унес с собоюЧастицу нашего тепла.

И пять ночей в Москве не спалиИз-за того, что он уснул.И был торжественно-печаленЛуны почетный караул.

1924

Михаил Исаковский

Враги сожгли родную хату…

Враги сожгли родную хату,Сгубили всю его семью.Куда ж теперь идти солдату,Кому нести печаль свою?

Пошел солдат в глубоком гореНа перекресток двух дорог,Нашел солдат в широком полеТравой заросший бугорок.

Стоит солдат — и словно комьяЗастряли в горле у него.Сказал солдат: «Встречай, Прасковья,Героя — мужа своего.

Готовь для гостя угощенье,Накрой в избе широкий стол —Свой день, свой праздник возвращеньяК тебе я праздновать пришел…»

Никто солдату не ответил,Никто его не повстречал,И только теплый летний ветерТраву могильную качал.

Вздохнул солдат, ремень поправил,Раскрыл мешок походный свой,Бутылку горькую поставилНа серый камень гробовой.

«Не осуждай меня, Прасковья,Что я пришел к тебе такой:Хотел я выпить за здоровье,А должен пить за упокой.

Сойдутся вновь друзья, подружки,Но не сойтись вовеки нам…»И пил солдат из медной кружкиВино с печалью пополам.

Он пил — солдат, слуга народа,И с болью в сердце говорил:«Я шел к тебе четыре года,Я три державы покорил…»

Хмелел солдат, слеза катилась,Слеза несбывшихся надежд,И на груди его светиласьМедаль за город Будапешт.

1945

Василий Казин

«Привычка к спичке — искорка привычки…»

Привычка к спичке — искорка привычкиК светилам истинным. Но спичка мне любаНе менее — и потому люба,Что чую я обличий переклички,Что чую: в маленьком обличье спичкиТаится мира пестрая судьба.   Чирк! — и зарумянится   Скрытница огня,   Солнышка племянница,   Солнышка родня.   Деревянным запахом   Полыхнет лесам,   Улыбнется фабрикам,   Дальним корпусам.Случается: бреду в ночном тумане.Бреду в тумане грустно одинок.И, как ребенок, вспомнивший о маме,Я просияю и взлучусь лесами,Лесами, корпусами, небесами,А небеса и самиВзлучатся дальними мирами,Когда нечаянно в карманеЧуть громыхнет неполный коробок.

1926

Василий Каменский

Песня о Каме

Эй, чайки снежнокрылые,На лодках рыбаки,Друзья, матросы милыеРаздольницы-реки.

   Гулять, кататься велено,   Кто молодостью сыт,   Кругом под небом зелено   От солнечной красы.

Мать, Кама синеокая,Как вороная сталь,Блестит, зовет, широкая,На пароходы вдаль.

   И я, послушный сын реки,   Призывностью горя,   Изведал с легкой той руки   Все суши и моря.

И вот вернулся снова я,Скитаньями обвит,А Кама та же новая —Дороженька любви.

   Те же чайки снежные,   Та же в волнах взмыль.   Лишь моя мятежная   Затихла в бурях быль.Но не затихли песни ярости,Рожденные на Каме,Не будет, знаю, старостиНа лодках с рыбаками.

Костер, как меч,Огнист, остер.Костром я жизнь простер,И мой огонь, и мой шатер,Мой мир и мой простор.А у шатра сетей набор —Рыбацкое шитье.Топор.   Собака.     И ружье —Охотничье житье.

   Эх, Кама, Кама, Камушка.   Крутые берега,   Спасибо тебе, мамушка.   Сердечная река.

1933