Алексей Лосихин - Сериалы моей жизни Страница 7

Снег

Белый снег на грубых простыняхВыжженных асфальтовых дорог.Белый снег на брошенных полях,Бледный старец вышел за порог.

Как мытарь, гуляет по планете:Там ухватит, здесь возьмет.Тесно жить ему на этом свете,Вот он все метет, метет, метет.

Расставляет хладные объятьяИ гуляку льстится он забить.Напевает страшные проклятья,Хочет серебром своим кропить.

Хладнокровен и жесток снег,И не страшен ведь ему острог.Слаб и мал пред этим человек,Снегом плачет, верно, плачет Бог.

«Жуткие мысли терзают мой мозг…»

Жуткие мысли терзают мой мозг,Как ясно мне видятся тени,И проще бы вытерпеть кожаных розг,Чем этих мучений и жжений.Воображенье рисует чертыПодробно и честно до точки:Кривые от боли мне видятся ртыИ кость без своей оболочки.Нянька младенца поит вином,Чтоб он не мешал отдыхать ей,Чтоб спал он безропотным, тихеньким сном,Не пачкал ей кашею платье.Разрезаны створки у выжженных глаз,Как выплеснуть эти терзанья.Бумага – спасенье мое в сотый раз,Прими, дорогая, страданья.Закончу. И легче в моей голове,Жизнь снова мне стала милее.Бумаге спасибо – вечной вдове,А мир все становится злее.

P.S.Читатель, не думай, не плачусь тебе,Хочу лишь пример показать я.Когда тебе плохо, дай волю себе.Бумага все стерпит. Достать, а?

«Стареет медленно лицо…»

Стареет медленно лицоПод толстослойной маской грима.Бледнеют волосы свинцомОт света рампы и огней.

Непросто вечным быть творцомС улыбкой неразумной мима.Парик, манишка и сюртук,Которого не сшить прочней.

Один актер – усталый трагик,Другой – бодрящийся коми,Заложники плаща и шпаги.Прикрыта маскою слеза.

Несут достойно свои стяги,А зритель просит: «Поднажми».Вы присмотритесь в щелки маски,Там души их, там их глаза.

«Весна наполнилась слепящим блеском…»

Весна наполнилась слепящим блескомПросторных запахов хмельных красот.Я провалился бы от счастья с треском,Но лишь в восторге открываю рот.

Нет в целом мире ярче тех духов,Что этот хоть напомнят аромат.Вдыхаю жадно прелесть мхов,И счастлив я, и я сегодня рад.

Весна, ты мне сестра родная,Скучаю по которой круглый год.Невероятная, простая,К любому ты найдешь подход.

Нельзя запечатлеть мгновенья рая,Нельзя на фотографию заснять,И все мы вспоминаем, умирая,Такие вот моменты. Нужно знать.

Давай, расцвечивай деревья,Зови ты с юга белых птиц.Я захлебнусь от вдохновенья,На поле рухну в землю ниц.

Все будет, родная!

Куда ты, куда ты?За стоги, за хаты.Мы будем лохматы.Мы станем богаты.

И ты не кручинься,В объятья мне кинься,На ложе раскинься,Родная Анисья.

Я не обижаю,Тебя обожаюИ не унижаю.Одежды лишаю.

Вдруг дождь заколотит,С тобой нас проглотит,И плачет, и бродит,Льет и хороводит.

А мы подождем,А мы под дождемПойдем за вождемДа построим наш дом.

В нем будем мы жить,Стареть, не тужить,Сердца лишь сложитьИ любовь сторожить.

Все будет, родная,Богатство, мир края.Лишь дождь у сараяПрождем, дорогая.

Гатчинскому дворцу

Останки былого величья,Средь них я сегодня брожу.Теперь это памятник личныйЧиновнику, скряге, ханжу.

В разрывах Дворцовая площадь,Зияет травою асфальт,И то, что казалось так мощно,Сейчас превратилось в базальт.

Прекраснейший Павловский замокУкрашен подтеками стен,И дырки оконных рамокЗияют, попавшие в плен,

Попавшие в плен паразитов.К тебе присосались, земля,И тянут жизнь из малахитовВ карманы и сейфы Кремля.

Ирония – так же сгнобилиПочтенного Павла, царя,Угробили, подло забили,Что все ж, паразиты, творят.

Их сунуть бы в клетки зоопарка,Чтоб люди глазели на нихИ каждая в свете кухаркаМогла бы поднять на них крик.

Вот кара, достойная мрази,Что так унижает, шипя,Они, к сожаленью, не красят,Родная Россия, тебя.

В останках былого величьяЗадумчиво Павел молчит.Сказать тяжело, неприлично —Теперь здесь коровник стоит.

Фантазия на основе жития св. преподобного Серафима, Саровского чудотворца

Уж скоро утро, месяц притомился.Он уступает солнечным лучам.Поп на дорогу вышел, помолился,Пошел во храм к родным своим свечам.

Сегодня утро, близкое к знаменью.Сегодня день приблизит чудеса.В груди его такое вдохновенье.Поп на колени встал под образа.

Большую силу он вложил в созданьеВеликой веры на Святой земле.Он слышал стоны, крики и рыданьяСолдат, весящих на гнилом стволе.

Он отпевал погибших от проказы,Он воду приносил ворам в жару,Смиренно слушал царские указыИ не пришелся, видно, ко двору.

Он не с брюхатых крючкотворцев,Кто лишь стремится выше влезть.Его однажды Васька КольцевГрозился все в могилу свесть.

Нет, не соскалилось у беса.Поп жил и после топора:Вернулся из густого лесаВ свою обитель, жизнь добра.

Молчал, молился и постился.Людей от хвори избавлял.И вот со всеми он простился.Зима. Дым келью отравлял.

А поп молился пред иконой,Колена в землю уперев,Молился Деве благосклоннойЗа всех живых, за вмерный гнев.

И как водой вдруг окатило,От уст отхлынула вдруг кровь,Он стал святой, лик озарило.Сегодня праздник, день Христов.

Аргентинское танго

Аргентинское танго,Постаревшие страсти,Тяга сумрачной ночи,Нераскрытые масти.

Яркость, четкость и танго,Как аналог оргазма,Растворяют мне клеткиВплоть до страсти маразма.

Задыхаюсь в восторгеПолумрачного клуба.Бал, сплетаются сцены,Словно жаркие губы.

Аргентинское танго,Навсегда твой поклонник.Вздох, мгновенье и ритм,Как всегда, твой сторонник.

Собаки и волк

Собаки и Волк, угодивший капкан.Собаки охотников ждали,А серый стоял, застыл как истукан,Волку тиски лапу зажали.

Легавые лают и взыщут к суду:«Зачем ты воруешь и бродишь,Скитаешься, мерзнешь и голода мздуВ тайге по пятам с собой водишь?

Почто ты овец волочешь, серый гость?Не проще ли с нами трудиться?Хозяина лизнешь, а он тебе кость,Ведь лучше, чем в поле студиться».

Мелькнула в глазах волчьих тихая грусть.Сказал, пересиливши боль:«Да рад бы лизнуть, укусить боюсь».Он понял сейчас свою роль.

Послышались крики и залпы стволов,Охотники близко уж скоро.Идет к волку смерть, предвкушает улов,И ноздри по запаху – порох.

Но серый решил для себя до конца,Он выбрал себе отступленье:Он волк-одиночка и он не овца.Лишь псы отвлеклись на мгновенье,

Волк ногу себе по колено отгрызИ к речке рванул за пригорок.Петля окропилась вся точками брызгКровавых. Ушел-таки ворог.

Квартире на Верхней Масловке

Я уезжаю в новый дом,Но так привык к пейзажу за окном,Так свыкся я с привычным лабиринтомКвартирки переправной, как паром.

Спасибо стенам за приют.Места уж новые зовут.Переезжаю, лучше, больше площадь.И комнаты, и сроки ждут.

Уже тесно здесь оставаться,Но так печально мне прощаться.Случилось много здесь прекрасного всего,И трудно, трудно расставаться.

Она впервые здесь вошлаИ спичкой свечи все зажгла.Сюда привел ее святой женой я,И наша здесь любовь жила.

Мы уезжаем, милый дом,Ты мирно спи покойным сном.За все спасибо, уж готовы чемоданы.Вернуться нет причин потом.

Я продолжаю карнавал!Я новый уж сюжет сковал!Квартирка маленькая, рядом с небом.Ее любимой здесь назвал…

«Откуда вы взяли такие глаза?»

Откуда вы взяли такие глаза?Как два родникаВ кручи диких скал.

В них вечер, закат и морей бирюзаСливаются вместеВ единый бокал.

Как мне насладиться прохладой зрачков,Что тайну в себеВековую несут?

Здесь свет всех звезд из кучи пучковСоединился,Найдя приют.

Откуда вы взяли такие глаза?Как сладок мне пленНеизученный сей.

И я лишь одно сегодня сказал:«Моя, и большеНе быть вам ничьей».

Патриот и идиот