Алексей Лосихин - Сериалы моей жизни Страница 8

«Откуда вы взяли такие глаза?»

Откуда вы взяли такие глаза?Как два родникаВ кручи диких скал.

В них вечер, закат и морей бирюзаСливаются вместеВ единый бокал.

Как мне насладиться прохладой зрачков,Что тайну в себеВековую несут?

Здесь свет всех звезд из кучи пучковСоединился,Найдя приют.

Откуда вы взяли такие глаза?Как сладок мне пленНеизученный сей.

И я лишь одно сегодня сказал:«Моя, и большеНе быть вам ничьей».

Патриот и идиот

Патриот и идиот —Разные понятья.Я герой, не Дон Кихот,И хочу понять я,

Почему их так легкоСмешивают власти?За зверей и дураковДержат нас по масти.

Пусть рифмуются они,Не синонимичны,И кого мне в том винитьВ глупости привычной?

Как мне патриотом быть?Почему, скажите?Как страну свою любить,Если вы визжите

Свиньями в одном хлеву,Что зовем Госдумой.Я лишь силой и живуРусскою, угрюмой.

Дай мне родину любитьЗа ее успехи.Где ж, когда мы станем жить,Бог? В каком хоть веке?

Ох, Русь

Трудно тебя любить порой.Крутишь, водишь за собой,Не даешь простор для ласк,Зазеваешь – сразу в глаз,Да со отмаши со всей,Да промеж густых бровей.Не даешь тебя любить,Как медведь ревешь. И питьВодку залпом заставляешь,А потом уж утешаешь.Ты ж немыта и вихраста,Но дородна и грудаста.Все смешалося в тебе:Воровство на голытьбе,Лето, степи, черт и бес,Рыбы и морозный треск.Русь как книгу не прочтешь.Баба! Бабу не поймешь,Женская у ней душа,Не поймешь в ней ни шиша.Жди, сама расскажет в срок.Только ты дождись, курок.Только ты боек не вдарь.Только не сменись ты, Царь.Русь-Россия, не срублю,Искренне тебя люблю,Веру хлипкую тяну,Хоть порой в душе кляну.

Премьера спектакля «Дориан Грей»

Сегодня пришлось мне сложить повода.Сегодня со стен просочилась вода.Сегодня мне тыкали в спину ножом,За шкурку свою опасаясь с гужом.Сегодня еще двоих перечеркнулИ снова перо я в чернила макнул.В глаза говорили такие слова!На деле уродливая голова,И так лицемерить им в ночь предстоит.Один, побогаче, он всех напоит.Другая готова подметки лизать,Лишь только теплее устроить свой зад.Да сволочь не учат, ее не спастиИ зря языком перед нею местиНенужно и глупо, уж лучше впередИдти, наступив на их правду! Все врет!

«Нет, я пока еще не стар…»

Нет, я пока еще не старИ держу хорошо удар,Жадно пользую я свой дар,Жадно,Но как в годы вперед взгляну,Неужели пойду ко дну?Неужели я не сверну?Ладно.Потолок белым-белым стал,В голове-то такой скандалМыслей с мыслями, этот залМал им.Мне успеть бы все передать,Перевесть, донести, не сломать,Все до крошечки их собрать.Скалим,Скалим зубы свои всем,А язык-то все нем и нем.Про него мы забыли совсем.Жалко.Он не враг, так дурак сказал.Он огонь, он словес вокзал.Точно рупором я стал.Сталкер.

«Небо Буэнос-Айреса бело-голубое…»

Небо Буэнос-Айреса бело-голубоеФлагу подарило бледные цвета.Я хочу делиться этим всем с тобою.Жаль, что разделяет нас сейчас вода.

Я хочу делиться жизнью Аргентины,Где несут достойно самый тяжкий труд.Здесь танцуют танго люди на картинах,И свои порядки они свято чтут.

Здесь у них Эвита – местная икона.Песня «Аргентина» гимном здесь слывет.Улицы, машины, не пройти спокойно.Люди дружелюбны, и никто не врет.

По асфальту ездят здесь автомобили,Для которых время потеряло бег.Звуки старых поршней улицу забилиИ упорно срочат двадцать первый век.

Здесь в расцвете осень влажная, больная,А у нас в России поздняя весна.Небо Аргентины как кусочек рая.Плачу здесь. Спасибо. Отхожу от сна.

«Я вам пою, и все прекрасно…»

Я вам пою, и все прекрасно.В меня здесь танцовщица влюблена.Певица тоже, кажется, неравнодушнаИ пара геев мной увлечена.

Пою я всем, но вижу только вас.Они лишь ряд свидетелей займут.Я взглядом не пускаю ваших глаз —И нашего блаженства не поймут.

Я голосом ломаю балюстрады,Стоящие меж нами на пути.Но кончился мотив и… точка маскарада.Мы вновь чужие, «Можно мне пройти».

«Московская жара – и город на коленях…»

Московская жара – и город на коленях.Пред солнца естеством вмиг чахнет все вокруг.Трапеции у крыш погнулись в исступленьи,Не излечить ничем глубокий сей недуг.

Сегодня и вчера потопы в Пакистане,В Москве пожар и птицы срываются с небес.Горят леса, и голубь в асфальтовом стаканеВдруг рухнул в битум, счах, уже не ждет чудес.

Земля сошла с ума, меняясь полюсами,И человек виной, виной, конечно, он.В погоне за лихвой себя теряем сами.Ну вот, теперь и мир ты выставил на кон.

Мухи

Отмахиваюсь от мух,Отмахиваюсь от мук,Отказываюсь от дел.Кто смел, тот и погорел.

Пью тихенько я свой чай,Осматриваюсь невзначай,А вдруг где что упадет,Моя то рука подберет.

Не нужно бессонных ночей,Без них я куда бодрей,Без них я спокойней, белей,А так мне и веселей.

Бабах, а вот жизнь прошла,Меня-то до корки прочла.Хочу!!! Да уж поздно бежать,Лишь пепел остался лежать.

«Очки в роговой оправе…»

Очки в роговой оправе,За ними не спрячешь слезы.И снять-то я их не вправе,И не спасут от грозы.

В них выгляжу я глупееСквозь выпуклость толстых линз.В них кожа моя старее,Но вижу я в них карниз.

Я вижу в них, что не летаю.Я вижу в них, что упаду.Я знаю, я все это знаюИ быль из сознанья краду.

Очки в роговой оправе,Как мне ненавистен ваш вид,Я их разобью о гравий.Плевал я на правил магнит.

Расправлю я пальцы к небу,Ногтями упрусь в облака.Да здравствует вечная небыль.Жаль, что не крыло рука.

Музыке

Куда ты так резкоДо сердца достанешь,И рвешь, и терзаешьТы душу мою.

По крови гуляешьРазмашисто, чисто,Легко и игристоТебя познаю.

Порывисто, быстро,Ни с чем не сравнишься,Грозой заискришьсяТы под чешую.

Любовница, злишься,Когда не с тобой я,Не знаешь покоя.Все помню, пою.

Веласкес и ГойяЧудесны, но все жеВсегда ты моложе,Всегда на краю

О Боже, о Боже,Великие звуки.Я музыки мукиТак боготворю.

К М…

Он вынул меч,Он борется с тенями,И так увлекся этим в кураже,Что забывает позвонить он маме,Живущей в ленинградском рубеже.

Он много силТеряет в этих войнах.Он подчиняет мозг своим словам.И видит он в коровах своих дойныхПотенциал коррупции к деньгам.

Он занимаетсяВопросами глобально,Забыв себе под носом утереть.Смешно-то как, когда б не так печально.В Душевный дом бы запереть.

Он там найдетСебе подобных,Он раскрылится, как орел,И станет в их вопросах скромныхПилюли сыпать на костел.

И идеальнымПрезидентомВ том доме станет, наконец,Он станет лучшим пациентомИ обретет там свой венец.

Пистолет

С курком взведенным пистолет,Он показался на глаза мне.И сколько, сколько уж? Сто летЕго я глажу у цевья.

Смотрю, боюсь его пустот,Боюсь познать его сказаньеО жизни, брошенной за бортС последней песней соловья.

Он дышит, точно он живой,И дулом, будто жалом, водит.И за курок его кривойОн просит палец зацепить.

Дрожит рука, и пот холодный,И смертью, смертью уж смердит.Самоубийца я голодный,Я свой свинец готов испить.

«Печальный клоун со слезой…»

Печальный клоун со слезой,Ты спал в обнимку с кокаином.И юношу к своим руинамТы приглашал перед грозой.

Корона треснула, и костиНаружу выбрались сквозь шрам.И колет врач за граммом граммЛекарства спорные от злости.

Психиатрический сортир —Таким вот стал твой трон в итоге.И в керамическом чертогеТеперь томишься ты, сатир.

На этот раз ты крепко влип.Я тоже псих, тебя жалею.Где б взять такого чародея,Чтоб душу спас твою, Филипп.

«Я на сцене, на подмостках…»