Кирилл Алейников - Дар речи (сборник) Страница 7

художник

Ассоль Сас

Горлом пересохшего колодцаХлынул сумрак на твою ладонь.Не художник ты – канатоходецМежду светом и кромешной тьмой.

Растеклась расплавленною ночьюТушь по белой мякоти листа.Не рисуешь ты – наводишь порчу,Ворожишь, бумагу распластав.

Слышишь ли ты Музы шаг летящий?Чёрный цвет, как Зверь, неукротим.Оттого ли криком леденящим,Полнятся глаза твоих картин?

Жёсткой, старой кисти поступь волчья,Вдохновенья заметённый след…Почерк ночи груб и неразборчив –Наизнанку вывернутый свет.

ковчег

Голубь вернулсяцвета известняка.

Не принёс ни известий,ни масличной ветви в клюве.

Западный ветер –крёстный отец сквозняка.

Шорох волнистой одежды,

соскальзывающей с ослепительно-обнажённогоплеча моря.Шевелюра облака.

Доски в горсть сведя,зачерпнул каждой твари по паре

и нарёк ковчегом.

Ночлег под созвездием Льва.Скрежет дерева гофер.[4]Испарина марева.

День расцветает за днем.Голубь делает круг над моремс точностью циркуляи возвращается в центр.

Мостовая из волн упирается в горизонт.

Вокруг ни обломков,ни гор плавников.Бессонница.Мысли.Вопросы.Поиск ответа:

Что чувствует ночь,оказавшись на том свете?

Мёртвая зыбь.Отчаянью вопреки,

голубь вознёсся вверх быстрее молитвы

и растворился в палитре рассвета случайным мазком.

Что его возвращенье сулит нам?

Да вернётся он с вестью,небом благословен!

новый мир

М. Волошину

И скорбную, в распущенных лесах,И с половодья полными очами,Люблю Тебя на собственный свой страхИ верю – Ты страдала не случайно.

Ты искупила наш иудин грехДобротной, щедрой, некрещёной кровью,И ангел меч кладёт у изголовья,Смиряя первородный, светлый гнев.

Пора поднять с покатых площадейРаспластанную, в ссадинах бичей,Безумную от правды и обмана…

Обнять её, из гноища[5] восстав!И врачевать запёкшиеся раны,И целовать обмёрзшие уста.

опричником в тумане…

ОпричникомВ тумане едет ночь.Сухое разнотравьеБезмолвствует.И головой к седлуПривязано за бородуПолцарства.Дороги растоптались вдаль.В грязиЛегли пути,Вразброд расковылявшись.Ухабами измеренная РусьСажает на колНовые пространства,И теВ предсмертных корчахЛьют и льютПушнину на ладони государя.Русь распирает вширь.Она дороднаИ тяжела.Медведицей с кольцом,Продетым в нос,Она то сладко дремлет,То заревёт,Да так, что скоморохи,Слова забыв,Стремглав бегут,Крестясь.А иногда она,Потехи ради,Ломает спиныГрустным мужикамИ насмех задираетНевиновных,Покуда царьХохочет до упаду,И мужики не кончатсяСовсем.

сквозь снегопад комет густой…

Сквозь снегопад комет густойРасслышать ход планет бесшумный.Принять Меркурий на постойИ осознать, что ты – безумен.

Расчислить строгий механизмГалактик, лун и звёзд – всех сразу,И распознать, что в смерти – жизнь;Её звериный, древний разум.

Речь, как невесту, потерять.Всё объяснить рядами чисел,Разъять Вселенную, понятьЕё бесчеловечный смысл.

И на цитаты разобратьВесь мир, его триумф и муку…И вечность пригвоздить, как муху,К бумаге кончиком пера!

папирус

Времякапаетмедленно,но всегда – до конца.

Впрочем,форма песочных часов внушаетумеренный оптимизм,

Несмотряна прилавокс грудою свитков,за которымстарецслепой решает,

трясущимся пальцемткнув в письменатвоего имени,какой и кудаветер их унесет,безучастно играяскорбью бумаги.

Вернее всего – к подножьюпирамиды безвременья,и струей ледяного пескаих зальёт……где никогдани один археологпапирус твойне раскопает.

археология

Чужих стихов разбитые сосуды,И строчек черепки, и мусор наших рифм –Всё соберут морщинистые губыИ восстановят вновь, поколебав эфир.

Подслеповатый дряхлый археолог –Стихокопатель, времени истец,Разведчик и старатель книжных полок,Намерен всё отдать за образецСтоль неподдельный, сколь и неоткрытый:И в перегное русского умаКурганы слов лопатами изрыты,Обчищены, поруганы и вскрыты…Рассована дурная кутерьмаПоэм и рифм по ящикам и полкам.Фрагменты строк, обломки, рвань стиховВрастут в хрящи гортаней у потомковИ хлынут горлом из отверстых ртов.И будет посещать стареющий астматик,Поклонник и знаток поэзий праотцов,Надгробные тома могил и хрестоматийНа кладбищах священных мертвецов.

путь. плач. пот. пить…

Путь.Плач.Пот.Пить.Бог.Бес.Бег.Быть.Блуд.Бич.Боль.Быль.Пил.Пел.Пал.Пыль.

чем ты исчертишь…

Чем ты исчертишь, писарь-время,Пергамент моего лица?Морщин ли ты наложишь бремя,Печать ли чёрного купца?

Какую славу напророчишьСтихам – блестящую во тьме?Или перо острей заточишьИ резанёшь по горлу мне?

И чьи запёкшиеся губыИх смогут тяжко прохрипеть,Когда ударит сердце глухо,Как в землю ударяет плеть?

Их люди навсегда забудут?Нет, в кабаке полупустомСтихов засаленное блюдоС похмелья выставят на стол.

И сквозь тяжёлый, кислый воздух,Что, как бутыль, стоит – почат,Вдруг, как раскаяние вора,Стихи, нахлынув, зазвучат.

Да! Зазвучат стихи, нахлынут,И горлом выплеснется кровь,И мой язык на блюде стынет,Как отплясавший скоморох.

Что скажешь ты, процентщик – время,Упрямой смерти ростовщик?Кому воздашь ты полной меройЗа мой отрезанный язык?

гитара

Сергею Паламарю

Всегда любовница,но никогда – жена,с тобойвсему я изменяю миру.Гитара, ты порочна!О, как обнаженыи женственны твоихраспутных дек извивы!

И женственны, и жертвенны!Гитара!Власть моихстоль неумелых рукпокорно переносишь,меня прощаешь тыза грязную игруи музыки однойв знак искупленья просишь.

Слетаются пальцывыклёвывать жертвенный стониз прикованных струн.

Всё ниже кружат воровато…

Пощадить ли шесть узниц,прервать эту пытку – игру?Пощадить, оборвав их?

Меня освободи!Твой отзвук позабыть!Ожесточенье струн,и гнев мой, и томленье…В безмолвие сбегу,оставив позадиаккордов толчеюи нот столпотворенье.

Играя на тебе,я приручаю звук.Из рук его кормлю,но онне поддаётся.Я кистью гриф душу,струна кричит и бьётся,и истина исходит с медных губ.

Звук – душа пустоты.Инструмент –поводырь в бесконечность.Звучит не гитара, это –таланта крикв воздухе бьётся насмертьс безмолвием каждой вещи.Так рождается музыка.Так обретают Язык.

поэт и книга

И годы, и дали, и вёрсты…Я всё тебе отдал сполна.Да, мне это было непросто:Усердно калечить слова.

И годы, и вёрсты, и дали…Я бился, кричал, голосил…И в книге, как школьный гербарий,Стихи меж страниц разложил.

И вёрсты, и дали, и годы…Мы оба – сухая трава –Стоим у подножья ПриродыИ в снег осыпаем слова.

Сноски

1

Граф Уголино делла Герардеска, свергнутый правитель Пизы, глава гвельфской партии города. Выведен в «Божественной комедии» Данте в 9-м кругу Ада, где рассказывается о его смерти вместе с сыновьями от голода. (32:124–139)