Михаил Лермонтов - Демон Страница 8

Датируется 1829 годом по нахождению в тетради III, содержащей произведения этого года.

Редакция II

Демон

<Начало 1830 года>

1

Печальный Демон, дух изгнанья,Блуждал под сводом голубым,И лучших дней воспоминаньяЧредой теснились перед ним.Тех дней, когда он не был злым,Когда глядел на славу бога,Не отвращаясь от него;Когда заботы и тревогаЧуждалися ума его,Как дня боится мрак могилы…И много, много… и всегоПредставить не имел он силы.

В изгнаньи жизнь его текла,Как жизнь развалин. БесконечностьЕго тревожить не могла.<Он равнодушно видел вечность,>Не зная ни добра, ни зла,Губя людей без всякой нужды.Ему желанья были чужды.Он жег печатью роковойВсё то, к чему он прикасался;И часто Демон молодойСвоим злодействам не смеялся.Боясь лучей, бежал он тьму.Душой измученною болен,Ничем не мог он быть доволен.Всё горько сделалось ему,И, всё на свете презирая,Он жил, не веря ничемуИ ничего не признавая.

2

В полночь, между холодных скал,Однажды над волнами моряОдин, без радости, без горя,Беглец Эдема пролеталИ грешным взором созерцалЗемли пустынные равнины,И зрит: белеют под горойСтена обители святойИ башен странные вершины.Меж бедных келий тишина.Садится поздняя луна;И в усыпленную обительВступает мрачный искуситель.<Вдруг> тихий и прекрасный звук,<Подобн>ый звуку лютни, внемлет,И чей-то голос. Жадный слухОн напрягает. Хлад объемлетЧело… Он хочет прочь тотчас —Его крыло не шевелится.И – чудо! – из померкших глазСлеза свинцовая катится.

3

Как много значит этот звук!Века минувших упоений,Века изгнания и мук,Века бесплодных размышлений,Всё оживилось в нем, но вновьУжель узнает он любовь?Тому не быть: так если мчитсяСын ливня в поле мутный ключ,И солнца полумертвый лучНа нем случайно отразится,Он лишь мгновенно озарит,А мутных вод не просветит.

Влетает в келью дух смущенный.Украдкою, как некий вор,Минует образ позлащенный,Со страхом отвращает взор,Он зрит божественные книги,Лампаду, четки и вериги.Но где же звуки? где же та,К которой сильная мечтаЕго влечет?..Облокотившись,С испанской лютнею онаСидела молча у окна,И кудри черные, скатившисьНа веки нежные очей,Служили покрывалом ей.Исполнена какой-то думой,Младая волновалась грудь.Вот поднялась. На свод угрюмыйОна задумала взглянуть.Как звезды омраченной дали,Глаза монахини сияли,Как неба утра облака,Ее лилейная рукаБыла пленительна; и струныСогласно вздрогнули под ней.

Угрюм, как ночи мрак безлунный,Потупя взгляд своих очей,Окованный ее игрою,Стоял злой дух. Ему любитьНе должно сердца допустить.Он связан клятвой роковою.(И эту клятву молвил он,Когда блистающий СионОставил с гордым сатаною).. . . . . . . . . .Он искусить хотел – не мог,Не находил в себе искусства;Забыть – забвенья не дал бог,Любить – недоставало чувства;Хотя он для любви готовОставить полк своих духовИ без могущества, без силыСкитаться посреди миров,Как труп вампира, из могилыИсторгшись, бродит меж людейСтрашилищем немых ночей…

Легок, как падающий снегПо ветру средь зимы холодной,Мой Демон, волею свободный,Летучий направляет бег —Прочь-прочь от места, где впервыеЗемные слезы уронил,Нарушил клятвы роковыеИ князя бездны раздражил,Но прелесть звуков и виденьяОстались на душе его,И в памяти сего мгновеньяУж не загладит ничего.

4

Но кто ж она? Зачем сокрытаВ пустыне, меж высоких стен?Иль это добровольный плен,И ею радость позабыта?Иль краска черная одеждС ее душой была согласна?Ее история ужасна,Как вспоминанье без надежд.Она отца и мать не знала,И люльку детскую ееСтарушка чуждая качала…Но это ль бедное житье,Любовь ли сердце испугала,Опасность ли – о том узнатьНикто не думал испытать.. . . . . . . . . .

Как часто дева у окошкаВзирала на берег морской.Печаль ее хотя немножкоВ то время делалась живой.На море вихри бушевалиИ волны синие вставали;В расселинах стены крутойПротяжный раздавался вой;А дева – взор ясней лазури —При шуме капель дождевыхСогласовала с воем буриИгру печальных струн своих.Но с той минуты, как нечистыйК ней приходил в ночи тенистой,Она молиться уж нейдетИ не играет, не поет,Ей колокола звон противен,В ней кроется холодный яд,Ни моря шум, ни ветр, ни ливеньМечты как было не родят.

5

И бедный Демон удалилсяОт силы адской с этих пор.Он на хребет далеких горВ ледяный грот переселился,Где под снегами хрусталиКорой огнистою легли,Природы дивные творенья.Ее причудливой игрыОн наблюдает измененья.Составя светлые шары,Он их по ветру посылает,Велит им путнику блеснутьИ над болотом освещаетЗаглохший, неезжаный путь.Когда метель гудет и свищет,Он охраняет прошлеца,Сдувает снег с его лицаИ для него защиту ищет…И часто прежней пустотыОн слышит муки. КрасотыВолшебной стан пред ним летает;И пламя новое мечтыЕго крылами обнимает.Изгнанник помнит свет небес,Огни потерянного рая;Тоской неистовой сгорая,Он зажигает темный лес,Любуясь на пожар трескучий.Скалы на корне вековомСрывая, как нежданный гром,Свергает вниз рукой могучей —И гул подъемлется кругом.Но уж не то его тревожит,Что прежде; тот железный сонПрошел – любить он может – может —И в самом деле любит он.И хочет в путь опять пускаться,Чтоб с милой девой повидаться,Чтоб раз ей в очи поглядетьИ невозвратно улететь…

6

Едва блестящее светилоНа небо юное взошлоИ моря синее стеклоЛучами утра озарило,Как Демон видел пред собойСтену обители святой,Где полразрушенная кельяТак много милого хранит.Полетом он туда спешит.Но нет в душе его веселья.Какой-то непонятный страхВ ледяных светится глазах.Вот дверь простая перед ними.Томяся муками живыми,Он долго медлил; он не могПереступить через порог,Как будто бы он там погубит,Что на минуту отдал рок…. . . . . . . . . .Теперь лишь видно, что он любит!Теперь лишь признаки любви:Волнение надежд несмелыхИ пламень неземной кровúВидны в чертах окаменелых!..

7

Он в келье. Но зачем же онНе привлечет ее вниманья?Зачем не пьет ее дыханья?Не вздох любви – могильный стон,Как эхо, из груди разбитойПротяжно вышел наконец.И сердце кровию облитоОтяжелело, как свинец.Его рука остановиласьНа воздухе. Сведенный перстОледенел. Хоть взор отверзт:В нем ничего не отразилосьКроме презренья – но к чему?Что показалося ему?

8

Посланник рая, ангел нежный,В одежде дымной, белоснежной,Стоял с блистающим челомВблизи монахини прекраснойИ от врага с улыбкой яснойПриосенил ее крылом.Они счастливы, святы оба!И – мщенье, ненависть и злобаВзыграли демонской душой.Он вышел твердою стопой.Он вышел. Сколько чувств различных,С давнишних лет ему привычных,В душе теснятся! Сколько думМеняет беспокойный ум!..Красавице погибнуть надо.Ее не пощадит он вновь,Погибнет – прежняя любовьНе будет для нее оградой!..

9

Как жалко! Он уже хотелНа путь спасенья возвратиться,Забыть толпу недобрых дел,Позволить сердцу оживиться.Творцу природы, может быть,Внушил бы Демон сожаленье,И благодатное прощеньеЕму б случилось получить.Но поздно! Сын безгрешный раяВдруг разбудил мятежный ум.Кипит он, ревностью пылая,Явилась снова воля злаяИ яд преступных, черных дум.И вот, облекшись в образ томный,Обманчивый он принял вид,Он юноша печальный, скромный,Какой-то тенью взор облит.Его опущенные крыльяОбъяты участью бессилья.На голове венец златойПомеркнул и покрылся мглой.

Он ждет, у стен святых блуждая.Когда останется однаЕго монахиня младая;Когда нескромная лунаВзойдет, пустыню озаряя.Он ожидает час глухой,Текущий под ночною мглой,Час тайных встреч и наслажденийИ незаметных преступлений.Он к ней прокрадется туда,Среди обители уснувшей;И там погубит навсегдаПредмет любви своей минувшей!

10