Вера Полозкова - Непоэмание Страница 8

Ты уйдешь, когда наешься. Доломаешь. Обескровишь.

Сердце, словно медвежонка,

За собою

Волоча.

19 марта 2006 года. 

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Дробишься, словно в капле луч.

Как кончики волос секутся -

Становишься колючей, куцей,

Собой щетинишься, как бутсой,

Зазубренной бородкой - ключ.

И расслоишься, как ногтей

Края; истаешь, обесценясь.

Когда совсем теряешь цельность -

Безумно хочется детей.

Чтоб вынес акушер рябой

Грудного Маленького Принца, -

Чтоб в нем опять соединиться

Со всей бесчисленной собой.

Чтоб тут же сделаться такой,

Какой мечталось - без синекдох,

Единой, а не в разных нектах;

Замкнуться; обрести покой.

Свыкаешься в какой-то миг

С печальной мудростью о том, как

Мы продолжаемся в потомках,

Когда подохнем в нас самих.

Ночь 11-12 апреля 2006 года

ХОРОШО, ГОВОРЮ

Хорошо, говорю.

Хорошо же, я им шепчу.

Все уже повисло на паутинке.

Д.Быков

Хорошо, говорю. Хорошо, говорю Ему, - Он бровями-тучами водит хмуро. -

Ты не хочешь со мной водиться не потому, что обижен, а потому, что я

просто дура. Залегла в самом отвратительном грязном рву и живу в нем, и

тщусь придумать ему эпитет. Потому что я бьюсь башкой, а потом реву, что

мне больно и все кругом меня ненавидят. Потому что я сею муку, печаль,

вражду, слишком поздно это осознавая. Потому что я мало делаю, много

жду, нетрудолюбива как таковая; громко плачусь, что не наследую капитал,

на людей с деньгами смотрю сердито. Потому что Ты мне всего очень много

дал, мне давно пора отдавать кредиты, но от этой мысли я ощетиниваюсь,

как ёж, и трясу кулаком – совсем от Тебя уйду, мол!..

Потому что Ты от меня уже устаешь. Сожалеешь, что вообще-то меня придумал.

Я тебе очень вряд ли дочь, я скорее флюс; я из сорных плевел, а не из

зерен; ухмыляюсь, ропщу охотнее, чем молюсь, все глумлюсь, насколько Ты

иллюзорен; зыбок, спекулятивен, хотя в любой русской квартире – схемка

Тебя, макетик; бизнес твой, поминальный и восковой – образцовый вполне

маркетинг; я ношу ведь Тебя распятого на груди, а Тебе дают с Тебя пару

центов, процентов, грошей? - Хорошо, говорю, я дура, не уходи. Посиди

тут, поговори со мной, мой хороший.

Ты играешь в огромный боулинг моим мирком, стиснув его в своей

Всемогущей руце, катишь его орбитой, как снежный ком, чувством влеком,

что все там передерутся, грохнет последним страйком игра Твоя. Твой

азарт уже много лет как дотлел и умер. А на этом стеклянном шарике

только я и ценю Твой гигантоманский усталый юмор.

А на этом стеклянном шарике только Ты мне и светишь, хоть Ты стареющий

злой фарцовщик. Думал ли Ты когда, что взойдут цветы вот такие из нищих

маленьких безотцовщин. Я танцую тебе, смеюсь, дышу горячо, как та

девочка у Пикассо, да-да, на шаре. Ты глядишь на меня устало через

плечо, Апокалипсис, как рубильник, рукой нашаря. И пока я танцую, спорю,

кричу «смотри!» - даже понимая, как это глупо, - все живет, Ты же ведь

стоишь еще у двери и пока не вышел из боулинг-клуба.

Ночь 17-18 апреля 2006 года.

ОДЕССКОЕ

Вечер душен, мохито сладок, любовь навек.

Пахнет йодом, асфальтом мокрым и мятной Wrigley.

Милый мальчик, ты весь впечатан в изнанку век:

Как дурачишься, куришь, спишь, как тебя постригли,

Как ты гнешь уголками ямочки, хохоча,

Как ты складываешь ладони у барных стоек.

Я наотмашь стучу по мыслям себя. Я стоик.

Мне еще бы какого пойла типа Хуча.

Я вся бронзовая: и профилем, и плечом.

Я разнеженная, раскормленная, тупая.

Дай Бог только тебе не знать никогда, о чем

Я тут думаю, засыпая.

Я таскаюсь везде за девочками, как Горич

За женою; я берегу себя от внезапных

Вспышек в памяти - милый мальчик, такая горечь

От прохожих, что окунают меня в твой запах,

От людей, что кричат твое золотое имя -

Так, на пляже, взрывая тапком песочный веер.

Милый мальчик, когда мы стали такими злыми?..

Почему у нас вместо сердца пустой конвейер?..

Я пойду покупать обратный билет до ада плюс

Винограду, черешни, персиков; поднатужась

Я здесь смою, забуду, выдохну этот ужас.

...Милый мальчик, с какого дня я тебе не надоблюсь?

Это мой не-надо-блюз.

Будет хуже-с.

Ранним днем небосвод здесь сливочен, легок, порист.

Да и море - такое детское поутру.

Милый мальчик, я очень скоро залезу в поезд

И обратной дорогой рельсы и швы сотру.

А пока это все - so true.

7 июля 2006 года

МЕДЛЕННЫЙ ТАНЕЦ

ТБ

С ним ужасно легко хохочется, говорится, пьется, дразнится; в нем

мужчина не обретен еще; она смотрит ему в ресницы – почти тигрица,

обнимающая детеныша.

Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые; замолкает всегда

внезапно, всегда лирически; его хочется так, что даже слегка

подташнивает; в пальцах колкое электричество.

Он немножко нездешний; взор у него сапфировый, как у Уайльда в той

сказке; высокопарна речь его; его тянет снимать на пленку,

фотографировать – ну, бессмертить, увековечивать.

Он ничейный и всехний – эти зубами лязгают, те на шее висят, не

сдерживая рыдания. Она жжет в себе эту детскую, эту блядскую жажду

полного обладания, и ревнует – безосновательно, но отчаянно. Даже

больше, осознавая свое бесправие. Они вместе идут; окраина; одичание;

тишина, жаркий летний полдень, ворчанье гравия.

Ей бы только идти с ним, слушать, как он грассирует, наблюдать за ним,

«вот я спрячусь – ты не найдешь меня»; она старше его и тоже почти

красивая. Только безнадежная.

Она что-то ему читает, чуть-чуть манерничая; солнце мажет сгущенкой

бликов два их овала. Она всхлипывает – прости, что-то перенервничала.

Перестиховала.

Я ждала тебя, говорит, я знала же, как ты выглядишь, как смеешься, как

прядь отбрасываешь со лба; у меня до тебя все что ни любовь – то

выкидыш, я уж думала – все, не выношу, несудьба. Зачинаю – а через месяц

проснусь и вою – изнутри хлещет будто черный горячий йод да смола. А вот

тут, гляди, - родилось живое. Щурится. Улыбается. Узнает.

Он кивает; ему и грустно, и изнуряюще; трется носом в ее плечо,

обнимает, ластится. Он не любит ее, наверное, с января еще – но томим

виноватой нежностью старшеклассника.

Она скоро исчезнет; оба сошлись на данности тупика; «я тебе случайная и

чужая». Он проводит ее, поможет ей чемодан нести; она стиснет его в

объятиях, уезжая.

И какая-то проводница или уборщица, посмотрев, как она застыла женою

Лота – остановится, тихо хмыкнет, устало сморщится – и до вечера будет

маяться отчего-то.

Ночь 13-14 июля 2006 года.

СМС

Жаль, в моих смс-архивах программы нету,

Что стирала бы слой отмерший в режиме «авто».

Я читаю «ну я же рядом с тобой» - а это

Уже неправда.

Недействительные талоны; ущерб немыслим.

Информация неверна; показанья лживы.

Он писал мне «я тут умру без тебя», но мы с ним

Остались живы.

Я читаю: «Я буду после работы сразу

И останусь» - но не останется. Нестыковки.

Пусть указывают срок годности каждой фразы

На упаковке.

Истечет ведь куда быстрее, чем им поверишь.

И за это им даже, в общем-то, не предъявишь.

Сколько нужно, чтоб написать их? Минуты две лишь

И десять клавиш.

Сколько нужно, чтоб обезвредить их, словно мину

У себя в голове?.. Сапер извлечет из почвы

Как из почты, и перережет, как пуповину

Проводочек: «Эй, половина.

Спокойной ночи».

11 августа 2006 года.

ПРОЩАНИЕ С ЮНОСТЬЮ

Летит с ветвей ажурный лист

Приходит осень. Зябко ёжась,

Садится юный журналист

Искать фуллтаймовую должность.

Да, он, трепло и егоза,

Берется, наконец, за дело.

Не хочет быть как Стрекоза,

Что лето красное пропела,

А тут зима катит в глаза.

Он алчет славы и бабла.

Свою визитку; пропуск; статус.

Сменить веселую поддатость

На деловое бла-бла-бла.

Сменить куртенку на гвозде

На пиджачок, лэптоп и туфли.

Пельмени, что давно протухли -

На шведские столы везде.

Он спит до трех и пьет до ста

Бутылок в год, но - не тоска ли? -

Он хочет, чтоб его пускали

В партеры и на вип-места.

Так сладко жизнь его течет

И так он резв и беззаботен.

Но хочет в месяц двести сотен