Дмитрий Мережковский - Полное собрание стихотворений Страница 8

1884

Осень

(Из Бодлэра)

Я люблю ваши нежно-зеленые глазки;Но сегодня я горьким предчувствием полн:Ни камин в будуаре, ни роскошь, ни ласкиНе заменят мне солнца, лазури и волн.Но каков бы я ни был, как мать, пожалейтеИ простите меня, будьте милой сестройИ угрюмого, злого любовью согрейте,Как осеннее небо вечерней зарей.Труд недолгий... Я знаю: могила немаяЖдет... О, дайте же, дайте под желтым лучомСентября золотого, про май вспоминая,Мне на ваши колени поникнуть челом.

1884

Из Бодлэра

Голубка моя,Умчимся в края,Где всё, как и ты, совершенство,И будем мы тамДелить пополамИ жизнь, и любовь, и блаженство.Из влажных завесТуманных небесТам солнце задумчиво блещет,Как эти глаза,Где жемчуг-слеза,Слеза упоенья трепещет.

Это мир таинственной мечты,Неги, ласк, любви и красоты.

Вся мебель кругомВ покое твоемОт времени ярко лоснится.Дыханье цветовЗаморских садовИ веянье амбры струится.Богат и высокЛепной потолок,И там зеркала так глубоки;И сказочный видДуше говоритО дальнем, о чудном Востоке.

Это мир таинственной мечты,Неги, ласк, любви и красоты.

Взгляни на канал,Где флот задремал:Туда, как залетная стая,Свой груз кораблиОт края землиНесут для тебя, дорогая.Дома и заливВечерний отливОдел гиацинтами пышно,И теплой волной,Как дождь золотой,Лучи он роняет неслышно.

Это мир таинственной мечты,Неги, ласк, любви и красоты.

1885

«Меня ты, мой друг, пожалела…»

Меня ты, мой друг, пожалела;Но верить ли ласке твоей?От этой случайной улыбкиНа сердце – еще холодней:

Бездомный, голодный бродягаИзбитый мотив пред тобойИграет на ветхой шарманкеДрожащей, неверной рукой;

И жалко его, и досадно,И песня знакома давно;Чтоб прочь уходил он, монетуЕму ты бросаешь в окно.

1885

«...Потух мой гнев, безумный, детский гнев…»

...Потух мой гнев, безумный, детский гнев:Все время я себя обманывал напрасно:Я вновь у ног твоих, – и радостный напевИз груди просится так пламенно и страстно.Наперекор всему, в проклятии моемТебе, всесильная, одна любовь звучала,И даже в злобный миг при имени твоемМятежная душа от счастья трепетала.И вот – я снова твой... Зачем таить любовь?Как будто не о том я день и ночь мечтаю,Когда и где, и как тебя я повстречаю,Как будто не тебе отдам я жизнь и кровь;Как будто в серой мгле под бременем страданьяВлачу я темный век не для тебя одной;Когда гляжу я вдаль с улыбкой упованья,Как будто не тебя я вижу пред собой...Ты – вдохновение, ты – творческая сила,Ты – все: полна тобой полуночная тишь,В благоуханье роз со мной ты говоришь,И сумрак дней моих ты светом напоила...

1885

Франческа Римини

Порой чета голубок над полямиМеж черных туч мелькнет перед грозою,Во мгле сияя белыми крылами;

Так в царстве вечной тьмы передо мноюСверкнули две обнявшиеся тени,Озарены печальной красотою.

И в их чертах был прежний след мучений,И в их очах был прежний страх разлуки,И в грации медлительных движений,

В том, как они друг другу жали руки,Лицом к лицу поникнув с грустью нежной,Былой любви высказывались муки.

И волновалась грудь моя мятежно,И я спросил их, тронутый участьем,О чем они тоскуют безнадежно,

И был ответ: «С жестоким самовластьемЛюбовь, одна любовь нас погубила,Не дав упиться мимолетным счастьем;

Но смерть – ничто, ничто для нас – могила,И нам не жаль потерянного рая,И муки в рай любовь преобразила.

Завидуют нам ангелы, взираяС лазури в темный ад на наши слезы,И плачут втайне, без любви скучая.

О, пусть Творец нам шлет свои угрозы,Все эти муки – слаще поцелуя,Все угли ада искрятся, как розы!»

«Ho где и как, – страдальцам говорю я, —Впервый меж вами пламень страстной жаждыПреграды сверг, на цепи негодуя?»

И был ответ: «Читали мы однаждыНаедине о страсти Ланчелотта[2],Но о своей лишь страсти думал каждый.

Я помню книгу, бархат переплета,Я даже помню, как в заре румянойЗаглавных букв мерцала позолота.

Открыты были окна, и туманный,Нагретый воздух в комнату струился;Ронял цветы жасмин благоуханный.

И мы прочли, как Ланчелотт склонилсяИ, поцелуем скрыв улыбку милой,Уста к устам, в руках ее забылся.

Увы! нас это место погубило,И в этот день мы больше не читали,Но сколько счастья солнце озарило!..»

И тень умолкла, полная печали.

1885

Признание

На что мне чудеса волшебной красоты,На что мне глетчеров безмолвная громадаИ в радужной пыли над пеной водопадаИз тонких проволок сплетенные мосты,Туннели грозные, где в сумраке вагонаЛазурной молнией врывается просторСверкающих озер, —Обломков бирюзы, упавшей с небосклонаВ кольцо жемчужно-белых гор?На что мне цветники в задумчивых аллеях,На что мне полутьма таинственных дубров,И краски панорам блестящих городов,И тысячи картин в старинных галереях,На что мне океан и башня маяка,Как уголь черная, на пурпуре заката,И свежий запах волн, и песня рыбака,И вьющийся дымок далекого фрегата?На что мне вся земля и свет, и жизнь? На чтоВесь мир великий, мир ничтожный?Мне сердце говорит: «Не то, не то!»И дальше я бегу с мечтой моей тревожной:Не нужно мне дворцов, благоуханных розИ чуждых берегов, и моря, и простора!Я жажду долгого, мерцающего взора,Простых и тихих слов, простых и теплых слез, —Немного ласки и участья,Одной улыбки милых глаз,Немного сумрака в глубоко мирный часИ капли, только капли счастья!..

1886

«Мы идем по цветущей дороге…»

Мы идем по цветущей дороге,И над нами сияет весна...Мы блаженны, мы сильны, как боги,Наша жизнь – глубока и полна.

Прочь, боязнь!.. Упивайся мечтою,И не думай о завтрашнем дне,И живи, и люби всей душою,И отдайся могучей весне!

Нам не страшны ни муки, ни беды,Наша молодость чудо свершитИ рыдания – в песни победы,И печаль в красоту превратит!

Да! Над миром мы властны, как боги,Вся природа для нас создана...Так вперед же, вперед – без тревогиПо широкой, цветущей дороге!Здравствуй, жизнь и любовь, и весна!

1886

«Ты читала ль преданья, как жгли христиан…»

Ты читала ль преданья, как жгли христиан,Как за Бога они умиралиИ с восторгом молили, не чувствуя ран,Чтоб сильней палачи их терзали?

Так за имя твое прикажи умереть, —И на смерть я пойду, дорогая:Буду громко «осанна!», как мученик, петь,Буду славить любовь, умирая.

1886

«О дитя, живое сердце…»

О дитя, живое сердцеТы за мячик приняла:Этим мячиком играешь,Беззаботно весела.

Ты, резвясь, кидаешь сердцеТо к лазури, то во прахС тем же хохотом беспечнымНа пленительных устах.

1886

«По дебрям усталый брожу я в тоске…»

По дебрям усталый брожу я в тоске,Рыдает печальная осень;Но вот огонек засиял вдалекеМеж диких, нахмуренных сосен.

За ним я с надеждой кидаюсь во мрак,И сил мне последних не жалко:Мне грезится комнатка, светлый очагИ милая Гретхен за прялкой;

Мне грезится бабушка с книгой в рукахИ внуков румяные лица;Там утварь сияет в дубовых шкапахИ суп ароматный дымится.

Все дальше во мрак я бегу за мечтой;Откуда-то сыростью веет...Зачем колыхнулась земля под ногой,И в жилах вся кровь леденеет?

Болото!.. Так вот, что готовил мне рок:Блуждая во мраке ненастья,Я принял болотный лесной огонекЗа пламень надежды и счастья!

И тина влечет мое тело ко дну,Она задушить меня хочет.Я в смрадном болоте все глубже тону,И громко русалка хохочет...

1886

«Не думала ли ты, что, бледный и безмолвный…»

Не думала ли ты, что, бледный и безмолвный,Я вновь к тебе приду, как нищий, умолять,Тобой отвергнутый, тобою вечно полный,Чтоб ты позволила у ног твоих рыдать?Напрасная мечта! Слыхала ль ты порою,Что в милой праздности не все, как ты, живут,Что где-то есть борьба и мысль, и честный трудИ что пред ними ты – ничто с твоей красою?Смотри, – меня зовет огромный светлый мир:Есть у меня бессмертная природаИ молодость, и гордая свобода,И Рафаэль, и Данте, и Шекспир!И думать ты могла, что я томиться будуИли у ног твоих беспомощно рыдать?Нет, стыдно пред тобой мне слезы расточать, —Забудь меня скорей, как я тебя забуду!О, неразумное, прелестное дитя,Ты гнева моего, поверь, не заслужила, —Но если б ты могла понять, какая силаБыла у ног твоих, когда со мной, шутя,Играла ты в любовь и все потом разбила, —Тогда лицо твое зарделось бы стыдом,И над поруганной любовью, над мечтами,Что ты разрушила своими же руками,Не я, а ты в отчаянье немомРыдала бы теперь горючими слезами!

1886